быть мне ровней, он также должен нести в себе частичку огня, лишь тогда мы сможем говорить о любви. Не для простого смертного, каким он был сейчас, любовь моя! Нет, она убьет его, как убивает молния.
— Взгляни на меня, Калликрат! — воскликнула я. — И скажи мне: видел ли ты в жизни что-либо прекраснее?
— Прекрасна, о да, ты прекрасна! Но красота твоя внушает страх. Нет, ты не женщина! Ты есть дух. Позволь мне закрыть глаза и более не видеть тебя. Отпусти меня!
— Останься и жди, — велела я. — Очень скоро я научу тебя, как раскрыть глаза. Дочь фараона, взгляни на меня и ответь: исчезла ли печать прожитых лет, о которой ты недавно говорила, с моего лица и тела, или что-то еще осталось?
— Вот гляжу я на тебя, — по обыкновению дерзко отозвалась Аменарта, — и вижу перед собой не дитя человеческое, но сущую ведьму! Прочь от нас, проклятая чародейка! Оденься, бесстыжая, и убирайся! Или дай уйти нам, оставив тебя наедине с колдовским огнем.
Я накинула свои одежды, и — о! — они смотрелись на мне по-царски. Затем я снова повернулась к Калликрату и пригляделась к нему. Рассматривая возлюбленного, я поняла, что великая перемена произошла во мне. Я уже не Айша прежних дней. Та Айша была движима силой духовной, ее душа стремилась к небесам и сияла непорочной чистотой. Это правда, я любила этого мужчину, поначалу не так уж сильно и в сто раз сильнее после того, как Нут испытал меня, показав огонь: стоило мне увидеть, услышать и осязать его, как великая перемена началась во мне.
Та Айша мечтала о божественном, молитва была складом ее ума; да, все ее мысли были замешаны на молитве настолько, что даже простейшее дело и самая незамысловатая фантазия освящались молитвой! Прежняя Айша знала, что дом ее не здесь, но где-то очень далеко: он вздымался за земными морями и горами, белый и величественный; тяжким земным трудом воздвигала она сие жилище по камешку, наполняя его покои и галереи статуями богов из слоновой кости, очищая его клубами фимиама, который вберут в себя их совершенные души, размышляющие о ее душе, — так солнце впитывает утреннюю дымку над рекой.
В печали и бедах, в тяжких трудах и опасностях, со сбитыми в кровь ногами, мокрая от дождя и слез, омытая водами покаяния, она карабкалась вверх по каменистой тропе, что ведет к Вершине Мира. Она верила в то, чего не знала, поскольку всегда для нее те боги принимали зримые образы. И все же продолжала бороться день и ночь, согретая светочем веры и влекомая им, твердо надеясь, что однажды покровы будут сорваны и она взглянет на лицо Бога и услышит Его приветственный голос. О, та, прежняя Айша была послушна Закону; она знала, что время ей не принадлежит и что за каждое мгновение придется держать отчет. Да, она была на пути святости, и впереди сияли золотые награды спасения.
Но сейчас... Кем стала Айша сейчас, когда познала объятия Духа огня, когда осмелилась она на этот шаг и исторгла тайну из его пылающего сердца? Когда обрела бессмертие на земле, ибо в тот момент в голове ее кричал голос: «Нет! Ты не умрешь. Пока мир этот жив, с ним будешь жить и ты, ибо испила ты вина первозданной Души Земли, расплескать которое невозможно до тех пор, пока его могучая сущность не растворится и не канет в небытие — туда, откуда она появилась!»
Кто же она теперь? Суть Земли. Та самая Душа, заключенная в белую вазу в форме прекрасной женщины. Да, Айша стала самой ее сущностью. Молнии и ураганы таились закованные в ней, готовые вырваться, когда ее вдруг охватит гнев! И кто тогда сможет устоять перед ее силой? Она всецело познала красоту и величие Земли, в одиночестве летящей сквозь пространство, целующей яркие лучи Солнца, отца своего, или мечтающей в объятиях темноты. Планеты, ее сестры, и яркие, сияющие звезды приветствуют ее как родную. Да, по праву олицетворяемая теперь с Матерью-Землей, она заняла свое место в небесной иерархии.
Но и это еще не все, поскольку в ней самой царили и бушевали все без исключения земные силы и чувства. Отныне все земное было ей подвластно, но, как и сама Земля, она оставалась одинокой и больше не могла говорить с Небесами!
Словно яркая вспышка озарила все вокруг, и в мгновение ока мне стала понятна великая Истина, а вместе с нею и все другие истины. О нет, я не сомневалась, я не грезила и не спала — я знала, я знала, я знала!
Вот передо мной мужчина, и он станет моим. Да, у него есть пара, женщина, с которой сочетался он по закону Природы, а у меня самой пары нет. Но что с того? Я спарюсь с ним, как спариваются дикие звери, завоюю его силой, поскольку я теперь невероятно сильна, — разве кто-то сможет противостоять мне? Будет так, как приказала я, сама Айша.
— Калликрат, — обратилась я к нему своим новым голосом, исполненным медовой сладости, — узри свою божественную супругу! Ту, которой ты не должен стыдиться. Приготовься, Калликрат. Подойти и стань на тропе огня, когда он вернется, и тогда мы вдвоем будем владычествовать на Земле вечно.
— Что, ведьма? — вскричала Аменарта, впиваясь в меня яростным взглядом. — Никак задумала украсть у меня мужа? Не бывать этому! Ты могущественна, но и я не слаба, хоть я всего лишь земная женщина. Калликрат, взгляни на меня, жену свою, ибо я родила тебе сына, и хоть потеряла ребенка, однако связал он нас узами, порвать которые нельзя. Покончи с этой прекрасной дьяволицей, пока она полностью не заворожила тебя! Пойдем же скорее прочь! Прочь из этого ада!
— Я иду... Да-да, конечно, я иду, — проговорил Калликрат, с ужасом глядя на меня. — Я боюсь ее, а об этом огне даже и слышать не хочу. Наверняка это был сам Сет, закутавшийся в пламя.
— Нет, ты не уйдешь, Калликрат. Пусть уходит Аменарта, если хочет. Ты же останешься здесь со мной, пока все не завершится. Я приказываю, а когда я приказываю, ты должен повиноваться.
Он резко развернулся и кинулся к Аменарте. Она обвила его руками и крепко прижала к себе. И тогда, ни слова не говоря, я дала волю своей силе. Калликрата буквально вырвало из объятий
