– А ты был счастлив? – спросила Ксения.
– Думаю, что каждый из здесь сидящих был. Я не исключение, и надеюсь, что испытаю это снова. Счастье понятие относительное. Все познается в сравнении, и что был по-своему счастлив, понимаешь потом. Избитая фраза «Что имеем, не храним – потерявши плачем» – подходит для выяснения относительности счастья. Кто из нас не пережил моменты счастья, яркого, острого, когда спешишь на свидание, а сердце сжимается в защитной реакции, сладостной истоме от предстоящей встречи.
Не всегда человек способен сказать: – «Я счастлив». Когда человек счастлив, время словно останавливается и исчезает, а потом замечаешь скачок времени. Но счастье это не только любовь.
– Ты так красиво говоришь – заметил Дмитрий, – что, наверное, тебе пора начать писать не только статьи. У тебя неплохо, получается излагать свои мысли, а читающим людям, просто бывает необходимо прочитать мысли, которые отражают их состояние.
– До этого не дошло. У каждого из нас свое состояние, которое индивидуально, своя память, хотя слова одни и те же, но сила мысли и чувств – разные.
– А может быть стоит попробовать? – подал голос Андрей. Он до этого сидел и слушал наш разговор. – Не так много лирики. Пишется много, но…
– Масштабное все написано. Остальное брызги. Идет игра слов – ответил я.
– Не передергивай. Можно попробовать написать пьесу, сценарий. Если удачно я возьмусь за постановку.
– Ну, ты хватил!
– Да я серьезно. Ты много общаешься, кому как не тебе известны характеры людей, привычки. Это же практически твоя жизнь.
– Нет, это не для меня. Пьесы, сценарии это же совсем другой вид творчества.
– Тогда напиши рассказ, а там посмотрим. Я покажу издателям, посмотрят, оценят. Неужели слабо? А амбиции? Дерзай!
– Дерзай! Сейчас таких, как я пишущих ой, как много. А много ли печатается? Новых имен не так много, да и их надо раскручивать. Издают известных или классиков.
– А что классики сразу стали классиками?
– Не сразу. Но издательский бизнес – это узкий круг, туда просто так не пустят. Риск для издателя велик. Чтобы печатали с первого раза надо быть гением в литературе, мастером пера, а не подмастерьем. А кто пишет, все равно считает, что, по крайней мере, он если не гений, то уж не хуже других. А зачем еще один в ряду не хуже? А талант товар штучный. Им Господь не всякого награждает. Да и книгу надо преподнести. Покупатель рассматривает на прилавке книги и смотрит ее оформление, название, затем пролистывает ее и если с первых строк захватывает, трогает его струны, в зависимости от настроения, тогда покупает. Легкое чтиво – это то, что можно читать везде. Эти книги покупают на раз. Их не берегут. Книгу, которая склоняет к размышлению прочитанного, выбирают, присматриваются и берегут.
– Если бы в школьных программах не было классиков, знали бы мы их сейчас так массово? – поддержала меня Ксения. – Не факт, чтобы их издавали сейчас. Я не уверена, что если бы Лев Толстой не написал в свое время «Войну и мир», а написал ее кто-то из наших современников ее издали бы. То же самое и «Евгений Онегин». Произведение гениальное. И хорошо, что нас заставляли учить в школе, но много ли поэзии печатают? Представь себе приходит молодой автор и приносит «Войну и мир». Да издатель от одного объема удивиться, не то, что печатать. Классики писали, когда не было ни радио, ни телевидения. Раньше выходили альманахи-сборники произведений молодых авторов. А сейчас? Ребята, не считайте меня каким-то чудовищем, но времена иные, иные и потребности. А особенно возможности.
– Ксюша, а ты сделай очередную программу на тему «Что и как мы читаем? И что хотели бы читать?» Я все-таки предлагаю Максу попробовать – продолжил Андрей. – Используй шанс помощи. Все когда-то начинали. Даже если не пройдет, то перо отточишь. Профессиональному журналисту это на пользу.
– Да я не знаю с чего начинать, чтобы заинтересовать читателя.
А ты начни с нас, с этого кафе, с этой встречи.
– Нет, сюжет должен быть другим. Вам что, не хватает в своем кругу писателя? – пытался защищаться я.
– Хватает. Но они сами по себе, а ты у нас – подал реплику Дмитрий. – А так если получится, то мы оставляем за собой право сказать, что это мы разглядели талант и вынудили его на сей труд. И кафе станет знаменитым. Ты же был в Париже и видел на маленькой узенькой улочке кафе в районе Латинского квартала, где бывали все знаменитости. Может быть, это кафе ждет та же участь. Начнем с тебя.
