– Я заработаю, не волнуйся! И справимся, конечно! С Димкой-то никаких хлопот…
Крупный серьезный Димка и вправду был очень тихим, что называется, беспроблемным ребенком. Играл самостоятельно, очень любил, чтобы ему читали, а если взрослым было некогда, усаживался с книжкой и аккуратно водил пальчиком по страницам – «читал».
Саша, едва выдавалась свободная минута, с удовольствием играл с сыном. Галя смотрела на их возню и отгоняла тревожные мысли: что будет, если ребенок родится смуглым? Правда, говорят, что любящий мужчина сомневаться не станет, и сходство найдет, и какого-нибудь предка с подходящими генами отыщет. Но мало ли что говорят. Вдруг он будет очень-очень смуглый? Как Хосе или даже темнее? Ведь кубинская кровь – смешанная, в ней оставили свой след и испанцы, и индейцы, и негры. Чьи гены окажутся сильнее?
Впрочем, мысли одолевали нечасто. Саша работал допоздна, прихватывая иногда и выходные, так что институт и домашние заботы занимали Галю целиком. Времени и сил не хватало не то что на мысли – на визиты в консультацию. Живот был огромный, как при двойне, но месяцах на шести акушерка со всей определенностью сказала, что сердцебиение одно. Галя сходила на прием еще раза два и больше в консультации не появлялась – далеко ехать, тяжело, сил нет. В конце концов, роды не первые, осложнений не обнаруживается, чего себя выматывать?
Уже поздней осенью, вздрагивая от порывов ледяного ветра с Финского залива, Галя осторожно, чтоб не поскользнуться, шла из института – и вдруг кто-то обнял ее сзади.
– Ла-пуш-ка… – он печально посмотрел на ее огромный живот.
Галя, легко догадавшись о его сомнениях, усмехнулась про себя – мужчины, что с них взять!
– Не ревнуй…
– Я… нет… да… – смутился Хосе.
– Не ревнуй. Помнишь, тогда, у моих родителей? Вот… Это наш с тобой, – она выделила «с тобой», – ребенок.
– Ла-пуш-ка… – на его глазах показались слезы. – Ты очень смелая. Я даже не знаю, когда теперь вернусь. Может быть, даже…
– Не говори так! – Галя ладошкой прикрыла его губы. – Это очень страшное слово. Лучше говори «всегда». Помнишь, как ты меня утешал? Нашу любовь уже не отнять, мы можем быть за десять тысяч миль, но все равно мы вместе. Так?
– Так. Ты удивительная, Га-ля. Вот, – он протянул ей клочок бумаги, – здесь телефон моего друга, сообщи через него, кто родится. Если будет сын… назови его Валерием. Если сможешь. А если девочка – Валерией. Мне Валерий жизнь спас, сам чуть не погиб.
Хосе стянул с мизинца гладкое черное кольцо и вложил его в Галину ладошку:
– Возьми. На счастье. Это акабар, черный коралл – наш кубинский камень. Его почти нигде больше нет. Акабар приносит удачу и защищает от сглаза. У нас его дарят детям – как защитный амулет. И еще… – Хосе горько усмехнулся. – Говорят, он приносит покой в семью. Если уж нам не судьба быть вместе… Возьми.
Галя с трудом – мешал огромный живот – спустила ноги с кровати, тяжело встала – и схватилась за дверь. Низ живота опоясала резкая тянущая боль. Она с ужасом посмотрела на лужу под ногами:
– Воды отошли. Как быстро… Хорошо, что Димка у мамы. Ох, и Сашка уже на работу уехал. Господи, помоги!
Почти теряя сознание от боли, она вызвала «Скорую» и едва смогла дойти до входной двери, чтобы открыть замки.
В роддоме ее сразу отвезли в родильный зал.
– Господи! Тазовое предлежание, – причитал молоденький врач. – Ольга Юрьевна уже заступила? Господи, господи!
– Да не мельтеши ты! – отодвинула его пожилая акушерка. – Тазового предлежания не видел? Что ж вы, мамочка, в консультацию не ходили?
– Хо-ди-ла… дав-но… – едва выговорила Галя.
– Давно она ходила! И гимнастику надо было делать, чтоб повернулся! Да ладно, не бойся, не впервой чать! И ты тут под руку не причитай! – прикрикнула она на позеленевшего от страха врача. – Раскрытие хорошее, справимся и без Ольги Юрьевны.
Этот уверенный голос и твердые теплые руки прогнали весь Галин страх.
– М-м-может, к-к-кесарево? – проблеял молодой.
– Куды – кесарево?! Вон ягодички уже пошли! Давай, красавица, умница моя, старайся – мальчишку рожаешь! Такой мальчишка отличный, давай, милая, все хорошо будет, давай еще, а то пуповину пережмешь, ну давай же!
Последний Галин крик слился с громким требовательным «уа».
– Отличный мальчишка! – сообщила пожилая акушерка. – И ты молодец. Муж-то иностранец, что ли? Пацан темненький совсем.
– Дедушка, – почему-то сказала Галя и провалилась в забытье.
– Дедушка, говоришь? Ну-ну, – покачала головой акушерка.
В этот раз Галя почувствовала страстную материнскую нежность с первого кормления. Только сердце сжималось от страха: малыш был почти коричневым. Что будет? День выписки надвигался неотвратимо.
