Бэлль,– это горитъ не
Forward.
– Непремѣнно Forward,- подтвердилъ докторъ. – Скрадывая разстоянія, миражъ приближаетъ къ намъ судно.
– Впередъ! Впередъ! – вскричалъ Гаттерасъ, выбѣгая по направленію къ замѣченному столбу дыма.
Товарищи его, оставивъ сани подъ охраною Дэка, бросились за капитаномъ.
Черезъ часъ они были въ виду брига. Ужасное зрѣлище представилось ихъ взорамъ. Бригъ пылалъ среди таявшихъ вокругъ него льдовъ. Пламя охватило весь корпусъ; южный вѣтеръ доносилъ до слуха Гаттераса зловѣщій трескъ.
Въ пятистахъ шагахъ отъ пылавшаго, судна какой-то человѣкъ съ отчаяніемъ воздѣвалъ къ небу свои руки. Онъ стоялъ безпомощный предъ пожаромъ, въ пламени котораго коробился Forward.
Этотъ одинокій человѣкъ былъ – старикъ Джонсонъ. Гаттерасъ подбѣжалъ къ нему.
– Мой бригъ! Мой бригъ! измѣнившимся голосомъ вскричалъ онъ.
– Это вы, капитанъ! отвѣтилъ Джонсонъ. – Остановитесь! Ни шагу!
– Что такое? спросилъ Гаттерасъ.
– Мерзавцы! отвѣтилъ Джонсонъ. – Они подожгли бригъ и ушли, два дня тому назадъ!
– Да будутъ они прокляты! вскричалъ Гаттерасъ.
Вдругъ послѣдовалъ страшный взрывъ; окрестность дрогнула; ледяныя горы склонились на ледяныхъ полянахъ; столбъ дыма поднялся къ облакамъ и Forward, распавшись на части подъ дѣйствіемъ воспламенившагося пороха, исчезъ въ морѣ пламени.
Докторъ и Бэлль подошли въ это время къ Гаттерасу. Погруженный въ бездну отчаянія, капитанъ вдругъ встрепенулся.
– Друзья моц, сказалъ онъ,– трусы обратились въ бѣгство, но люди мужественные должны успѣть въ своихъ замыслахъ! Джонсонъ, Бэлль,– вы крѣпки духомъ; докторъ – вы сильны знаніемъ. Тамъ сѣверный полюсъ! За дѣло! за дѣло!
Товарищи Гаттераса какъ бы возродились къ новой жизни при мужественныхъ словахъ капитана.
Во всякомъ случаѣ, ужасно было положеніе этихъ четырехъ человѣкъ и ихъ умирающаго товарища, оставленныхъ безъ всякихъ средствъ, одинокихъ, заброшенныхъ, подъ восьмидесятымъ градусомъ широты, въ глуби полярныхъ странъ, въ области стужи и вѣчныхъ льдовъ!
КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.
Часть вторая
Ледяная пустыня
Гаттерасъ задумалъ отважное дѣло, рѣшившись подняться къ сѣверу. Онъ хотѣлъ доставить Англіи, своей родинѣ, славу открытія – сѣвернаго полюса міра. Этотъ неустрашимый мореплаватель сдѣлалъ все, что возможно въ предѣлахъ человѣческихъ силъ. Девять мѣсяцевъ онъ боролся съ снѣжными теченьями и бурями; разбивалъ ледяныя горы, взламывалъ снѣжныя поляны, боролся съ зимними холодами гиперборейскихъ странъ; своею экспедиціею онъ резюмировалъ работы своихъ предшественниковъ, провѣрилъ и, такъ сказать, возстановилъ исторію полярныхъ открытій; подвинулся на бригѣ Forward, за предѣлы изслѣдованныхъ морей, наполовину выполнилъ свою задачу – и вдругъ его смѣлые замыслы рухнули! Измѣна или, скорѣе, малодушіе изнуреннаго тяжкими страданіями экипажа и преступное безуміе нѣкоторыхъ коноводовъ, поставили Гаттераса въ безвыходное положніе: изъ числа восемнадцати человѣкъ, отправившихся съ нимъ на бригѣ, оставалось всего четверо, да и тѣ были брошены безъ всякихъ средствъ, безъ корабля, болѣе чѣмъ въ двухъ тысячахъ пятистахъ миляхъ отъ родины!
Взрывъ Forward'а, взлетѣвшаго на воздухъ на глазахъ путешественниковъ, лишилъ ихъ послѣднихъ средствъ къ существованію.
Не смотря однако на всѣ невзгоды и неудачи, даже эта ужасная катастрофа не сломила непреклонный духъ Гаттераса. Оставшіеся у него товарищи принадлежали къ числу надежнѣйшихъ людей экипажа; то были геройскія сердца. Гаттерасъ обратился съ воззваніемъ къ энергіи и знанію доктора, къ преданности Бэлля и Джонсона, къ собственной вѣрѣ въ задуманное дѣло; онъ осмѣлился говорить о надеждѣ въ этомъ отчаянномъ положеніи и голосъ его былъ услышанъ доблестными товарищами. Прошлое столь рѣшительныхъ людей ручалось за ихъ мужество въ будущемъ.
