- Я - Рональд Стиглер, издательство "Эйдолон букс". Рад познакомиться с вами, сэр. Мы следили за вашим выступлением по телевидению с огромным интересом, - сказал человечек, протягивая руку. - А по дороге сюда, в машине, я услышал по радио, что советский представитель при ООН процитировал вас в своей речи в Филадельфии...
- По радио? - переспросил Шанс. - А у вас в машине нет телевизора?
Стиглер сделал удивленное лицо:
- Да я и радио едва успеваю слушать! На улицах такой бардак, что только за дорогой и следишь.
Он подозвал официанта и заказал коктейль - мартини и водку на льду с апельсиновым соком.
- Мне пришла в голову мысль, - сказал Стиглер, прислоняясь к стене, которую разделяют мои коллеги: а неплохо было бы вам написать для нас книгу! Что-нибудь по вашему профилю. Ведь из Белого дома взгляд на вещи совсем другой. И читать вас будут с большим интересом, чем рассуждения какого-нибудь яйцеголового или твердолобого субъекта. Что вы на это скажете?
Ожидая ответа, Стиглер в несколько приемов осушил свой мартини и схватил с подноса у пробегавшего официанта еще один.
- Выпьете со мной? - предложил он Шансу и подмигнул.
- Нет, спасибо. Я не пью.
- Скажу вам честно, я полагаю, что ваша философия может принести стране большую пользу. "Эйдолон букс", со своей стороны, готово взяться за ее пропаганду. Я могу немедленно предложить вам шестизначный аванс в счет авторских, а после его погашения - высокий процент от продаж и отличные условия в случае повторных изданий. Мы можем подписать контракт в течение двух дней и готовы ждать от вас рукописи целый год или даже два.
- Я не умею писать, - сказал Шанс.
Стиглер понимающе улыбнулся:
- Естественно! Кто в наши дни умеет писать?! Никаких проблем! Мы дадим вам в помощь лучших редакторов и литературных секретарей. Я сам не смог бы написать даже открытки своим детям. Ну и что?
- Я и читать не умею, - прибавил Шанс.
- Конечно, не умеете! - воскликнул Стиглер. - У кого есть время на книги? Никто не читает - все говорят, слушают, смотрят, глазеют. Мистер Сэдовник, это звучит кощунственно в устах редактора... но, признаюсь честно, издать книгу в наши дни - это не сад вырастить.
- Какой сад? - заинтересовался Шанс.
- Да любой. Мы, конечно, пытаемся расти вширь, но - увы! - в этом мире выходит слишком много книг! А тут еще стагнация, инфляция, безработица... Короче говоря, книги почти не продаются. Но, позволю заметить, такого мощного дерева, как вы, все это не касается. Мне легко представить, как Шэнси Сэдовник растет и зеленеет в саду нашего издательства! Я пришлю вам проект договора с примерными цифрами и наши пожелания. Вы пока у Рендов?
- Да, я у них.
Гостей пригласили к столам. За столиком Шанса оказалось десять человек, причем по обе руки от него уселись женщины. Разговор скоро перешел на политику. Очень пожилой мужчина, сидевший напротив Шанса, обратился к нему. Шанс сразу почувствовал себя не в своей тарелке.
- Мистер Сэдовник, когда, по вашему мнению, правительство перестанет считать ядами побочные продукты химического синтеза? Я лично участвовал в борьбе за запрещение ДДТ, поскольку верил, что химикам не составит особого труда разработать менее вредные инсектициды. Однако при переработке нефти все обстоит совершенно иначе - чтобы получить топливо, необходимо смириться с продуктами расщепления керосина!
Шанс безмолвно смотрел на старца.
- Я хочу сказать, что не может быть и речи о том, чтобы приравнять порошок от тараканов к золе от сгорания нефти! Это даже идиоту ясно!
- И порошок, и зола одинаково вредны для растений в саду, - промолвил Шанс.
- Слышите, что он говорит! - воскликнула женщина, сидевшая справа от Шанса. - Он просто гений... - прошептала она затем своему соседу так, чтобы все услышали. Потом, уже снова громко, прибавила: - Мистер Сэдовник обладает удивительным талантом говорить на сложнейшие темы простым человеческим языком. И это дает мне основания верить, - продолжала дама, - что мистер Сэдовник и его влиятельные друзья, и среди них сам президент, придают исключительное значение этим вопросам!
После этой тирады многие гости ухмыльнулись.
Важного вида мужчина в пенсне сказал, обращаясь к Шансу:
- Хорошо, мистер Сэдовник, я согласен, речь президента обнадежила нас. Однако факты - упрямая вещь! Безработица достигла угрожающих размеров, неслыханных в этой стране, рынок в кризисе почти как в 1929 году, ряд крупнейших компаний с безупречной репутацией обанкротились. Скажите мне, сэр, вы и вправду верите, что президент в состоянии переломить эту тенденцию?
- Мистер Ренд сказал, что президент знает, что делает, - взвешивая каждое слово, ответил Шанс. - Я был с мистером Рендом, когда он говорил с президентом. Когда они поговорили, мистер Ренд сказал, что президент знает.
