Ознакомительная версия.
– Вам, Шульгин, этот человек хорошо известен. Теперь он совершенно переменился. Получил испанское гражданство, имеет приличное состояние. Иногда приезжает в Россию. Так, в последний раз он был в Москве полгода назад. Да-да, в то самое время, когда исчез ученый из НИИ. Платова по Москве вели наши люди. Впрочем, к нему сложно было придраться: гражданин капстраны, видный бизнесмен, имел доступ практически к чему угодно с помощью особой пресс-карты МИДа. В общем, вырос Платов, поднялся. Тебе интересно, Родион Потапович?
– Да, – отрывисто бросил босс. – Дальше, товарищ генерал.
– А дальше – дальше зависит от того, согласен ли ты со своей помощницей взяться за дело, суть которого я уже вкратце набросал. По крайней мере она уже угадывается.
– Вот так, значит, – задумчиво произнес Родион. – А вы что-то говорили о круизе? Так, кажется, товарищ генерал.
– Да, верно. Круиз на средиземноморском лайнере «Александр Скрябин», находящемся на балансе туристической компании «Плато Барселона».
– Какая компания?
– «Плато Барселона», – повторил генерал Азарх. – СП, совместное предприятие, российско-испанское. Только, кажется, это номинально, на бумаге, а на самом деле и российскую и испанскую стороны представляет один человек, владелец этой компании. А что, имеет право. И русских представлять, и испанцев. Недаром он себя в названии компании обозначил.
– «Плато»? Платов, значит, – проговорил босс. – А знали вы, товарищ генерал, как побольнее…
– А что, собственно, такое? – хитро прищурился тот.
– Почему, спрашивается, вы не поручаете это дело своим сотрудникам? Там ведь и покомпетентнее меня в сто раз найдутся.
– Ну уж так и в сто, – протянул генерал, – это ты преувеличил, Шульгин. А касательно того, почему своим не даю… это ты правильно отметил. В точку. Отвечаю по существу. Текучка кадров у нас сам знаешь какая. Многие ушли, многие пришли. Старых зубров не пошлешь, тут нужны кадры посвежее. Ты, Родион, ушел от нас примерно в то же самое время, что и Платов. К тому же у вас с ним особые отношения. Ты его хорошо знаешь, все подходы к нему, все уловки. Но это не главное. А главное то, что дело об исчезновении проекта засекречено. Не хочу я, чтобы до главного начальства дошло, а то ведь рано или поздно узнают, и тогда начнется. Сто гонцов по одному и тому же поводу отошлют в Испанию, набаламутят, а толку чуть. У семи нянек дитя без глаза, что уж говорить. Хотел я сработать без привлечения внимания. Откровенно говоря, не доверяй я тебе полностью – не пришел бы. К непроверенным людям тут не сунешься. А решить вопрос надо. А тебе, Родион, я впоследствии очень даже могу быть полезен. – Лицо генерала Азарха посуровело. – Так что денег не предлагаю, но – сам знаешь – сочтемся. Вот и решай.
И генерал неспешно откинулся на спинку дивана.
Родион постучал полусогнутым пальцем по столешнице, как он обычно делал, пребывая в раздумье.
– А что это за проект? – наконец спросил он. – Что за «ящик», где он разрабатывался и как фамилия руководителя проекта?
Генерал Азарх ответил без промедления:
– Дело в том, мой дорогой, что все это я скажу тебе только после того, как ты дашь согласие на сотрудничество. Желательно, чтобы это же сделала и твоя помощница. Она, насколько я усвоил из ее досье, тоже может быть весьма полезна.
Вторичное упоминание некоего досье на мою персону зажгло во мне искры раздражения. Однако я предпочла промолчать. Говорил босс:
– Генерал Азарх, дело в том, что мы можем дать только предварительное, так сказать, принципиальное согласие. Если же по каким-то причинам решим отказаться, а это не исключено, – он многозначительно посмотрел на меня, – то ведь никогда не поздно подписать документ о неразглашении.
– Я бы хотел обойтись без документов подобного рода, – протянул генерал.
– Дело государственной важности и без документов? Интересно излагаете, товарищ генерал.
Тот некоторое время гипнотизировал босса своими цепкими глазами и, поняв, что сеанс гипноза не удается, проговорил:
– Ну что же, твоя взяла, Шульгин. Слушайте. Этот «ящик», НИИ-42, занимался разработками по акустике. Ультразвук, инфразвук, прочее. Я в этом не разбираюсь, не мастак, короче говоря. Как известно, куратором «ящика» некоторое время состоял Платов. У него были налаженные связи со многими из тамошних специалистов. Так вот, после своего увольнения из госбезопасности Платов контактов не потерял. «Ящик» барахлил, его едва не закрыли, хотели переоборудовать на выпуск магнитофонов, что ли. Чушь полная. Правда, в последние два года «ящик» снова зашевелился, ему выделили определенную сумму из бюджета, работа пошла. Многие замороженные было проекты снова пошли в разработку. Так вот, одну из разработок, ту, что нас интересует, под кодовым названием «Не верю»…
– Как-как? – переспросил босс с явным интересом.
