Рейнхольду и Фридриху — позволено было сопутствовать им. Роза шла посреди них. Фридрих, сиявший от похвалы мастеров, в блаженном опьянении, решился сказать несколько смелых слов, которые Роза, стыдливо опустив глаза, казалось, не хотела слушать. Она охотнее обращалась к Рейнхольду, который, по своему обыкновению, болтал о всяких веселых вещах и не постеснялся взять Розу под руку. Уже издали услышали они ликующий шум, доносившийся с городского луга. Подойдя к тому месту, где юноши забавлялись разными играми, между прочим и рыцарскими, они услышали, как народ то и дело восклицает:
— Победил, победил… Опять он, силач!.. Да, с ним никто не справится!
Когда мастер Мартин протеснился сквозь толпу вперед, он увидел, что все похвалы, все ликованье народа относились не к кому иному, как к его же подмастерью Конраду. В беге, в кулачном бою, в метании копья он превзошел всех других. Как раз когда подошел мастер Мартин, Конрад громко вопрошал, не хочет ли кто помериться с ним силами в веселой боевой игре тупыми мечами. Несколько отважных юношей-патрициев, привычных к этой рыцарской игре, приняли вызов. Но немного времени прошло, как Конрад и тут без особого труда и напряжения победил всех своих противников, так что похвалам его ловкости и силе не было конца.
Солнце зашло, закат погас, и сумерки быстро наступили. Мастер Мартин, Роза и оба подмастерья расположились у журчащего родника. Рейнхольд рассказывал много чудесного о далекой Италии, а Фридрих безмолвно и блаженно смотрел в глаза прелестной Розе. Тут подошел Конрад робкими, неуверенными шагами, как будто сам не зная, присоединиться ли ему к ним. Мастер Мартин стал звать его:
— Что ж, Конрад, подходите. Вы храбро отличились на лугу, — это я люблю в своих подмастерьях, это им и подобает. Не бойтесь, садитесь к нам сюда, я это позволяю!
Конрад бросил пронзительный взгляд на хозяина, милостиво кивавшего головой, и глухо молвил:
— Вас-то я нисколько не боюсь, я вас не спрашивал, можно ли мне здесь сесть, да и пришел я совсем не к вам. Всех моих противников победил я в веселой рыцарской игре, и вот хочется мне спросить вашу прекрасную дочь, не даст ли она мне в награду за веселую игру этот чудный букет, что у нее на груди.
С этими словами Конрад опустился перед Розой на одно колено, своими карими глазами, ясными и честными, посмотрел ей в лицо и стал просить:
— Так дайте же мне, милая Роза, этот чудный букет в награду за мою победу. Ведь вы не можете мне в этом отказать!
Роза тотчас же отколола букет и, подавая его Конраду, сказала с улыбкой:
— Ну что ж, я ведь знаю, что храброму рыцарю, как вы, подобает такая награда из рук дамы, поэтому возьмите мои уже увядшие цветы.
Конрад поцеловал протянутый ему букет и приколол его к своей шапочке, а мастер Мартин встал и воскликнул:
— И что это за глупые проказы! Но пора уже и домой, скоро ночь.
Мастер Мартин пошел вперед, Конрад вежливо и почтительно взял Розу под руку, Рейнхольд и Фридрих, недовольные, шли позади. Люди, попадавшиеся по дороге, останавливались, глядели им вслед и говорили:
— Посмотрите-ка, посмотрите, вот идет богатый бочар Томас Мартин со своей милой дочкой и своими славными подмастерьями! Хорошие все люди!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Про то, как Марта разговаривала с Розой о трех подмастерьях. Ссора Конрада с мастером Мартином
⠀⠀ ⠀⠀
Часто молодые девушки на другое утро после праздника мысленно вновь переживают все его радости, и это повторение торжества кажется им едва ли не прекраснее, чем самое торжество. Так и прелестная Роза сидела на другое утро одна в своей комнате и, сложив руки на коленях, задумчиво опустив голову, не прикасалась к прялке и шитью. Вполне возможно, что она то слышала песни Рейнхольда и Фридриха, то видела, как ловкий Конрад побеждает своих противников, как получает от нее награду за свою победу, ибо она то напевала несколько стихов какой-то песни, то шептала: «Вы хотите мой букет?» И при этом на щеках ее вспыхивал яркий румянец, из-под опущенных ресниц сверкали молнии, «з глубины груди вырывались тихие вздохи.
Тут в комнату вошла Марта, и Роза обрадовалась, что теперь она сможет подробно рассказать, как все было в церкви святой Екатерины и на городском лугу. Когда Роза кончила рассказывать, Марта с улыбкой промолвила:
— Ну, милая Роза, теперь вам скоро придется выбирать — который из трех красавцев-женихов вам милее.
— Боже мой! — встрепенулась в испуге Роза, покраснев до самых ушей. — Боже мой, что это вы, Марта, хотите сказать?.. Мне… трех женихов?
— Не притворяйтесь, милая Роза, — продолжала Марта, — не притворяйтесь, будто вы ничего не знаете, ни о чем не догадываетесь. Надо быть слепой, быть совсем без глаз, чтобы не видеть, как страстно влюблены в вас наши подмастерья, все трое — Рейнхольд, Фридрих и Конрад.
— Что это вам в голову пришло, Марта? — пролепетала Роза, закрывая глаза рукой.
— Полно, — продолжала Марта, садясь подле Розы и одной рукой обняв ее, — полно, милое, стыдливое дитя! Отними руку от глаз, посмотри мне прямо в лицо, попробуй сказать, будто ты не замечала, что подмастерья давно уже думают только о тебе, попробуй сказать! Вот видишь, ты ведь не можешь этого сказать? Ну, да и странное, право же, было бы дело, если б девушка не могла сразу увидеть такую вещь. Как сразу все они засматриваются на тебя, бросают работу, как все у них оживает, едва только ты войдешь в мастерскую! Как Рейнхольд и Фридрих запевают свои лучшие песни, и даже сам неистовый Конрад становится кроток и приветлив, как каждый из них старается подойти к тебе, как ярким огнем загорается лицо у того, кого ты удостоишь ласкового взгляда, приветливого слова! Полно, дочка, разве не хорошо, что такие красавцы добиваются твоей милости? Выберешь ли ты кого-нибудь из них и которого из трех, этого-то я, право ж, не могу сказать. Ведь ты с ними всеми приветлива и ласкова, хотя и я… да уж нет, тут я промолчу! Вот если бы ты ко мне пришла и молвила: «Посоветуйте мне, Марта, которому из этих юношей, что ухаживают за мной, отдать мне руку и сердце?» — тут бы я, правда, сказала: «Если сердце твое не говорит тебе громко и внятно: «Вот он» — тогда выпроводи ты их всех. А то мне очень нравится Рейнхольд, да и Фридрих, да
