Прогулка превзошла все ее ожидания!
Тормозной тросик лопнул на спуске. Ни раньше, ни позже, а именно когда Чума направил свой трехколесный экипаж вниз по узкой улочке, круто спускавшейся вниз. Коляску нещадно мотало, потому что улочка была вымощена булыжником, и пассажирке да и самому велорикше казалось, будто они попали в стремительно несущийся по камням поток.
Ой, что сейчас будет!
Но нет, Чума не бросил руль, не выпрыгнул на ходу, когда скорость была еще не больше тридцати в час. Кто помнил бывшего призера чемпионатов бывшего Союза, победителя в многодневных международных велогонках, тот знал: Силкин сражается до конца. На трассе, в картежных баталиях и с бутылками за столом.
Вот и теперь Чума хладнокровно соображал, как уцелеть самому и не расшибить вдребезги иностранноподданную, еще не чующую беды.
В прозрачных сумерках волшебной белой ночи желтая коляска летела под уклон. Пассажирка помещалась впереди, так как коляска была классической конструкции. Справа у колеса есть в коляске ручной тормоз, но седоком на этот раз была женщина, да еще иностранка. Такой объяснять – не поймет все равно, особенно сейчас, на ходу. Опять же, не знал Чума других языков, кроме русского и матерного.
– Эхма! – громко прокричал Витя Силкин и, повернув руль, притер правое колесо коляски к высокому поребрику тротуара. Из-под стального обода снопом полетели искры, и первый раз взвизгнула пассажирка. Восемь пудов ее живого веса увлекали экипаж вниз с нарастающей скоростью.
Чума привстал на педалях. Перегнулся через руль, пытаясь достать ручной тормоз. И в ту же секунду заметил голубой капот поливальной машины, наперерез выезжавшей из переулка.
Глава 18 Судьба Шарля Сориа
– Я понял, что тебе пришлось многое испытать, – сказал Гельмут Шредер. – Еще раньше догадался, на шоссе.
– Почему? – спросил Герка, начавший уставать от нескончаемого вечера, от воскресших воспоминаний и даже от Эрики.
– В нашей любительской гонке ты был словно гладиатор, для которого проигрыш равен смерти. Баловни судьбы так не могут. Они не могут долго терпеть. А шоссейную гонку выигрывает тот, у кого хватает сил дольше терпеть усталость, зной, жажду. По Афганистану это все тебе знакомо. Правильно?
Апартаменты Шредера состояли из просторной спальни и гостиной, не считая ванной комнаты и небольшой прихожей. Гельмут и Герка вдвоем сидели за журнальным столиком, потягивая пиво. В номер Шредера они поднялись после перепалки Дымова с Золтановым.
Убедившись, что ее помощь не требуется, Эрика встала у открытого окна. Вечерний легкий ветерок отдувал занавеску.
– Зной, жажда больше на долю пехоты выпадали, – заметил Герка. – Беззаветные ребята. Если бы еще знать, за что воевали… Но дурные наши политики всегда подставляют армию. Англичане, те аж сто лет назад поняли, что в Афганистане ничего не сделать оружием, а мы… Эх! Вот и америкосы теперь встряли. Но первой гадит всегда англичанка…
Дымов сделал еще глоток пива. С отвычки немного шумело в голове.
– Мертвый солдат, стрелявший в меня из пещеры, был в мундире английского экспедиционного корпуса, – сказал он.
Шредер понял фразу по-своему:
– Да, англичане производят хорошее сукно. Служит без износа. В телерепортажах из Кабула я видел мальчишек в старых английских френчах. Говорят, моджахеды и старинное оружие использовали?
– Да, случалось. Английские винтовки «Ли-Энфилд». И вот пример эффективности этой «пушки», – криво усмехнулся Герка, постучав по протезу.
Шредер прижал его ладонь своей:
– Гера, мы оба спортсмены, и я тебя не подведу. Кто тебе сделал этот протез?
– Протез обычный, Гельмут. Заводской.
– Не верю! Не может обычный человек с обычным протезом танцевать и ездить на велосипеде!
– А я и есть необычный меня зовут здесь Афганский Борзой.
Шредер подошел к холодильнику, достал новую коробку с баночным пивом. Дымов покачал головой:
– Я пас. Завтра на работу.
– А где ты работаешь?
– Я – велорикша, – не без вызова сказал Герка. – Работаю через день с напарником. И теперь нас уже не считают придурками.
– Велорикша? – замер Шредер. – Бедная моя голова! Где я – в Индии или в России?
– Господин Шредер, – вмешалась в разговор Эрика, – именно Россия – Страна чудес, а вовсе не Индия. И с протезом… Насколько я могу догадаться, тут сам господин Дымов что-то схимичил. Правильно, Герка?
