– Ты откуда взялся? – спросила она и достала стакан. – Ведь мобилизованные все уехали.
– Прибыл к вам для обследования земель.
– Это дело хорошее.
Повариха налила в стакан горячего чаю, поставила миску сметаны, положила в блюдце кусок белого хлеба.
– Перекуси пока. Раньше для мобилизованных варили, а теперь утром человека два-три зайдут. В обед, правда, механизаторы подвалят… А ты, милок, у кого остановился?
– За конторой, в «теремке»…
– Тикай оттудова скорее, он же, этот кочегар, чахоточный! И чаво его председатель держит – гнал бы в три шеи из колхозу! Без паспорта, без имени… Шарахается по деревне, зыркает… Вон третьего дня у Степаныча «Дружбу» сперли – небось треклятый руку приложил… А у меня он, голубчик, из отдельной миски жрет, как песик! У меня это дело четко…
Андрей, обжигаясь, допил чай и потащился в контору.
Но прежде чем завернуть туда, он вернулся к хибарке, нашарил ключ в опилках под крыльцом и вошел, надеясь, что в последний раз.
Расстегнув рюкзак, Андрей достал пакет с малиной, положил его на стол, рядом поставил банку тушенки.
На этот раз спальник легко пристегнулся к рюкзаку…
Председатель смотрел на Андрея, перекладывая бумаги, курил и наконец произнес:
– У меня появилась замечательнейшая идея.
Он подошел к карте колхоза, размахивая папиросой.
– Видишь, самый дальний чересполосный участок. Когда-то там была деревня Соколовка, теперь почти ничего не осталось. Летом гоняем туда молодняк. Так вот, земли там неплохие, но запущенные – сам знаешь, и под боком дел завались. А эта Соколовка проклятая для меня как нож у горла. Выгоны зарастают кустарником, сенокосы закочкарены… Лет двадцать назад пробовали корчевать лес, да так и бросили… Представляешь, если навести порядок да дополнительно освоить гектаров двести, то можно весьма приличный резерв в кормах создать и поголовье молодняка увеличить. А в перспективе…
Андрей встал, подошел к карте, понимая, куда клонит председатель.
И это мало вдохновляло.
– Сколько километров от центральной усадьбы до вашей запущенной, но весьма перспективной вотчины?
– Сорок с небольшим.
– А поближе ничего нет?
– Да ты пойми, без Соколовского участка задохнемся.
– Но у меня по плану гораздо меньше гектаров, чем вы предлагаете.
– Да брось ты канючить, – сказал председатель и засмеялся. – Такое дело затеваем! А с планом все уладим. Позвоню в город вашему директору, договорюсь… В общем, собирайся. Жильем тебя обеспечим!
– Таким же, как вчера?
– Ох, и зануда же ты!
– А машину дадите?
– Там на машине делать нечего, там только пешедралом. Туда сходишь, сюда… Не торопясь, за недельку-две справишься.
– В принципе можно и за неделю…
Андрей, отошел от карты и устроился на стуле.
– Если рабочих дадите.
– Сам же знаешь, что не дам, – председатель достал из кармана платок, тщательно вытер бритый затылок.
– Тогда закройте на меня наряд за двух человек.
– Это обещаю.
– И чтобы жилье приличное, и питание.
В кабинет кто-то заглянул.
Андрей повернулся и увидел парня в мазутной кепчонке.
– Заходи! – крикнул председатель. – Разговор есть.
Парень с любопытством осмотрел Андрея, приблизился к председателю, поздоровался с ним за руку.
– Как дед себя чувствует? – спросил председатель.
– А что ему сделается!
– Так вот, передай ему, чтобы срочно запрягал свою кобылу. Надо землеустроителя в Соколовку доставить и договориться там с Федором о жилье и прочем.
– Мигом слетаю! А как с заявлением?
– Да подпишу, подпишу!
Парень, еще раз взглянув на Андрея, выскочил довольный из кабинета. Было слышно, как удалялись по коридору быстрые шаги.
Андрей пересел на другой стул, чтобы не мешать председателю.
То и дело в кабинет заходили взбудораженные люди.
Выкладывали невнятные проблемы, чего-то требовали, спрашивали, возмущались.
Председатель улыбался всем без разбору, лихо чиркал авторучкой, подолгу слушал телефон.
Андрея заинтересовали ботинки председателя, которые торчали под столом. Казалось, они живут своей особенной жизнью – вот сердито замерли, вот деловито потерлись рантами, вот глупо заплясали на каблуках…
Председатель резко поднялся из-за стола, уставился в мутное окно.
– Такси подано.
Андрей продолжал сидеть на расхлябанном стуле, созерцая пыльную дорожку, на которой теперь отдыхал белый листик с жирной печатью. Видно, председатель согнал его локтем.