– А как насчет жертвенности в любви? Положить ее к ногам любимого человека? – снова спросила Ксения.
– Я не очень верю в это. Что значит жертвенность? Жертва это если чем-то поступаешься, от чего-то отказываешься, ради цели. Чтобы получить или свершилось что-либо. Древние приносили жертву, задабривая богов. Во время войн жертвуют жизнью ради спасения других. А какая жертва нужна любви? Ради чего? Чтобы другому было лучше? В единичном случае возможно. Но исключение только подчеркивает правило. Пойти на уступку своей жизни, пытаясь сделать приятное любимому человеку. А потом? Ну, лучше ему, приятнее. Что достается тебе? Мучение, обида. Ты достиг, чего хотел? Нет. Тот, кто принимает жертву, считает это как должное. Он позволяет себя любить. В этом случае с его стороны любви нет. Есть влюбленность со своим эгоизмом, который иногда делает мелкие уступки.
– Но в любви всегда один командует над другим – сказа Ксения.
– Ты можешь себе представить командира в любви? Я – нет. Человек может всю жизнь прожить, жертвуя собой, ради эгоизма другого, который только растет. А что на финише жизни? А спросить себя – страшно. Ответ будет жестким. К, сожалению, это понимаешь с возрастом. В молодости все видится иначе. Молодость имеет большой запас времени и рассчитывает исправить, учесть прежние ошибки, повлиять на любимого человека. Как только начинает понимать, что жертвует, получает удар. До этих пор он не жертвует, а пытается спасти свою любовь, вступая в полосу эгоизма. А она нужна твоя любовь? Но все приходит со временем. И судьба у каждого своя. Поэтому я не верю в жертвенность в любви ради любви.
– А ты сам эгоистичен?
– Конечно. Я не исключение в тех рамках влюбленности. Но в жертву пока ничего не приносил, и принимать не хочу.
Так за шутками была вброшена в мою память идея творчества. Возможно, она упала на вспаханную почву. «О чем писать», – думал я. Иногда идея возникала в памяти, но потом быстро исчезала, оставляя шлейф мыслей о том, что навещали меня.
Я честно несколько раз пытался начать работу, но, увидев перед собой чистый лист, мои мысли витавшие до этого стройными строчками, превращались в набор слов, скачущих, как попало и часто не связанных между собой. И это у меня журналиста! Посидев так несколько минут – я откладывал бумагу. Я представлял, о чем буду писать, и даже придумал рабочее название «Жизнь за кадром». Что получится, рассказ или что-то более масштабное. На основе моих встреч с разными людьми, написать про жизнь артиста за кадром, по ту сторону операторской камеры. Я стал делать наброски, записывать отдельные моменты. Таким образом, накапливался материал, а времени привести это в порядок, не было. И я решил, что надо взять отпуск. Так и сделал.
Вот так и началась моя история. С обычного разговора, на обычной встрече. Наверное, все начинания возникают, буднично, с идеи, поступка, которые дают толчок развитию событий.
Воспоминания пронеслись в моей голове, я вернулся к реальности и посмотрел в окно машины, которая неслась по таким знакомым и в тоже время новым улицам. Июньское утро заставило просыпаться город. Был тот час, когда солнце еще не вступило в свои права и не обдавало жарой. Утренняя прохлада радовала и позволяла дышать легко и свободно, не прячась от палящих лучей. Город, казался чистым и прибранным. Именно казался. Не значит, что он весь в грязи. Но это особое свойство. Эффект прибытия. Так бывает, когда после отсутствия возвращаешься в родные места. И город, кажется чище, как будто он прихорашивался к твоему приезду и ждал тебя, соскучившись в разлуке. И только потом начинаешь замечать, что дворники не везде одинаковы.
За время моего отсутствия город изменился, как и я. Появились подражания столичному блеску вперемешку с атрибутами провинциального города. Я не узнавал знакомых мест, как обычно бывает, когда долго отсутствуешь. Даже хорошо, знакомые улицы, по которым много раз ходил, в этот момент утрачивают свою реальность. Это был для меня другой мир. Скоро он станет моим и все будет привычно, но пока для меня он был иной, завораживающий, сулящий неожиданности.
В голове вертелась мысль, что я еду домой. В свой дом. Да, у меня была квартира в Москве, но это был иной дом. Здесь дом детства. В квартире никто, не жил. Она пустовала. Я ее берег, не продавал и не сдавал. Это был мой запасной аэродром. За ней ухаживали, периодически проветривали, убирались. Поэтому она должна быть в приемлемом виде. Мне хотелось уединиться, и я хотел иметь на это право. Чувство, что в ней кто-то жил не для меня. Чужой дух будет витать, а мне не хотелось его ощущать. Это был мой дом.
