Все понимали, что кошка на даче должна гулять. Ловить мышек и птичек. Но никто не хотел взять на себя ответственность за то, что кошка не потеряется и не уйдет совсем, или не попадет в лапы бездомной своры собак и т. д. Мы беспокоились о ней как о ребенке. Кошка была всеобщей любимицей, и мы боялись, как бы с ней чего не случилось. Кошка у нас – пушистая голубоглазая красавица породы Невская маскарадная, и нам очень не хотелось, чтобы она испортила свою белоснежную шерстку в мокрой траве и уличной грязи.
– Бабушка, не выпускай Ланку из дома! – кричала моя пятилетняя внучка. – Если она убежит, у дедушки инфаркт будет!
Я попыталась вывести кошку гулять на шлейке. Ей это совсем не понравилось, но зрелище было очень забавное: кошка рвется во все стороны, путается в поводке, ей хочется залезть в какую-нибудь щель или под дом, а ее все время вытаскивают за поводок и пытаются объяснить, что ей никуда нельзя. Через неделю таких мучений мы отправили кошку с дедом обратно в Москву. Дед был доволен – он не очень любит бывать на даче, а кошку никто не спрашивал, но было видно, что она обиделась на нас за то, что ее отдых закончился, можно сказать, не начавшись. И для чего только мучилась и терпела все эти медицинские издевательства! Даже погулять не дали, садюги!
В этом году я решила, что кошку возьму на все лето, и пусть гуляет, где хочет. Теперь она уже совсем взрослая дама, и, надеюсь, инстинкт ей подскажет, куда можно пойти, а куда не стоит.
И бедная моя спина, учитывая леность хозяйки к занятиям лечебной физкультурой, уже жаждет начать прополку грядок на даче и уборку территории. Не люблю бессмысленно махать конечностями. Как говорил Аркадий Райкин – от всякого телодвижения должна быть польза!
Всех поздравляю с окончанием зимы, предстоящим Днем Победы и наступлением дачного сезона! Ура, товарищи!
Глава 9. Дневной стационар
Прошел год. Никаких особых изменений в своем самочувствии я не ощутила. За окном опять стояла обычная весна. Все нормальные люди готовились перебазироваться из зимних квартир в дачные домики. Я не была исключением. Но, как обязательный человек, я должна была через год показаться врачу на кафедре и окружному паркинсонологу, что я и сделала.
На кафедре новая аспирантка – сейчас она уже к.м.н., доцент кафедры – на меня даже не взглянула. Она была озабочена предстоящей турпоездкой в Болгарию, поэтому за те пять минут, что я провела в ее кабинете, она четыре раза поговорила по мобильнику, выясняя что-то про медстраховку, вид на море и класс отеля.
Она быстро нашла мою фамилию в компьютере, поменяла число и подпись и отдала мне распечатку – точную копию прошлогодней. Я не возражала. С первого же визита стало ясно, что здесь мной никто заниматься не будет, поскольку начальная стадия болезни и ее незначительные внешние проявления не представляют интереса с точки зрения научных исследований и написания диссертации, по крайней мере – для московских аспирантов этой кафедры.
В конце мая, при плановом посещении окружного паркинсонолога, удивившись, что у меня нет группы инвалидности, врач написала в рекомендациях, что мне необходимо пройти МСЭК – так теперь называется бывшая ВТЭК.
– Почему Вы до сих пор группу не оформили? Вам же положено.
– Я же не знала, что мне положено. Я думала, что для направления на МСЭК инициатива должна исходить от врача, в зависимости от моего состояния. А степень тяжести заболевания можете оценить только Вы.
– Глупости! Никто ничего делать не будет, если Вы сами не проявите инициативу. Я дам Вам направление в наш дневной стационар. Они любят, когда перед комиссией человек в больнице полежит. Вам лежать не придется, а вот капельницы поделать не помешает. И выписку дадут, и заключение. Я оказалась очень наивной, когда решила, что сейчас я запишусь и с понедельника начну лечение. Записалась-то я быстро, а вот лечение пришлось начать только в августе.
На бланке направления в дневной стационар в самом низу мелким шрифтом были перечислены все те анализы, обследования и процедуры, результаты которых должны быть приложены к этому направлению к первому визиту на капельницу. Их было столько, что я усомнилась в своих способностях вынести на себе всю эту кучу обследований. За всю свою жизнь я ни разу не проходила настолько полного обследования своего организма, даже тогда, когда мне это было необходимо. Вот тут и начались мои хождения по мукам.
