Глава 24
За окном уже третий день шли дожди. «Книга еды», которую подсунул Игорю Степан, сначала озадачила, потом рассмешила. Вперемешку со странными кулинарными рецептами, больше похожими на рецепты из народной медицины, круглым ученическим почерком были записаны многозначительные рассуждения о зависимости судьбы народа от той пищи, которую народ ест. Кое-какие мысли были вполне достойны внимания, другие, наоборот, казались бредом сумасшедшего. Одна страница была расчерчена карандашом на графы. Сверху над столбиком названий продуктов стояли их определения: «вражеские», «реакционные», «враждебные», «близкие», «естественные», «лечебные». Среди «вражеских» Игорь отметил колбасные и макаронные изделия, водоросли, рис, цитрусы, китовые мясо и жир. «Враждебными» автор рукописи считал кислые фрукты, уксус, селедку и сушеную рыбу, халву и шоколад. В разряд «естественных» попали гречка, перловка, пшенка, кукурузная крупа, горох, чечевица, брынза.
– Интересный сумасшедший, – выдохнул Игорь, в очередной раз закрывая переплетенную рукопись.
Он уже сам поднялся и, осторожно ступая, приблизился к окну, за которым расплывался сумрак ускоренного непогодой вечера.
Вспомнил вчерашний приезд Коляна. Несмотря на еще припухшие заживающие губы, приятель улыбался и жизнерадостно хвастался тем, что теперь его не «уроют», а тот, кто обещал «урыть», предложил откупиться легким для Коляна способом: вскрыть чей-то компьютер и скопировать все файлы и переписку с паролями.
– И сколько он тебе за это заплатит? – спросил тогда Игорь.
– Он меня за это простит! – ответил Колян.
Выпили они неспешно бутылочку коньяка, привезенного Коляном. Закусили яблоками из сада, заботливо принесенными Степаном.
Степан пару раз заглядывал и присматривался к Коляну. На прощание приятель охотно согласился завести в фотостудию на Прорезной очередные пять пленок для проявки и печати.
А когда Колян уехал, садовник снова постучался в двери.
– Это тот банкир, твой друг? – спросил он.
– Не банкир он, компьютерщик. В банке работает.
– По возрасту он моей дочери в мужья годится, – полувопросительно произнес Степан.
– Лучше не надо. – Игорь посмотрел в глаза садовнику чистым, добрым, искренним взглядом. – Он подрабатывает хакерством, а это небезопасно…
– А что это? – лицо Степана приняло озадаченное выражение.
– По Интернету информацию с чужих компьютеров ворует.
– Вор, значит? – удивился Степан.
– Нет, хакер.
Взгляд Степана стал недоверчивым.
– Это он тебе «честное воровское» давал?
Игорь рассмеялся.
Перед тем как уйти, поинтересовался садовник: что Игорь по поводу рукописи думает.
– Интересно, очень интересно, – проговорил, кивая, Игорь, не желавший заканчивать разговор со Степаном ерничаньем или спорами.
Степан едва заметно улыбнулся.
– Там серьезные вещи написаны, в этой книге! – сказал он. – Ты внимательнее вчитывайся!
Воспоминания о вчерашнем вечере прервал громко проехавший за окном грузовик. Игорь вернулся к кровати, прилег. Вынужденное временное заточение в своей комнате располагало к общению. И вчера он был одинаково рад и разговору с Коляном, и беседе с садовником. А вот сегодняшний вечер длился бессмысленно и долго. Мама смотрела телевизор. Доктор со «скорой помощи» пришел и ушел, отметив, что рана удивительно быстро заживает.
Решил было Игорь уже просто выключить свет да лечь спать, как в комнату постучал и заглянул Степан, одетый в новый костюм.
– Игорь, зонтик одолжи, – попросил он.
– А вы куда в такую погоду?
– Да в кафе, нашел одно приятное место.
– В коридоре, на вешалке, – подсказал Игорь.
– Там женский, красный. А я у тебя черный видел!
Вспомнил Игорь про свой зонтик. Посмотрел на шкаф.
– Там, – показал на шкаф рукой. – Наверху.
Садовник взял зонтик и, поблагодарив, ушел.
Игорь выключил свет, но заснуть долго не мог. Мысленный сумбур одновременно напоминал ему и про Фиму Чагина, про лезвие, оставшееся в его боку на память об Очакове, и про Йосипа, и про «Книгу еды», написанную этим Йосипом, и про Вальку и ее страх. Во рту, то ли как далекое послевкусие, то ли как воспоминание, возникло легкое жжение, то самое, какое появилось после выпитого у Фимы самогона.
Нехотя Игорь поднялся, прошел на кухню и, не включая свет, налил себе рюмку коньяка. Присел за стол у окошка, пригубил.
