Босс для Ледышки

— Вы что, с мужчиной никогда дела не имели? — проворчал он, за напускным раздражением скрывая не пойми откуда взявшееся смущение. — И не пора нам перейти на ты? Мы в одной постели спали. Эти наши выканья звучат уже как-то нелепо.

— Х-хорошо, — кажется, явное свидетельство его возбуждения настолько выбило её из колеи, что она и не подумала возражать.

Интересное наблюдение. Нужно взять на заметку.

Густой румянец залил её щёки. Она старательно прятала взгляд.

— Женя, — шепнул он. — Только не притворяйся, что для тебя это новость.

Она промолчала, но уже не пыталась отстраниться. Не сопротивлялась. Только часто дышала. И это превращало бездействие в невыносимую пытку.

Андрей коснулся её лица, провёл пальцами по скуле, заглянул в глаза.

И увидел ответ.

Мир вокруг перестал существовать.

Его губы коснулись её — невыразимо нежных, податливых, мягких. И-де-аль-ных…

Пить бы их, пить её, не отрываясь.

Она беззвучно ахнула от ощущений и — о-о-ох! — обхватила за шею, вплела свои тонкие, нежные пальцы ему в волосы.

И всё. И назад пути нет.

Он вбирал её в себя — жадно, настойчиво. Пробовал, смакуя каждое мгновение.

Нежная, сладкая, робкая — и это заводило, заводило сильнее.

Губы — настойчивее, руки — ниже. До самой кромки его же футболки, под которой…

Его пальцы начинали подрагивать от нетерпения.

Чёрт знает что происходило. Помутнение. Лихорадка.

Ладони — по голой коже. Жарко, настойчиво, едва ли не грубо.

Её губы раскрываются шире. Стонет. Едва слышно. Но он слышит. И ловит, ловит, ловит каждый стон.

Голодная, готовая на всё… из-за него. Ради него.

Он-то… господи, он-то давно.

И сейчас…

Громкий стук безжалостно вгрызся в его горящие мысли.

Женя вздрогнула всем своим разгорячённым телом, застыла.

Значит, ему не показалось. Не показалось, видимо, и минутой раньше, когда до его невероятно обострённого слуха донёсся гул на грани слышимости — авто?..

Да не может этого быть.

Нет, вот так сразу переключиться… это неизвестно каким сверхчеловеком нужно быть.

Андрей медленно, очень медленно выдохнул. Приказал себе остановиться. Жизнь зачем-то вмешивалась в его рай, заставляя считаться с собой.

— Ш-ш-ш-ш… — он прижал её, дрожащую, к себе крепко-крепко. — Ш-ш-ш, н-не шевелись… дай мне пару секунд.

Голос её почти не слушался:

— К-как это… кто это… кто может…

Бред какой-то, но вариант был только один — кто-то из «Снежного рая» героически преодолел перевал и добрался до горных коттеджей.

Неужели ситуация с электричеством настолько вышла из-под контроля?

Знал бы кто-нибудь, насколько ему было сейчас наплевать и на коттедж, и на фирму, и на весь остальной мир.

Это что, напоминание от судьбы? Мол, Волков, зарёкся же сначала все дела уладить. Разве не человек слова?..

Твою-то мать, твою-то ма-а-ать…

Через десять минут почти непрерывного стука он умудрился, кое-как приведя себя в порядок, добраться до входной двери.

И не стал себе обещать, что не покалечит того, кто за ней стоял.

Замок щёлкнул, дверь отворилась, впуская в коттедж потоки льдистого белого света… и Катерину.