признался он, — но мне встречались женщины, которые в общем и целом выносливее мужчин. К тому же жизнь — это не только спорт!
Это была грустная правда. Все взглянули на проход, в дальнем конце которого в одиночестве сидел тучный, плохо одетый мужчина с нездоровым цветом лица. В свое время его фотографии не сходили с первых страниц газет с громкими заголовками. Теперь он зарабатывал меньше любого из них.
— Настало время проснуться, — с жаром продолжал Джеральд, которого по-прежнему словно толкали изнутри, заставляя говорить непривычные слова. — Мне кажется, женщины — тоже люди. Я знаю, что они одеваются по-дурацки — но кого в том винить? Это мы придумываем их идиотские шляпки и безумные моды. Более того, если у женщины достанет мужества носить практичную одежду и обувь, кто из нас захочет с ней танцевать?
Да, мы обвиняем их в том, что они вытягивают из нас деньги, но хотим ли мы разрешить женам работать? Нет. Это уязвит нашу гордость. Мы то и дело критикуем их за браки по расчету, но как мы называем ту, что выходит за безденежного парня? Бедняжкой, вот и все. И женщины это знают.
Что же до праматери Евы — меня там не было, и я не могу опровергнуть библейское предание, но вот что я вам скажу. Если она привнесла в мир зло, то мы, мужчины, несем на себе львиную долю ответственности за то, что с тех самых пор зло это продолжает твориться по всему миру. Как вам это?
Поезд въехал в город, и весь день на работе Джеральд смутно ощущал появление у себя новых взглядов и странных чувств, а затаившаяся в нем Молли все постигала и постигала новый мир.
Откупная миссис Бизли
Миссис Вильям Бизли приникла к полу в небольшой гостиной над лавкой в непонятной позе. Врач назвал бы ее «колено-грудным положением», и бледное, усталое лицо женщины вполне соответствовало этому выражению.
Она вроде бы терла пол, а потом приложила к нему ухо, плотно прижавшись к доскам изможденным, исхудавшим телом, облаченным в вытянувшееся поношенное ситцевое платье.
Снизу грубый голос рявкнул «Мария!», а когда она нервно подпрыгнула и помчалась вниз на зов, стала понятна причина ее пребывания в нелепой позе — она подслушивала у дымохода печи-буржуйки.
В лавке восседал мистер Бизли, удобно расположившийся на колченогом стуле. Он лениво курил и неторопливо перебрасывался словами с другим мужчиной, тоже неспешно курящим на таком же стуле рядом с пустой плитой.
— Даме нужны тампоны, — сказал мистер Бизли, — ты лучше меня знаешь, где они лежат.
Покупательница, тоже одетая в выцветшее ситцевое платье, стояла у прилавка. Миссис Бизли обслужила ее быстро и проворно, чему научилась за долгие годы торговли в лавке, при этом завязав дружескую беседу. Потом она проводила клиентку до повозки и остановилась поболтать, положив на колесо худенькую руку, словно удерживая его.
— Мария! — позвал мистер Бизли.
— Ой, господи! — вскинулась миссис Джейнвэй, подбирая вожжи.
— Ну, до свидания, миссис Джейнвэй. Обязательно заходите, когда сможете. Похоже, мне не удастся выбраться в Рокуэлл.
— Мария! — Она бросилась в дом. — Ужин еще не готов? — спросил мистер Бизли.
— Будет готов к шести, как обычно, — устало ответила она, снова повернувшись к двери. Но приятельница уже уехала, и Мария медленно поднялась наверх.
Там ждала Луэлла. Ей было всего четырнадцать, но это была осанистая, со смелым взглядом девочка, рано поумневшая на материнских наставлениях.
— Присядь отдохнуть, — сказала она. — Я накрою на стол, позову Вилли и все такое. Малыш крепко спит.
Вилли, услышав громкий окрик из окна, с неохотой отбежал от водяного колеса и вошел в дом, роняя на пол капельки грязи.
— Ничего, мама, — засуетилась Луэлла. — Я быстренько его почищу. Ужин готов.
— В рот ничего не лезет, — ответила миссис Бизли. — Как же я волнуюсь!
Стараясь унять нервную дрожь, она присела в деревянное кресло-качалку у выходящего на улицу окошка. Ее худые руки вцепились в подлокотники, губы подергивались — тонкие маленькие губы, лишенные улыбок, которые так были бы ей к лицу.
«Опять купчая, сколько же можно! — вновь и вновь проносилось у нее в голове. — Он это провернет. Не имеет права, но все равно сделает, как и всегда. Ему наплевать, чего хочу я или дети».
После ужина Вилли отправился спать, Луэлла осталась присматривать за лавкой и за малышом, а мистер Бизли откинулся на спинку стула и вытащил зубочистку.
— У меня тут еще одна купчая, надо ее подписать, миссис Бизли, — произнес он. — Судья Филден говорил, что нынче вечером заедет к нам, так что мы сможем ее выправить до его приезда, чтобы потом не везти документ в город.
— Что еще за купчая? — поинтересовалась она. — Я и так много их подписала. Что ты теперь продаешь?
Мистер Бизли окинул ее презрительным взглядом. Людей вроде него лишенные твердости протесты никоим образом не трогали.
— Это все дурацкие законы, — задумчиво протянул он. — Что женщины вообще понимают в коммерции? Просто скажи, что делаешь это по собственной воле и без принуждения, подпиши бумагу — и дело с концом!
— Может, скажешь, что задумал? Мне надо хотя бы прочитать купчую.
— Много ты в ней вычитаешь! — ответил мистер Бизли с насмешливой издевкой. — А судье Филдену придется стоять и ждать!
— Ты задумал продать надел земли в Рокфорде, я знаю! — воскликнула миссис Бизли. — Вот как ты можешь, Вильям?! Последнее из всего, что оставил мне отец… Это мое… ты не можешь его продать… Не подпишу!
Отчаянный крик взволновал мистера Бизли не больше, чем пронзительное кудахтанье курицы, которой вот-вот свернут голову.
— Похоже, многое ты прознала, — заметил он, впившись хитрым взглядом в лицо жены. Мистер Бизли встал, выпрямившись во весь рост, пошел в дровяной сарай и вернулся оттуда с тонким листом жести в руках. Затем