Председатель вновь окопался за столом.
– Сейчас познакомишься.
Андрей оторвался от листка.
В кабинет без стука степенно вплыли стоптанные порыжелые сапоги. Над сапогами висели длинные брезентовые полы.
Андрей догадался, что это по его душу.
Из распахнутого дождевика выглядывал дедок – он был сух, строг и бел.
– С добрым утречком!
Председатель в ответ торопливо закивал.
Дедок плавно развернулся – полы дождевика качнули прокуренный кабинетный воздух. Его взгляд уперся в Андрея.
– Этот, что ли, инженером будет? – И не дожидаясь ответа, добавил, гнусавя: – Скорее на дьячка смахивает, ишь, патлы отрастил.
Андрей встал, поднял документ с дорожки, аккуратно пристроил его на стол возле пепельницы.
Старый хрыч, прицепился…
– А бороденка-то – чистый козел, – сказал дедок и выдавил скупой смешок.
– Может быть, к делу перейдем?
Андрей вытащил из угла рюкзак.
Дедок подступил к Андрею.
– Значит, к Федору тебя доставить?
– Хоть к черту на рога!
– Иди, иди, устраивайся, – сказал председатель, – дорога предстоит дальняя.
Подхватив рюкзак, Андрей шмыгнул в коридор и остановился.
Все-таки интересно, о чем они трепаться будут…
Полминуты в кабинете стояла тишина, и вдруг Андрей услышал нарастающее злое бормотание деда.
Андрей повеселел.
Пора на свежий воздух… У них, видно, старые счеты – так пусть позабавятся…
– Ехать так ехать, – сказал Андрей плоской корове на плакате и вышел из конторы.
У крыльца дремала почти такая же плоская понурая лошадь.
Потрясающая кляча… Да этот дед любую до смерти заездит… А на нас – где сядешь, там и слезешь…
Андрей забросил рюкзак в телегу, прошелся вдоль сломанного штакетника.
Вскоре появился возница, молча устроился на передке, причмокнул.
Андрей поторопился запрыгнуть, но кляча еще минут пять перебирала ногами, топталась, и лишь затем тяжело сдвинулась с места…
Неспешный экипаж покинул центральную усадьбу и выехал на грунтовый тракт.
Андрей лежал в телеге на ворохе сена и смотрел на провода.
Иногда он видел грустную крону березы с тремя скрученными листочками или угрюмый листвяк с редкой желтой хвоей.
Раз попался одинокий насупленный ястреб на столбе.
А может, это был вовсе и не ястреб?
Небо почти не интересовало Андрея – оно было слишком обширное, и в недрах его серо-грязные сгустки готовились сбиться в массу, чтобы потом неделю рассеиваться по земле – бесшумно, монотонно.
Лошадь, как казалось Андрею, шла рывками, и от этого телега моталась из стороны в сторону, дребезжала и оставляла по краю тракта веселые клочки сена.
Несколько раз Андрей приподымался и смотрел на дорогу, которая тянулась за ним, сползая с очередного бугра.
Изредка проносились автомобили, а после гула и рева на губах оседала пыль и долго воняло бензином.
Однажды проскочила забрызганная грязью по крышу «Волга».
Андрей долго следил за ней.
И вдруг он понял, почему очутился здесь, в трясучей и скрипучей телеге.
Ну и жук ты, товарищ председатель, ну, обвел меня вокруг пальца… Нет чтобы сразу предложить чересполосный участок… Чувствовал, что не соглашусь, ломаться буду, и изобразил «ход конем». Специально подселил к туберкулезному кочегару… И, честно говоря, сработало, еще как сработало… Когда бежал от доходяги, то готов был на все – лишь бы туда больше не возвращаться…
Андрей повалился на спину и захохотал во все горло.
Дедок на передке даже не оглянулся…
Прошло два часа, как они выехали из деревни.
Андрею надоело смотреть и на провода, и по сторонам.
Начали подмерзать ноги, хотя он и зарыл их в сено.
Осточертела неподвижная спина возницы, который сидел, молчал и курил.
Телега по-прежнему шумно тащилась по тракту.
Андрей попытался вспомнить что-нибудь хорошее, но то ли от постоянной тряски, то ли от озноба в голову лезла сплошная гадость… Даже в какой-то момент стало казаться, что он никогда не вернется из этой поездки…
И будут вечно маячить перед ним припорошенные снегом поля, насупившиеся зароды, жирные пятна черемуховых кустов…
Наконец телегу как следует тряхнуло.
Она скатилась с тракта на плохо накатанную дорогу.
И лошадь поплелась, часто дергая головой по сторонам.
Возница оглянулся, что-то сказал и заулыбался.
Андрей перевернулся набок, поднялся на колени.
