Майкл Гелприн - Чёртовы куклы

Фараоны приближались. Валет качнулся, отвалился от стены и шагнул им навстречу.

В этот момент его крепко ухватили сзади за локоть. Валет резко обернулся и оказался лицом к лицу с блатного вида пареньком.

– Ша, кореш, не рыпайся, дело есть, – скороговоркой пробормотал паренек. – Тебя Валетом кличут?

– Ну.

– Не нукай. Погнали отсюда, быстро.

– Да с каких дел? Ты кто вообще?

– Жить хочешь? – вместо ответа спросил паренек.

Валет сглотнул слюну, кивнул.

– Тогда пошли. С тобой люди говорить будут.

Тенгиз брел по парку и вдыхал терпкий запах прелой листвы. В свои сорок он все еще обладал спортивной фигурой и твердой, поставленной за пятнадцать лет службы армейской походкой. Углубившись в отдаленную и малопосещаемую часть парка, Тенгиз отыскал скрытую за кустами беседку. Забрался вовнутрь и опустился на лавку. Ему не надо было смотреть на индикатор, биологические часы позволяли определить оставшееся время с точностью до минуты. Тенгиз достал из внутреннего кармана завернутый в тряпку именной пистолет, внимательно его осмотрел и отложил в сторону. Затем вынул бумажник, извлек из него наградной приказ. Внизу, под виньетками, частично наезжая на них, стояла подпись президента. Тенгиз плюнул на подпись, сложил приказ вдвое, разорвал и выбросил обрывки. Он прикрыл пистолет полой мундира, сосредоточился.

На мысленное прощание с людьми, которых он уважал и которые уважали его, Тенгиз дал себе десять минут. Когда они истекут, он поступит как подобает мужчине. Оставшимися двумя часами вышвырнувшее Тенгиза из жизни государство может подавиться. Три месяца назад вместо присвоения очередного звания его выбросили из армии в отставку. Как собаку, забыв даже поблагодарить за службу. На момент отставки у него оставалось пять лет ресурса. Экономный и рачительный прежде Тенгиз растратил эти годы за пару недель. Он прожил их так, как считал нужным, швыряя месяцы ресурса на столики ресторанов и в подолы доступных девиц. Сейчас пришел момент ставить точку.

Внезапно Тенгиз почувствовал, что неподалеку кто-то есть, и испытал чувство досады. То, что ему предстоит, мужчине подобает делать в одиночку. Тенгиз пружинисто поднялся и увидел у входа в беседку незнакомца своих лет. Судя по внешности – земляка.

– Гамарджоба, батоно Тенгиз. – Незнакомец слегка наклонил голову.

Тенгиз шагнул вперед. Вежливость требовала ответить на приветствие, но он уже мысленно простился с жизнью, и ему было не до этикета.

– Прошу тебя, уйди отсюда, – сказал он по-грузински. – Очень прошу.

– Подожди, кацо, – земляк тоже перешел на грузинский. – Ты – Тенгиз Мерманишвили, и у меня к тебе дело.

Тенгиз замешкался.

– Кто ты, кацо? – спросил он.

– Это неважно, дорогой. Я здесь для того, чтобы проводить тебя к людям, которые окажут тебе уважение.

Жанна подошла к кассе кинотеатра и посмотрела на индикатор. Оставалось ровно четыре часа. Она рассчитала все до минуты и поэтому была довольна и спокойна. Она купила билет, ее ресурс уменьшился до полутора часов. Через пять минут начнется сеанс, а еще через час двадцать пять она умрет, ровно в тот момент, когда на экране казнят Жанну Д’Арк – ее тезку и героиню любимого фильма.

Жанна смотрела «Орлеанскую деву» уже трижды, последний раз около года назад. Она тогда пришла с Антоном и искренне думала о себе как о самой счастливой девушке на свете. Призерка чемпионата страны по биатлону на десятикилометровой дистанции и в эстафете. Стройная, красивая, уверенная в себе женщина, обладательница десятилетнего ресурса и самого лучшего, самого заботливого мужчины в мире.

Она сломала ногу на тренировке и угодила в больницу как раз накануне первенства. Сначала врачи прочили Жанне быстрое выздоровление, о чемпионате предлагали забыть, но в один голос уверяли, что к следующему она будет в норме. Однако время шло, ресурс таял, а Жанна все не поправлялась. Перелом осложнился нехорошей опухолью, лица врачей становились все мрачнее.

– Ничего, зайка, – утешал ежедневно навещающий Жанну Антон, – у меня больше двадцати лет ресурса, и я в пике формы. Я непременно выиграю лондонский турнир, у меня станет почти тридцать лет, я вернусь, и мы поженимся.