– «Не верю».
– Хорошее название для научного проекта.
– Да если бы одно название… – махнул рукой генерал Азарх. – Одним словом, проект НВ – сокращенно от «Не верю» – велся молодым, но чрезвычайно перспективным сотрудником по фамилии Вишневецкий. Кандидатская в двадцать три года, патенты на семь изобретений, полный банзай. Голова, словом. Так вот этот Вишневецкий довел до ума проект НВ или отрапортовал, что довел… Так или иначе, но вскоре была обнаружена утечка информации, причем в полном соответствии с российскими законами халатности – через четыре месяца после ухода Вишневецкого из «ящика» и отъезда его за границу по фальшивым документам. Только вот как мог этот Вишневецкий, по сути, нищая лабораторная крыса, так ловко все провернуть – вот что было загадкой. Чувствовалось, что за ним кто-то стоит. И тут появилась кандидатура Платова, который так кстати, а именно полгода назад, появился в Москве. Было проведено короткое закрытое следствие, в ходе которого установлено, что Платов и Вишневецкий действительно вступали в контакт примерно в эти сроки. Что характерно, Платов имел представительство в фирме «Полимер-Био», которая… я думаю, вы сами помните.
– Простите, как, как… «Полимер-Био»? – переспросила я. – Насколько я помню, Родион Потапович, у нас было следствие по этой фирме, от частного заказчика, разумеется, и…
– …и фирма была закрыта и опечатана, а руководителей пересажали, – мрачно напомнил Родион. – Эти «полимерные» ребята, помню, хотели угробить Марию и на меня тоже киллера навели. Так какое, вы говорите, отношение имел Платов к этой чудесной фирме?
– Самое прямое. Фирма не только торговала полимерами, как гласит ее название, всякими там пластиковыми окнами и кабинками для биотуалетов, она использовалась Платовым, ее совладельцем, в своих целях. На этом «Полимере» орудовала когорта умельцев, компьютерщиков, типографов и просто красавцев, делающих паспорта, визы, удостоверения, грин-карты… и все это, представьте, в лучшем виде, не отличишь от подлинников. Вот там-то и отоварился паспортом Вишневецкий. Кстати, ваша контора, досточтимый «Частный сыск», ему сильно умастила. Явись в «Полимер» судебные приставы на день раньше, и нашего исследователя прихлопнули бы на корню. А так – он теперь в Испании, работает на Платова. Есть кое-какая информация о том, как именно он работает.
– И как же? – мрачно спросил Родион.
– Претворяет свое изобретение в реальность. Должен установить его в людных местах, проверить реакцию толпы.
– Так в чем же суть этого изобретения?
– Да я и сам внятно объяснить не могу. С этим вам лучше к специалистам обратиться. Впрочем, попробую рассказать, что понял. Словом, этот акустический бог Вишневецкий нашел какой-то особый способ обработки инфразвуков, потом еще каких-то мудреных звуков… черт ногу сломит. В общем, эти звуки действуют не опосредованно через барабанные перепонки, а сразу на подкорку, и от этого меняется восприятие человеком окружающего мира. Эффект как от отдельных видов наркотиков. Говоря проще, изобретение Вишневецкого – акустический аналог наркотических средств, взбодряющих или, напротив, угнетающих нервную систему. Это зависит от многих факторов. Но один из наших сотрудников испытал его действие на себе. Говорит – это нечто невообразимое. Такого кайфа не испытывал никогда. А главное, что проект дает возможность совместить новую акустическую систему с музыкальными центрами или этими… CD-плейерами. Подключаешь – и все, кайфуй.
– Не очень понял, но в целом уразумел, – кивнул Родион. – Ну и в чем же государственная значимость изобретения этого Вишневецкого?
– Как? – возмутился генерал. – Это же психотропное оружие, если посмотреть с точки зрения военных. Причем такой вариант, что его можно внедрить в массы! Вишневецкий нашел такую технологию, при которой стоимость одной единицы этого НВ будет где-то четыреста долларов! Стоимость неплохого компьютера, и только-то. А если штамповать? Это же все равно что выбросить на рынок невероятное количество наркоты, галлюциногенной, седативной и стимуляторной! Торчи – не хочу! Вот что значит наладить массовый выпуск этой вещи. И этот проект ушел в Испанию. У нас не осталось ни единого окончательного варианта.
Ознакомительная версия.