- А что вы думаете по поводу войны? - спросила, наклоняясь к Шансу, молодая женщина, сидевшая слева.
- Войны? Какой войны? - переспросил Шанс. - Я видел много войн по телевизору.
- Увы! - вздохнула женщина. - В этой стране реальность - сон, а телевизор - сама реальность! Миллионы и миллионы считают войну просто еще одним телесериалом. А там, на фронте, умирают живые люди!
Шанс пил кофе, когда к нему приблизился один из гостей. Представившись, гость уселся рядом с Шансом и стал внимательно на него смотреть. Он был старше, чем Шанс, и походил на людей, которых Шанс часто видел по телевизору. Длинные шелковистые седые волосы спадали назад, большие глаза с необычайно длинными ресницами были очень выразительны. Человек этот говорил мягко и медленно, время от времени останавливаясь, чтобы рассмеяться коротким сухим смехом. Шанс не понимал, что говорит незнакомец и почему он смеется. Каждый раз, когда Шансу казалось, что человек ждет от него какого-то ответа, он отвечал утвердительно или же просто кивал головой. Внезапно человек наклонился к Шансу и что-то прошептал ему на ухо - похоже, на этот раз он хотел получить конкретный ответ. Но Шанс вопроса не понял и не знал, что ответить. Тогда человек повторил свой вопрос, и снова Шанс промолчал. Придвинувшись вплотную к Шансу, человек снова твердо задал вопрос; видно, в лице Шанса было что-то такое, что заставляло его проявлять настойчивость.
- Хочешь, мы займемся этим прямо сейчас? Пойдем наверх и там займемся? повторял полушепотом незнакомец.
Шанс не знал, чем ему предлагают заняться. А вдруг он этого не умеет? Наконец Шанс сказал:
- Я бы хотел сначала посмотреть.
- Посмотреть? Ты хочешь сказать, посмотреть на меня? Как я делаю это сам с собой? - сказал человек, даже не пытаясь скрыть изумления.
- Да, - сказал Шанс. - Мне очень нравится смотреть.
Незнакомец отвел глаза в сторону, а затем снова повернулся к Шансу.
- Если тебе это нравится, то мне тоже, - отважно заявил он.
Подали ликер. Незнакомец заглянул Шансу в глаза и, решительно взяв его под руку, неожиданно сильно прижал к себе.
- Пора, - шепнул он. - Пошли наверх.
Шанс засомневался, может ли он уйти, не сказав об этом Йе-Йе.
- Я должен сказать Йе-Йе, - пробормотал он.
Незнакомец уставился на Шанса диким взглядом.
- Йе-Йе?.. Понятно, - сказал он после некоторого молчания. - Не имеет значения, скажешь потом.
- Не сейчас?
- Ради бога, - сказал человек, - пойдем. В этой толпе она даже не заметит, что тебя нет. Мы поднимемся наверх на лифте для слуг. Пойдем, пожалуйста!
Они пересекли заполненную людьми залу. Шанс оглядывался по сторонам, но Йе-Йе нигде не было видно.
Стены тесного лифта были затянуты мягкой тканью лилового цвета. Внезапно незнакомец запустил свою руку к Шансу в штаны. Шанс не знал, как это нужно воспринимать. Пока рука незнакомца копошилась у Шанса в паху, лицо его оставалось дружелюбным и выражало живой интерес. Шанс решил, что лучше всего будет никак не реагировать.
Лифт остановился. Незнакомец вышел первым и потянул Шанса за руку. Снаружи никого не было. Они вошли в спальню, и незнакомец попросил Шанса присесть. Затем он открыл маленький бар в стене и предложил Шансу выпить. Шанс испугался, что снова потеряет сознание, как это случилось у Йе-Йе в лимузине, и отказался. Он также отказался от большой курительной трубки, от которой странно пахло. Тогда человек налил себе полный стакан и выпил его залпом. Выпив, он прижался к Шансу и стал тереться о него бедрами. Шанс старался не шевелиться. Человек принялся целовать Шанса в щеки и шею, обнюхивать и перебирать его волосы. Шанс терялся в догадках, чем он заслужил такое к себе отношение. Он пытался вспомнить, видел ли он нечто подобное по телевизору. Однажды там действительно один мужчина целовал другого, но зачем и почему - он так и не понял. На всякий случай Шанс решил не предпринимать никаких действий.
Впрочем, человек этого, казалось, даже не замечал. Глаза его были закрыты, он постоянно облизывал губы. Запустив руки под пиджак Шансу, долго шарил там. Затем встал, сделал шаг назад, посмотрел на Шанса и принялся раздеваться. Когда он разделся совсем, он отшвырнул в сторону туфли и улегся на кровать. И сделал знак Шансу, чтобы тот смотрел на него. Шанс стал смотреть на распростертое на кровати тело. К изумлению Шанса, незнакомец зажал свою плоть в кулак и начал мять ее, постанывая и извиваясь при этом.
