нравится, что оно вернулось.
— Я… Я уверена, ты бы узнал. Я имею в виду, я уверена, что Пэтти сказала бы тебе, —
сказала я, повернувшись лицом к бармену, когда он поставил новый напиток.
— Пэтти, — сказал Дженсен, приближаясь ко мне, жар от его тела прошел через мое.
Когда я почувствовала его дыхание над моей шеей, я закрыла глаза и представила его
дыхание на моей обнаженной груди, дразнящее меня, а затем на животе и ниже…
Я остановилась, снова открывая глаза. Я получила забавный взгляд от бармена и
оттолкнулась от бара, столкнувшись с твердой грудью Дженсена.
— Извини, — сказала я, отодвинувшись и сделав шаг назад, чтобы дать себе
пространство от него, подальше от его дыхания, хотя я жаждала этого. — Честно говоря, мы
не должны разговаривать Дженсен. — Я сделала паузу и подняла голову, чтобы посмотреть
на него. — Так что нет, у меня не было никакого намерения отправлять голубя или что-то
еще.
Его брови поползли вверх, а губы задрожали от удовольствия, и я боролась с желанием
обернуть руки вокруг его шеи и прижать его рот к своему. Его лицо внезапно потемнело, и я
была уверена, что он может читать мои мысли. Я прочистила горло и сделала глоток
отвертки, которую держала в руке.
— Не пиши об этом в одном из своих рассказов, — сказала я, задержав дыхание, как
только слова покинули мой рот.
— Ты читала мои рассказы? — спросил он низким голосом и сделал шаг вперед. Мы
молчали, в темном углу, где был расположен бар, но я чувствовала, что каждая пара глаз
смотрела на нас. Мне казалось, что мы кричим над электрической танцевальной песней, в
которой люди с радостью участвовали. Я сделала шаг назад.
— Нет, — сказала я. — Но однажды ставший писателем, всегда писатель, верно? —
грустно сказала я. Мое заявление заставило его усмехнуться, эта глупая, волчья ухмылка, которая заставляла меня уступать перед ним. Я убедила себя, что ненавижу эту ухмылку, до
этого момента, когда я увидела ее перед собой, а не в одной из моих извращенных фантазий, в которые реальность никогда не входила.
— Ты когда-нибудь… — начал он спрашивать, когда мой брат перебил его.
— Мия, мне нужно идти. Ты идешь или тебя подвезут? — спросил Роб, не сводя с меня
глаз.
— Все уезжают? Где Элли? — спросила я.
— Они собираются уезжать, — сказал Роб. — Но Бин сказал, что они собираются
просто ускользнуть, без какой-либо шарады с конфетти или рисом.
— Ну, технически мы не можем бросать рис. На последней свадьбе, которую я снимала, это было запрещено, — сказала я.
— Я почти уверен, что это применимо только в католических церквях, — сказал
Дженсен.
Мои глаза резко метнулись к нему, и вдруг весь гнев, который я думала растворился, вернулся обратно.
— Кому как не тебе знать? — сказала я, потянув за руку Роба.
— Рад был тебя видеть, чувак, —бросил Роб через плечо.
— Да, это было здорово, — пробормотала я под нос, получая смех от Роба и
подергивание челюсти от Дженсена.
— Мне показалось, что вы действительно поладили, — сказал он, как только мы вышли
за пределы слышимости.
— Да, дым, зеркала и все такое, — ответила я, махнув рукой.
— Я так понимаю, мама рассказала ему о переезде.
— Она, конечно, сделала это, — со вздохом произнесла я, когда мы достигли передней
части отеля, где Оливер и Эстель стояли, разговаривая, обхватывая друг друга руками. —
Они должны быть самой красивой парой во Вселенной, — прокомментировала я. Роб кивнул
в знак согласия.
— Вот как выглядит любовь, — сказал он.
— Так и есть, — улыбнулась я. Я улыбнулась еще ярче, когда счастливые глаза Эстель
поймали мой взгляд, и она завизжала, идя к нам с Оливером на буксире.
— Большое спасибо за все, — сказала она, обняв меня руками и оттащив от Роба. Она
отодвинулась, чтобы держать меня на расстоянии вытянутой руки, ее глаза изучали мое лицо.
Я знала, что сейчас заплачу, прежде чем почувствовала слезы в глазах. Они уезжают в свой
медовый месяц в Италию сегодня вечером, а я уезжаю в Нью-Йорк через пару дней. Это был
наш последний день вместе, и я клянусь, если бы не ее свадьба, я бы умоляла Оливера
позволить мне быть третьим колесом сегодня вечером.
— Я буду так скучать по тебе, — всхлипнула я и снова обняла ее. — Я чертовски
счастлива за тебя, Элли. После всего, через что ты прошла за последние годы, ты вышла
замуж за прекрасного принца.
— Я так сильно люблю тебя, пчелка… так сильно, — сказала она в ответ, плача со
мной.
— Перестаньте быть такими драматичными, — сказал Роб, заставляя нас смеяться. —
Ты ведешь себя так, будто не собираешься лететь первым рейсом в Нью-Йорк, после
медового месяца.
Эстель рассмеялась, и Оливер быстро присоединился.
— Это так, — сказала она, отступая и вытирая слезы.
— Ты лучшая, — сказала я, вытирая слезы. — Ты тоже можешь приехать, Бин, —
добавила я, глядя на Оливера, который усмехнулся, качая головой.
— Я бы ни за что не пропустил это, — сказал он. — Ты собираешься надрать всем
задницы, Мия.
— Я знаю, — сказала я, заставляя всех троих рассмеяться.
Мы закончили прощаться и отпустили их к машине, когда парковщик подъехал.
— Я не могу дождаться, чтобы показать тебе, насколько очаровательным я могу быть,
— сказал Оливер, открывая дверь для Эстель.
— Слишком много информации! — закричала я. — Слишком много информации!
Оливер рассмеялся и подмигнул мне.
— Ты знаешь, что любишь слушать о нашей сексуальной жизни.
— Не от тебя! — ответила со смехом.
Он пожал плечами.
— Неважно, кто источник, новости всегда одинаковы. Я сотрясаю ее мир. Конец.
Мы все рассмеялись в последний раз, прежде чем они уехали.
— С тобой все будет в порядке? — спросил Роб, когда мы стояли, ожидая прибытия
нашей машины.
— Да, — сказала я, вздыхая. — Я взволнована. Я имею в виду, несмотря на то, что мне
будет не хватать моей семьи и друзей, я взволнована.
— Так и должно быть. Я не думаю, что ты хотела чего-то большего, чем это, — сказал
он. Когда он заговорил, я посмотрела через плечо и увидела, как Виктор и Дженсен
разговаривают в холле, с напитками в руках, и кивнула.
— Я могу придумать еще кое-что, — тихо сказала я.