Антон улетел в Лондон, и на следующий день Жанне поставили окончательный диагноз. Необходима была операция, срочная. Она стоила почти весь Жаннин ресурс, но вызвавшийся оперировать элитный хирург гарантировал удачный исход и полный возврат функций. Она согласилась. Операция действительно закончилась успешно, и Жанна быстро пошла на поправку.

За два дня до выписки ей позвонил из Лондона Антон, только что выигравший у шестой ракетки мира в финале. Он долго неразборчиво мямлил в трубку, и Жанна чувствовала, понимала, что происходит нечто ужасное. Она молчала, и наконец Антон после десяти минут невнятного монолога вдруг выпалил:

– Извини, я знаю, что я подлец, но так получилось. Я встретил девушку. – Жанна закрыла руками рот, чтобы не закричать. – Через неделю у нас свадьба, – добавил Антон и разъединился.

На лыжи она больше не встала. Какое-то время удавалось поддерживать ресурс за счет подобравшего ее бывшего тренера сборной. Он не скрывал, что бросит Жанну, как только пресытится, и, когда это произошло, у нее оставалось уже меньше трех месяцев.

Жанна шагнула ко входу в кинотеатр, но в следующий момент ее подхватил под руку и увлек в сторону рослый мужчина в надвинутой на глаза шляпе.

– Здравствуйте, Жанна, – сказал он тихо, – я знаю ваши обстоятельства. Пожалуйста, пойдемте со мной.

Проснувшись, Стакан с трудом разлепил глаза. Башка раскалывалась, и было так погано, что хотелось немедленно удавиться. Кроме жуткого похмелья, Стакана мучила какая-то мысль, но, как он ни тщился, вспомнить, о чем эта мысль, не мог.

Стакан растолкал храпевшего на грязной, брошенной на пол вонючего подвала дерюге Трясуна.

– Слышь, это, – сказал Стакан, – ты это, у нас выпить есть?

Трясун с трудом сел, помотал кудлатой башкой и уставился на собутыльника.

– Чего? – извлек он из себя, наконец, осмысленное слово. Руки у Трясуна ходили ходуном, с носа капало, и красные глаза обильно слезились. – Ты чо?

– Ничо, – ответил Стакан, – выпить, говорю, есть? Было же вчера, я помню. Мы ж отмечали что-то, не может быть, чтоб все выжрали.

– Дык что, – прохрипел Трясун, – откуда осталось-то? – Он икнул, пошарил вокруг себя и нащупал бутылку. Трясун поднял ее, на донышке булькнуло. Он тотчас же запрокинул бутылку и в один глоток высосал содержимое.

– Сволочь, – сказал Стакан, – что ж ты мне не оставил, паскуда?

– Дык это, – Трясун рыгнул, – тебе же вроде уже и не надо.

– Как не надо, ты чо? – Стакан схватил Трясуна за воротник засаленной дырявой фуфайки. – Это как мне не надо?

Тут он вспомнил, что они отмечали вчера. Стакан выпустил Трясуна, который немедленно завалился досыпать, и с ужасом уставился на индикатор. Сквозь загаженное табло он разглядел двойку в часовом и двадцать восемь в минутном секторах. Секторы лет, месяцев и дней показывали нули.

Спотыкаясь и матерясь, Стакан кое-как нашел выход из подвала и вывалился на улицу. Выпить надо было во что бы то ни стало, а там будь что будет. Затуманенное сознание не позволяло даже определить, что именно с ним будет. Стакан засеменил к видневшемуся неподалеку автомату.

– Эй, корефан, – услышал он и оглянулся. – Врезать хочешь?

– Хочу, – признался Стакан. – А есть?

– На, держи. – Подоспевший оборванец протянул фляжку. Стакан скрутил пробку, уловил знакомый запах и, не задавая больше вопросов, присосался к горлышку. В этот момент возле него притормозила машина. Задняя дверца распахнулась, и одаривший Стакана выпивкой благодетель, воровато оглянувшись, с силой толкнул его вовнутрь.

– Все куклы у нас, – сказала Сцилла, – неожиданностей не произошло. Прикажете доставить в резиденцию?

– Хочу с парой из них поговорить, – ответил Координатор. – Распорядись.

– Да, конечно, – Сцилла кивнула. – Можно вопрос? Почему все-таки мы их называем куклами?

– Ха! – Координатор улыбнулся. – Это выдумка Хана, он у нас любитель строить исторические аналогии. Когда-то куклами называли смертников, которым исполнение приговора откладывали на неопределенное время.

– Зачем?

– На них тренировались боевики. Спарринг-бои с куклами проводили, эксперименты психологические на них ставили.

– И что в результате?

– А ничего. Смертники – они смертники и есть.

– Здравствуйте, Дмитрий, вы можете называть меня Координатором, – сказал сидящий за столом узколицый мужик в темных очках и стильном, скроенном по фигуре полуспортивном костюме. – Перед тем как перейти к делу, я хотел бы уточнить некоторые детали вашей биографии.