И вот наконец настал.
– Вот ваш наследник, – медсестра, передавая Саше аккуратный «конверт», скептически вздернула бровь, но оставила свои замечания при себе.
– Что это? Перепутали? – И Саша, и родители недоуменно уставились на Галю. Она вздохнула, распрямила плечи:
– Не устраивайте здесь семейных сцен, дома поговорим.
Саша побледнел. Мама заплакала:
– Галя, что же ты натворила?
В машине Зинаида Семеновна вновь принялась ее допрашивать:
– Может, объяснишь все-таки?
– Нечего объяснять, – Галя старалась сохранить хоть минимум спокойствия, а то вдруг молоко пропадет. – Да, я полюбила другого человека, но мы никогда не сможем быть вместе. Это было как удар молнии.
– И этот удар тебе мозги отшиб? – уколола мама. – Предохраняться надо было!
– Ну что ты, Зиночка? – попытался успокоить жену Роман Зигмундович. – Все бывает, что уж теперь. Ты только посмотри, какой чудесный мальчик.
– Идиотка! Наша дочь вся в тебя – полная идиотка! – распалялась Зинаида Семеновна. – Саша у тебя такой… – Она, похоже, уже забыла, как унижала зятя презрением.
– Бабник! – не выдержала Галя. – Я все терпела, все его гулянки, все измены, ему на меня было наплевать!
Саша, съежившись в углу заднего сиденья, кусал губы и прятал глаза. А Галя не унималась:
– Я едва с собой не покончила! Если бы не бабушка… А потом я встретила Хосе и ни о чем не жалею, понятно вам?! Ах, Саша такой… Это теперь он стал «такой».
– Ну Галочка, – отец еще раз попытался утихомирить бурю. – Вы ведь очень рано поженились. Саша просто не догулял тогда еще.
– А теперь, значит, нагулялся? И я по этому поводу должна таять от счастья?!
– Может, тебе лучше у нас пожить? Или на даче?
– Ничего, папа, все наладится. Я справлюсь, – Галя тихонько прижала к губам черное кольцо. – Только Димку сейчас сами из садика заберите, мне бы домой сразу.
Дома, уложив малыша в кроватку, Галя залюбовалась: ты мой смуглый ангел! Черные «девичьи» ресницы, точно нарисованные бровки, четко очерченные пухлые губы.
Хлопнула входная дверь.
– Мамочка, я соскучился! – Димка со всего маху прижался к ней.
Саша обнял ее с другой стороны.
– Прости меня, – всхлипнула Галя.
– Ничего, каждый может ошибиться. Я так тебя люблю… – Саша наклонился над кроваткой. – Ну здравствуй, сынок! Смотри, Димка, какой у тебя братик.
– Его помыть надо, – серьезно заявил Дима.
Галя смутилась, а Саша уверенно сказал:
– Это он просто загорел.
– Как же он в животе загорел? – не унимался Димка.
– А ты вспомни, какое летом солнышко было – вот и загорел. Есть хочешь?
– Хочу!
Саша бережно отвел Галю на кухню, усадил, открыл холодильник:
– Зинаида Семеновна борщ сварила и котлеты оставила. А я торт купил. И сосиски. Будем греть борщ?
– Торт! – радостно завопил Димка.
Поздним вечером Галя вытащила из «секретной» шкатулочки записку с телефонным номером. Может, не стоит? Но она обещала. И что это изменит?
Номер долго не отвечал. Галя уже собралась положить трубку, когда услышала мужской голос:
– Вас слушают.
– Добрый вечер, – дрожащим шепотом произнесла Галя. – Меня зовут Галя, ваш телефон…
– Здравствуйте, Галя, – перебил мужчина. – Он говорил о вас.
– Он просил вам позвонить, сообщить… В общем, я родила сына.
– Поздравляю! – голос вдруг замолчал. – Галя! Он не вернется в Ленинград, его перевели…
– И вы не сможете ему сообщить? – перебила она.
– Я постараюсь. Будьте счастливы!
Ну вот и все! Галя стянула с пальца черное кольцо, спрятала его в шкатулочку. Медленно дошла до кухни, чиркнула спичкой, поднесла к бумажке с номером… Последняя ниточка, связывавшая ее с Хосе, заструилась тонким голубым дымком…
– Ты звонила… ему? – Саша появился на кухне совсем неслышно.
Галя покачала головой:
– Его другу. А он… он не вернется, не бойся.
– Галчонок! Не хочешь – не рассказывай. Я не виню тебя. Я тоже виноват. Но… ты живешь, как в скорлупе, я не могу до тебя достучаться. А я ведь живой! Что нам делать дальше?
Галя с изумлением взглянула на мужа. Почти пять лет они рядом, а ей и в голову не приходило, что Саша – не бездушный красивый манекен, а такой же человек, как она сама. Со своими мыслями, желаниями, тревогами. Галя вдруг с ужасом подумала, что не может вспомнить, сколько ложек сахара Саша кладет в чай. Она ведь и не пыталась сделать хоть шаг навстречу мужу, только принимала знаки внимания и обижалась, когда их не было. Так стоит ли удивляться, что он ищет «понимания» на стороне? Да ведь уже и не ищет – и давно. Ох, как права была бабушка: любовь – это работа без выходных.