– Да нет, протез стандартный, только чуть облегченный. Все дело в креплении. Вот оно действительно моей конструкции.
– И твое изобретение признали? – спросил Шредер.
Герка опустил голову. Мудрецы из научно-исследовательского института никак не могли согласиться, что «крепление по-Дымову» превосходит их более сложные разработки. Все тянулась и тянулась канитель, бесцельная переписка. А тысячи людей, которым новое бедренное крепление протеза могло бы подарить свободу передвижения, маялись с костылями.
Гельмут Шредер недолго раздумывал, узнав печальную историю изобретения.
– Господин Дымов, делаю официальное предложение. Я помогу вам получить патент на ваше крепление в Германии, и моя фирма спортинвентаря тут же разворачивает производство.
– А потом вы за валюту продаете в России мое же крепление, – продолжил Герка. – Гельмут, мы с тобой как будто подружились, но… Принять твое предложение я не могу!
– Пятьдесят тысяч евро плачу сразу. А в качестве декларации о серьезности намерении – мой «шевроле». Завтра же отдаю ключи.
Слышали бы это предложение в НИИ протезирования! Дымов улыбнулся и покачал головой.
– Но почему?! – взорвался невозмутимый Шредер. – Разве я предлагаю мало?
Эрика Тынсон фыркнула как рассерженная кошка на которую никто не обращает внимания, и насмешливо пояснила:
– Ему за Отечество обидно!
– Не пойму, что в этом плохого? – обернулся к ней Дымов. – Уже и так Россию поносят все, кому не лень. Действительно обидно.
– А мне обидно за тебя, Дымов, – сказала Эрика. – Если крепление в самом деле настолько простое, у тебя могут позаимствовать идею. Повторишь судьбу изобретателя спичек Шарля Сориа, который не получил ни гроша. Хорошо, что его однокашник стал президентом Французской Республики и пристроил Шарля на старости лет заведовать табачным бюро. А у тебя, Дымов, есть в друзьях потенциальный президент?
Герка задумался. Перед глазами промелькнули лица боевых товарищей, однокашников по Сызранскому училищу военных летчиков. Мужественные парни, они направляли свои винтокрылые машины сквозь мрак арктической ночи, проникающую радиацию Чернобыля, сквозь песчаные смерчи и свинцовую метель Афганистана. Скромные пилотяги в капитанском звании, готовые к выполнению самого гиблого задания… Нет, не пройдут друзья Герки Дымова кандидатами на высокий пост!
О чем он и сказал Эрике, добавив;
– Мои друзья пилоты. А президент – Верховный главнокомандующий.
– Значит, не заведовать тебе табачным бюро, – констатировала Эрика.
– Тем лучше, – сказал современный Шарль Сориа. – Я и на дух не переношу табачного зелья, к которому приучил Россию Петр Первый. Это была единственная ошибка императора.
– А твоя ошибка в том, что отказываешься от предложения моего шефа, – убежденно сказала Эрика Тынсон и зябко повела плечами: – Что-то прохладно.
– Сквозняк, – заметил Дымов. – Это просто сквозняк.
Эрика прислушалась. Дверь номера тихонько скрипнула. В этом она могла поклясться. Но вот шаги в коридоре: почудились они ей или прозвучали на самом деле?
Шредер устало откинулся на спинку кресла и задумался. Эстонская переводчица и одноногий русский летчик. Откуда вдруг у них взаимная симпатия? Что может быть между ними общего? Хотя… Еще не так давно они жили в одной стране. Да и мать у Эрики русская. Все здесь перемешалось, все.
В эту минуту Шредер не испытывал к твердолобому упрямцу Дымову дружеских чувств.
Глава 19 Похищение американской вдовушки
На конкурсе «пышек» Шейла Робинсон заняла бы первое место, будь там главным судьей велорикша Чума. При своем росте метр с кепкой он обожал крупных женщин. Ну а эту, конкретную, вообще спас от смерти. Честно, без дураков.
Сейчас благодарная пассажирка вертелась рядом с Чумой, который пробовал срастить лопнувший тормозной трос. Одновременно он следил, чтобы между ним и Шейлой была велоколяска. Еще раз оказаться в благодарных объятиях американской медведицы? С удовольствием!.. Только Чума за себя не ручается. И придется снимать вторую серию фильма «Грандиозное похищение американских девушек».
Шейла расстегнула молнию на сумке и решительно обогнула трехколесное сооружение. Сумка была внушительных размеров, как и сама владелица, чей мощный бюст заслонил Силкину перспективу площади. Впрочем, что мог там он увидеть, кроме фасадов с освещенными окнами? За окнами тоже сплошная скука: унылые горожане балдеют у телевизоров, втайне мечтая о серо-зеленых купюрах с портретами американских президентов.