Показалось ему, что именно в это время он обычно и пил коньяк перед тем, как одеться в милицейскую форму и выйти на знакомую ему одному дорогу в прошлое, в Очаков 1957 года. Стало вдруг Игорю холодно или страшно. Он сам точно не мог понять, пока не сообразил, что на кухню он в одних трусах вышел, а форточка здесь открыта настежь и на улице хлещет холодный косой дождь.
Допил коньяк и вернулся в комнату, залез под одеяло. Мысли его теперь остановились на рыжей Вальке. Он забеспокоился о ней, запереживал.
– Не дай бог что-то с ней случится, – шептал Игорь, лежа с закрытыми глазами. – Не дай бог! Я ему не прощу!
И в этих последних своих перед сном словах успел он уловить не свою, какую-то чужую, пришлую жесткость и злость. Словно не он это сказал, а актер в кровавой кинодраме.
А с утра в доме зазвучал необычный шум. Что-то звенело. Хлопали двери. В комнату вошла торопливой походкой мама, опустила ведро с водой на пол, принялась драить шваброй пол.
Игорь пристально наблюдал за ней с кровати несколько минут. Удивило, что она даже не посмотрела в его сторону, не поздоровалась.
– А ты чего? – наконец спросил он.
– Грязно в доме, – озабоченно произнесла Елена Андреевна. – А сегодня гости приезжают!
– Какие гости?
– Дочка Степана из Львова. Он уже за ней на вокзал поехал. Встречать!
Игорь поднялся, надел спортивные штаны. Потрогал перевязанную рану пальцами – удивился почти отсутствию боли.
– Ты уже сам позавтракай, – мать отвлеклась от швабры, посмотрела в его сторону.
На кухне уже было чисто, правда, пол еще не высох.
Поджарив себе яичницу, Игорь уселся за столик. Окно сразу привлекло его внимание своей обновленной прозрачностью. А за окном – сухо и светло. День обещал быть погожим.
«Так это что, она у нас жить будет? – подумал вдруг Игорь о дочке Степана. – Папа в сарае, а дочка у нас? Оригинально!»
– У тебя появилась женщина? – неожиданно озадачила Игоря вопросом возникшая в дверях мама.
– Не понял, – протянул Игорь.
– Женщина, которая, наверно, старше тебя, – добавила Елена Андреевна.
Если бы Игорь в это время еще жевал яичницу, то наверняка бы поперхнулся.
– Что с тобой? – он рассмеялся. – Сериалов насмотрелась?
Мама молча подошла к столу и опустила рядом с грязной тарелкой пару носков Игоря с заштопанными пятками.
– Думаешь, я в жизни не разбираюсь? – сказала она ехидно и указательным пальцем дотронулась до заштопанной пятки. – Найди себе молоденькую девушку да женись, тогда, может, дурь из головы и выйдет! И никто с ножом на тебя кидаться не будет!
– Да я, – заговорил Игорь и осекся, посмотрев на свои носки. – Это знакомая. Заметила, что рваные.
– И не стыдно к женщине в рваных носках ходить?! – с саркастической улыбкой воскликнула мама. – Я тебе поражаюсь!
Дверь за мамой закрылась. Ошарашенный Игорь смотрел на носки, потом сбросил их со стола и ногой затолкал под батарею.
– М-да, – промычал он раздраженно.
Вернулся в комнату.
– Ты бы одел что-нибудь поприличнее! – снова в дверном проеме появилась Елена Андреевна.
– А где она спать будет? – Игорь уставился вопросительным взглядом на мать.
– Да я вот думаю ее сюда, – она посмотрела на уже аккуратно застеленную кровать сына.
– А мне в сарай? К Степану? Учиться на бомжа?
– Степан не бомж, – заступилась за садовника Елена Андреевна. – Он дом покупает. А ты можешь несколько ночей и в моей комнате на раскладушке переночевать!
– Дом?! – новости этого утра заставали Игоря врасплох, словно он после долгого летаргического сна проснулся. – Какой дом?
Память вдруг возвратила Игоря в совсем близкое прошлое, когда Степан просил его поузнавать, не продаются ли в Ирпене два дома на одном участке?
– Да большой дом, я уж и смотреть ходила с Олей! Один большой, а второй – меньший.
Игорь вдруг заметил, что мать, еще недавно драившая полы в фиолетовом фланелевом халате, стояла теперь одетая в свое лучшее платье, да еще и с янтарными бусами на шее.
– Ты уже здоров? – спросила она, сменив тон на заботливый.
Игорь, в который уже раз за утро, дотронулся до перевязанной раны. Рана аукнулась на прикасание, но боль эта была ноющей и не резкой.
– Да ничего, – пожал плечами сын.
– Ну, тогда я тебя попрошу – оденься поприличнее! – снова заговорила она. – У тебя ж там, в шкафу, костюм с выпуска остался. Ты его почти и не носил!
– А куда мне в костюмах ходить?! Я себя и так человеком чувствую, мне для этого галстук не нужен! – затараторил Игорь, и вдруг что-то остановило его пыл.