Жить я переселилась в поликлинику. К восьми утра я, как на работу, каждый день отправлялась к какому-либо специалисту либо на запись, либо – на прием, потом шла на анализы или на УЗИ, ЭКГ, МРТ, ЭХО, Холтер монитор и т. д. и т. п.
Часто ходила 2–3 раза в день – в зависимости от расписания приема врачей и работы процедурных кабинетов. И на все это у меня ушло два месяца жизни, куча нервов и денег на ксерокопии всех полученных документов в трех экземплярах.
Когда, наконец, все бумаги были собраны, неожиданно пропала моя карта со всеми подлинниками документов. А на МСЭК принимают только подлинники. Я как представила себе, что мне придется всю эту кипу бумаг оформлять заново, – мне стало дурно. Двадцать семь листов только в дневной стационар, чтобы капельницы начали делать!
Я бегала по этажам и кабинетам, но карта моя как провалилась! И никто ничего не мог сказать и не хотел сделать. Мне предложили так называемый дубликат карты. Но это был просто новый чистый бланк карты с моей фамилией. И что мне было делать? Никто из врачей не хотел меня принимать с этим дубликатом и, собственно, они были правы. Мне нужно заключение на МСЭК, а в карте ни одной записи. Из чего же они будут делать заключение – из воздуха?
Я все понимала, но от этого моя бурная деятельность по подготовке материалов для МСЭК ничуть не продвигалась вперед.
Две недели я металась по поликлинике, обивала пороги кабинетов вплоть до главного врача, но карта не находилась. И вот, когда я уже совсем решила отказаться от этой затеи – оформлять инвалидность, мне позвонила зам. главврача по МСЭК и сказала, что карта нашлась и сейчас находится у нее. Оказалось, что карту взяли для проверки правильности выписки бесплатного лекарства. А уж кто ее брал и куда уносил или увозил – я интересоваться не стала. Нашлась – и ладно.
Согласитесь, такие небольшие встряски очень взбадривают организм! А поскольку инстанций много, и каждая из них как мать родная заботится о нашем здоровье, то вы все время находитесь в тонусе. Кровь так и играет, адреналин зашкаливает! Домой возвращаешься чуть живой – как будто на тебе пахали целый день. Но зато здоровье стало прямо выдающееся! Все болезни, по замыслу нашего государства, после такой терапии должны проходить сами собой и исчезать бесследно. Прямо вместе с пациентом. И куда-нибудь подальше и насовсем!
Теперь, когда все мои бумаги нашлись, можно было отправляться в дневной стационар на капельницы. Вставать приходилось в 6 утра, так как ехать мне почти час, да еще идти по территории и по корпусу, бахилы надеть – вот больше часа и получается. А хочется попасть в первую партию: там и места хорошие и ждать час под дверью не придется. Поэтому надо прийти хотя бы за полчаса. А поскольку таких желающих – почти все, и живут они значительно ближе, то и приходят раньше. Если я успевала приехать к половине восьмого, то редко была даже четвертой. Обычно – шестой или седьмой. Но это было хорошо – я попадала в первую партию.
Первый день не принес мне ничего, кроме разочарования. Заведующая дневным стационаром, – не то узбечка, не то киргизка, с непроизносимым именем, пристально изучала мои документы и все искала, к чему бы прицепиться. Ничего не нашла, но все-таки к следующему разу велела принести какую-то справочку, хотя ее не было в списке. Возражать я не стала – себе дороже. Я только попросила ее проконсультировать меня по некоторым вопросам, связанным с моей болезнью, на что получила вполне ожидаемый ответ в духе времени;
– Залезьте в Интернет, там сейчас масса всякой информации. Вот и читайте, а у меня нет времени на консультации!
Отличный ответ невролога, заведующей дневным стационаром Консультативно-диагностического центра!
Но это все было для меня вполне предсказуемо и ожидаемо, поэтому я даже не удивилась. Видно, уже закалилась в борьбе с нашей медициной. Зато медсестра, которая ставила капельницы, оказалось очень хорошей: и по характеру и по профессионализму. Капельницы прошли безболезненно и «бесследно», то есть без синяков на руках, за что я ей очень благодарна.
Еще один интересный момент – пациенты. У всех болезни и лекарства разные, Поэтому всегда было, что обсудить, узнать что-то новенькое.
А тут как-то попала я палату с одной относительно молодой женщиной. Как оказалось, – у нее куча болезней. Одна хуже другой. У нее было трое взрослых детей с внуками – у них тоже свои проблемы. Они звонили ей на мобильник, и женщина быстро «разруливала» ситуацию. Оптимизма в ней было столько, что мы даже позавидовали.
