же мне отомстить им?
– Я тоже еще не знаю, как отомстить этой старой чертовке за то, что она меня поколотила, – сказал Юнь-гэ. – А тебе скажу вот что. Возвращайся-ка ты сегодня домой попозднее и вида не подавай, что знаешь что-нибудь, веди себя так, как всегда. А завтра напеки лепешек поменьше, чем обычно, и выходи торговать. Я буду сторожить в переулке, на углу, и, когда увижу, что Си-Мынь Цин отправился в чайную, позову тебя. Ты стой со своим коромыслом где-нибудь поблизости. Первый туда пойду я и разозлю эту старую собаку. Она, конечно, бросится бить меня, и как только я выброшу свою корзинку на улицу, ты и вбегай. Я постараюсь прижать старуху головой к стене, а ты беги прямо во внутренние комнаты и там расправляйся с ними. Ну, что ты скажешь на это?
– Что ж, буду очень признателен тебе, дорогой братец, – сказал У. – Вот, возьми несколько связок монет. А завтра утром жди меня на углу улицы Цзышицзе.
Взяв деньги и еще несколько лепешек в придачу, Юнь-гэ ушел.
У старший, расплатившись за вино и еду, взял свое коромысло и снова пошел торговать лепешками. Побродив немного по улицам, он отправился домой. Что же касается Пань Цзинь-лянь, то прежде она встречала мужа руганью и всячески обижала его. Однако теперь, чувствуя свою вину перед ним, она держалась поласковее.
В этот день, вернувшись домой со своей ношей, У вел себя как обычно и ничего не говорил о том, что слышал.
– Муженек, может, тебе купить немножко вина? – ласково спросила его жена.
– Да нет, – отвечал он, – я только что выпил три чашки с одним приятелем.
Тогда жена приготовила ужин, подала ему, и этот вечер закончился без всяких происшествий.
На следующий день после завтрака У испек всего три противня лепешек и отправился торговать. Но жена его была так занята мыслями о встрече с Си-Мынь Цином, что даже не заметила, сколько лепешек испек муж. Едва дождавшись его ухода, она сразу же побежала к старой Ван и стала ждать Си-Мынь Цина.
Тем временем У старший дошел со своим коромыслом до перекрестка и увидел Юнь-гэ, который с корзинкой в руках глядел по сторонам.
– Ну как? – спросил У старший.
– Да еще рановато, – отвечал тот, – иди пока поторгуй. Он непременно явится, так что ты будь где-нибудь поблизости.
У старший, подгоняемый нетерпением, быстро сделал круг и снова вернулся обратно.
– Теперь смотри, – предупредил его Юнь-гэ, – как увидишь, что корзинка моя летит, сразу же врывайся туда.
У старший оставил свое коромысло и стал ждать. А дальше произошло следующее. Юнь-гэ с корзиной в руках вошел в чайную Ван и стал браниться:
– Старая скотина! Ты за что избила меня вчера?!
Характер у старухи с последней их встречи не мог измениться, она вскочила с места и завопила:
– Мартышка ты проклятая! Знать я тебя не знаю, что же ты лезешь сюда да еще оскорбляешь меня?
– Беда какая, если выругают чертову сводню, вроде тебя, которая только и знает, что заниматься грязными делами! – орал Юнь-гэ.
Тут старуха совсем рассвирепела и, схватив мальчишку, принялась его колотить.
– Опять бить меня вздумала! – воскликнул Юнь-гэ и тут же выбросил свою корзинку за дверь.
И только хотела старая Ван ударить его хорошенько, как Юнь-гэ с криком: «Так ты опять бить меня!» – обхватил ее за пояс и так ударил головой в живот, что старуха чуть было не свалилась на пол. Юнь-гэ головой припер старуху к стене и в тот же момент увидел, что в чайную, подоткнув полы халата, ворвался У старший. Старуха попыталась было высвободиться и помешать ему, но парень так крепко держал ее, что она и двинуться не могла и лишь крикнула: «У старший пришел!»
Жена У, находившаяся во внутренней комнате, услышав этот крик, испуганно кинулась к двери и заперла ее. А Си-Мынь Цин так растерялся, что полез под кровать. Добежав до двери, У старший толкнул ее, но открыть, конечно, не смог.
– Хорошенькими делишками вы здесь занимаетесь! – завопил он.
Пань Цзинь-лянь, подпиравшая дверь, окончательно растерялась и, обращаясь к Си-Мынь Цину, сказала:
– Ты всегда хвалился, что умеешь хорошо фехтовать, а как пришла опасность, так тут же и скис! Ты чучело увидишь, так и то повалишься со страху!
Си-Мынь Цин понял, что для того, чтобы скрыться, ему придется прокладывать себе путь с боем. Он вылез из-под кровати, распахнул дверь и крикнул У старшему:
– Не смей драться!
И тут же изо всех сил ударил его правой ногой. У был мал ростом, удар пришелся ему прямо под ложечку, и он рухнул на землю. Тогда Си-Мынь Цин, пользуясь суматохой, бежал. Юнь-гэ, поняв, что дело плохо, выпустил старуху.
А соседи, зная, что Си-Мынь Цин – человек злопамятный, не осмелились вмешиваться в это дело. Тем временем старуха Ван стала поднимать У старшего и увидела, что изо рта у него хлынула кровь, а лицо пожелтело, как воск. Она позвала жену У и велела ей принести воды. Когда У старший пришел в себя, обе женщины проводили его домой, поддерживая с двух сторон под руки, и уложили в постель. Скоро он заснул, и никаких событий в этот вечер больше не произошло.
На следующее утро, узнав, что ничего особенного не случилось, Си-Мынь Цин, как всегда, пришел в чайную и весело провел время с Пань Цзинь-лянь, надеясь, что теперь У старший непременно умрет.
Что касается У старшего, то он уже пять дней подряд не в состоянии был подняться с постели, и некому было даже приготовить ему суп или подать воды. Когда он окликал жену, никто не отзывался. Между тем он видел, как Пань Цзинь-лянь, разнаряженная и раскрашенная, уходит из дому и всегда возвращается раскрасневшаяся от вина. Все это приводило У старшего в ярость, несколько раз он даже терял сознание, но так и оставался без всякой помощи.
Однажды У все же подозвал к себе жену и сказал ей:
– Я застал тебя на месте преступления. Мало того, ты заставила своего любовника ударить меня ногой под сердце, и вот теперь я умираю, а ты и твой любовник наслаждаетесь жизнью, и я не могу вам отомстить! Но у меня есть младший брат – У Сун. Ты знаешь, какой у него характер. Рано или поздно он вернется и не оставит так этого дела. Если бы ты хоть немного пожалела меня, поухаживала, пока я болею, я ничего не сказал бы ему. Но раз ты не заботишься обо мне,
