– Отец, тебе Ник звонит. – Арсений нес Гене мобильный телефон.
Мужчина нажал на кнопку ответа и поднес трубку к уху.
– Геннадий, я звоню Зое, но она вне зоны доступа. Что случилось? – Ник был очень напуган.
– Ник, Зоя пропала. Мы ее ищем, – потухшим голосом произнес Гена, а Арсений, стоявший возле отца, закричал:
– Папа, ты что говоришь?
В этот момент в трубку орал Ник:
– Что происходит? Как ты мог допустить это? Я вылетаю к вам!
Геннадий выключил телефон и уставился на сына, который продолжал орать.
– Арсений, прекрати истерику, – скомандовал Покровский, – сюда вылетает Лаймсон, нам надо найти Зайку.
Молодой человек пришел в себя от четких команд отца, но что делать, не знал.
– Пройди по периметру усадьбы, Зоя не могла пропасть бесследно, – отчеканил Гена и стал набирать номер знакомого генерала милиции.
Прошла неделя с того момента, как пропала Зойка. Ник и Гена метались по квартире, связывались со всеми, кто мог помочь им в поисках девушки, однако результатов не было.
– Если бы ее похитили с целью выкупа, – говорил мрачный муж, – то уже выставили бы требования. Почему они молчат? Кому нужна моя жена?
– Зачем я настоял на ее приезде? – сокрушался Геннадий. – Это я виноват в том, что произошло.
– Если ты еще раз произнесешь эти слова, – угрожающе просипел Лаймсон, – я тебе врежу.
Покровский замолкал, но продолжал обвинять себя в глубине души. Несмотря на ужас сложившейся ситуации, Геннадий чувствовал, что его Зайка жива: какая-то тонкая нить, которая связывала мужчину с его названой дочерью, до сих пор была цела, а значит, с Зоей все в порядке. Но ее исчезновение не давало жить, тревога за любимую девочку душила, перекрывала кислород. Бессилие правоохранительных органов и следственных организаций сводило с ума. Ник метался как раненый зверь, и смотреть на него Гене было очень больно. Он прекрасно понимал, что чувствовал в миг поседевший режиссер, который в чужой для него стране, где он абсолютно беспомощен, потерял свою единственную любовь, к тому же носившую под сердцем его дочку.
– Ник, возвращайся в Америку, – как-то вечером сказал Геннадий. – Здесь ты ничем, к сожалению, помочь не можешь, а там тебя ждут люди, которым ты нужен. В твое дело вложены деньги, от тебя зависят судьбы тех, кто доверился тебе. Езжай, а я буду звонить тебе каждый день, сообщая новости. Я не оставлю поиски Зоечки.
Ник устало кивнул головой – он понимал, что его тесть говорит правильные вещи, но уехать из России, которая отняла у него жену, было очень сложно. Режиссер еще несколько дней лелеял надежду, что Зайка найдется, однако время шло, а ничего не менялось. И он принял решение возвращаться домой.
Геннадий отвез зятя в аэропорт и тепло обнял мужчину, с которым его объединило общее горе.
– Береги себя, Ник.
– Ты тоже. И не прекращай поиски. Если нужны будут деньги, я тут же переведу их на твой счет.
– Обещаю, что буду искать ее до своего последнего вздоха.
Самолет, на борту которого находился Ник Лаймсон, взлетел в небо. Геннадий еще раз оглянулся на здание аэропорта и поехал в сторону дома. А наутро в новостях сообщили, что великий режиссер и продюсер трагически погиб во время крушения частного самолета.
Зоя пришла в себя в маленьком домике. Она была все в том же платье, что и на дне рождения отца. Девушка совершенно не помнила, что с ней случилось и как она оказалась в этой избе. Осторожно приподнявшись, она потрогала живот рукой – дочка толкнула. Зойка улыбнулась и привстала – надо было выяснить, где она и почему. За стенкой кто-то ходил и гремел посудой, и девушка пошла на звук.
В комнате, напоминающей кухню, ходила старая цыганка. Услышав шаги, она повернулась:
– А, проснулась, красавица?
– Кто вы? – тихо спросила Зоя.
– Меня зовут Зарина, я буду за тобой ухаживать.
– Зачем?
– Потому что ты ждешь ребенка и тебе явно нужна будет моя помощь, – скрипучим голосом ответила старуха.
– Как я здесь оказалась? – продолжала вопросы девушка.
– Это ты не у меня спрашивай, милая. Не у меня. Придет время, и ты все узнаешь, а пока… Пока иди сполоснись, я тебе воду нагрею.
Приступ паники охватил Зойку, и она с трудом подавила в себе порыв рвануть из дома, однако в последний момент поняла, что все резкие движения будут опасны для ее дочки. «Спокойно, – говорила себе девушка, – мне надо думать о крошке. Я уверена, что Гена и Ник ищут меня. И они обязательно меня найдут. Все будет хорошо». С этими мыслями девушка направилась за Зариной, которая тащила ведро горячей воды.