Докторъ, послѣ энергическихъ словъ капитана, хотѣлъ дать себѣ ясный отчетъ о дѣйствительномъ положеніи вещей и, оставивъ своихъ товарищей, остановившихся въ пятистахъ шагахъ отъ брига, направился къ мѣсту катастрофы.
Отъ Forward'а, этого съ такимъ тщаніемъ построеннаго корабля, отъ этого столь дорогаго брига, не осталось почти ничего. О силѣ взрыва свидѣтельствовали истрескавшіяся льдины, безобразные, почернѣвшіе и обуглившіеся обломки дерева, исковерканныя желѣзныя полосы, тлѣющіе, подобно пушечнымъ фитилямъ, куски канатовъ и стлавшіеся вдали по ледянымъ полянамъ спирали дыма. Кормовая пушка, отброшенная на нѣсколько сажень, лежала на похожей на лафетъ льдинѣ. Окрестность, въ районѣ ста сажень, была усѣяна всякаго рода обломками; киль судна лежалъ подъ кучами льда. Ледяныя горы, растаявшія нѣсколько отъ пожара, снова сдѣлались твердыми какъ гранитъ.
Докторъ вспомнилъ о своей каютѣ, о своихъ погибшихъ коллекціяхъ, о дорогихъ инструментахъ, о своихъ превращенныхъ въ пепелъ книгахъ. Какая масса погибшихъ богатствъ! Онъ со слезами на глазахъ осматривалъ мѣсто ужасной катастрофы и думалъ не о будущемъ, а объ непоправимомъ несчастіи, непосредственно поразившемъ его.
Вскорѣ къ нему подошелъ Джонсонъ. На лицѣ стараго моряка видны были слѣды его послѣднихъ страданій. Онъ долженъ былъ бороться съ возмутившимся товарищами и защищать порученный его охранѣ корабль.
Докторъ протянулъ руку, которую несчастный Джонсонъ печально пожалъ.
– Что будетъ съ нами, другъ мой? – сказалъ докторъ.
– Кто можетъ предвидѣть это,– :отвѣтилъ Джонсонъ.
– Главное, не слѣдуетъ отчаяваться; будемъ мужественны.
– Да, докторъ,– отвѣтилъ старый морякъ. Въ минуту великихъ несчастій, слѣдуетъ принимать великія рѣшенія. Постараемся выйти изъ дурнаго положенія, въ которомъ находимся.
– Бѣдный бригъ! – со вздохомъ сказалъ докторъ. Я привязался къ нему, полюбилъ его, какъ свой домашній очагъ, какъ домъ, въ которомъ провелъ всю свою жизнь. A теперь и слѣда его не осталось!
– Кто повѣрилъ-бы, докторъ, что эта масса дерева и желѣза настолько можетъ быть дорога нашему сердцу!
– Гдѣ шлюпка? – спросилъ Клоубонни, озираясь по сторонамъ. Она тоже не избѣжала истребленія?
– Шандонъ и его товарищи взяли ее съ собою, докторъ.
– A пирога?
– Изломана въ щепы! Эти еще неостывшіе листы жести – вотъ все, что осталось отъ нея.
– Значитъ у насъ только и есть, что halkett-boat? [26].
– Да, благодаря тому, что вы взяли ее съ собою.
– Этого мало,– сказалъ докторъ.
– Безчестные измѣнники, бѣглецы! – вскричалъ Джонсонъ. Да накажетъ ихъ Богъ, какъ они того заслуживаютъ!
– Джонсонъ,– кротко сказалъ докторъ,– не должно забывать, что они подвергались тяжкимъ страданіямъ и испытаніямъ. Только лучшіе изъ людей остаются твердыми и непоколебимыми въ несчастіи, но слабые падаютъ. Пожалѣемъ лучше о нашихъ товарищахъ, но не станемъ проклинать ихъ.
Сказавъ это, докторъ замолчалъ на нѣсколько мгновеній и зорко посматривалъ по сторонамъ.
– A что сталось съ санями? – спросилъ Джонсонъ.
– Они находятся въ одной милѣ отсюда.
– Подъ охраною Симпсона?
– Нѣтъ, другъ мой! Симпсонъ, бѣдный Симпсонъ изнемогъ отъ своихъ страданій.
– Умеръ! – воскликнулъ Джонсонъ.
– Умеръ! – отвѣтилъ докторъ.
– Несчастный! сказалъ Джонсонъ. – Впрочемъ,– какъ знать? – не придется-ли намъ завидовать постигшей его участи!
– Но взамѣнъ умершаго мы привезли умирающаго,– сказалъ докторъ.
– Умирающаго?
– Да, капитана Альтамонта.
Докторъ въ нѣсколькихъ словахъ разсказалъ Джонсону о томъ, что случилось съ ними во время пути.
– Американецъ! – въ раздумьи сказалъ Джонсонъ.
– Да, судя по всему, это гражданинъ