Зоя прошла в свою комнату, обмотавшись в огромное махровое полотенце. Она поискала глазами одежду, однако, кроме ее платья, в котором она проснулась, больше ничего не было. Вздохнув, Зоя начала натягивать его через голову.
– Милая, ты что? – неожиданно появилась старуха. – Зачем грязь надеваешь? Я тебе вот вещей принесла. Ты, конечно, худая очень да пузатая, но что-то наверняка подойдет.
С этими словами Зарина швырнула на кровать ворох цветастых тряпок и вышла. Перед Зоей лежали цыганские платья, юбки, блузы и рубахи. Все было чистым и пахло лавандой.
– Что ж, – решила девушка, – это, конечно, не мой стиль, но придется выбирать из имеющегося.
Через десять минут будущая мать показалась на кухне, и цыганка улыбнулась при виде этой смешной девушки. Пестрая юбка была подвязана шарфом, чтобы не спадала, а красная рубаха натянулась на выступающем животе.
– Да ты прям как из нашего табора, – рассмеялась Зарина.
– Табора? – переспросила Зоя.
– Ну да. Цыганского табора. Мы в этой деревеньке уже пять лет стоим. Хоть жизнь внесли какую-то, а то сплошная тоска была. Приехали мы, а тут все дома разрушены, никого из местных нет, только две старушки и дед 83 лет. Ни скота, ни птиц, ни садов да огородов.
– И вы их ограбили? – наивно спросила девушка.
– Все так про нас думают, – с осуждением сказала женщина. – Да, мы непростые, но и среди нас есть и хорошие люди, и плохие. Мы восстановили дома, посадили овощи и ягоды, привели в порядок местные сады, да и старикам помогаем – им-то нелегко, бедным. Цыгане же – это одна большая семья, которая по нашим законам обязана держаться вместе, помогать друг другу даже ценой собственной жизни. А русские что? Повырастали да побросали своих стариков. Ищут они где-то свое счастье, а их родные в холоде, голоде да тоске погибают. Разве так можно?
– А что за деревенька? – спросила Зоя, надеясь, что сможет как-то подать сигнал отцу и мужу.
– Урюк называется, что возле Твери, – ответила беззлобная Зарина.
Улыбка осветила лицо девушки, и она бросилась искать свой мобильный телефон, однако ни сумочки, ни аппарата нигде не было. «Ладно, – вздохнула про себя Зайка, – главное, что я знаю, где я нахожусь. А уж сообщить родным я точно способ найду».
– Милочка, иди покушай, – послышалось из кухни, и новоиспеченная цыганка отправилась на зов. На столе стояла яичница, белый хлеб и стакан молока. Зоя не любила ни хлеб, ни молочные продукты.
– Ешь, – строго сказала пожилая женщина, – ребенка кормить надо, а ты нос воротишь. Давай-давай.
И Зоя покорно принялась макать белую мякоть в яичный желток, но молоко выпить так и не смогла – от одного его вида ее передергивало. Девушка зачерпнула чашкой колодезной воды и с наслаждением отхлебнула. Зарина с улыбкой смотрела на новую подопечную, а потом достала откуда-то клубнику и поставила миску на стол.
– Кушай, деточка, тебе витамины нужны, а я пойду травок тебе соберу от малокровия.
Зоя посмотрела на старую цыганку и усмехнулась – в больницах ей капельницы ставили да уколы кололи, а тут решили, что травками дело поправят. «Раз старуха ушла, – подумала девушка, – значит, я могу осмотреться – надо понять, как сообщить Гене, где я нахожусь».
Зайка легко открыла дверь и уже хотела выскочить на улицу, как два молодых цыгана встали у нее на пути.
– Привет, меня Зоя зовут, – с улыбкой произнесла красавица.
Молодые люди исподлобья посмотрели на пленницу и не сдвинулись с места.
– Я что, не могу никуда ходить? – серьезно спросила Зайка.
Цыгане все так же молча преграждали ей дорогу.
– Черт! – выругалась девушка и вернулась в дом. Паника снова подступала, а малышка начала пинаться. «Это тупик, я не знаю, что мне делать», – плакала в душе заключенная. Ей было очень страшно за себя и за дочку.
Прошло несколько дней. Зоя пожаловалась Зарине, что ей не дают гулять, и та распорядилась, чтобы девушку выпускали из дома. Как ни странно, молодые люди беспрекословно слушались эти сухонькую улыбчивую старуху, поэтому пленница могла теперь свободно ходить по огороженной территории участка, при этом чувствуя постоянный взгляд надзирателей. Такая, хоть и мнимая, свобода пошла девушке на пользу, она стала спокойнее, умиротвореннее и полностью сосредоточилась на ребенке. Травки Зарины тоже делали свое дело – на щеках будущей матери появился румянец, личико округлилось и посвежело.
