Джон Ронсон - Безумный спецназ

Эта история произошла на самом деле. Итак, лето 1983-го. Генерал-майор Альберт Стабблбайн-третий сидит за своим столом в Арлингтоне, штат Виргиния, и смотрит на стену, где висят его многочисленные военные дипломы и похвальные грамоты. Они рассказывают о долгой и безупречной карьере. Генерал Стабблбайн — глава РУМО, то есть Разведывательного управления министерства обороны США; под его командованием состоят шестнадцать тысяч солдат и офицеров. Он контролирует радиоразведку, фотографическую и техническую службы, их многочисленные тайные контрразведывательные части и секретные военно-шпионские подразделения, разбросанные по всему миру. По идее ему полагалось бы еще командовать допросами военнопленных, но на дворе восемьдесят третий, и война идет «холодная», а не «горячая».

Он невидящим взглядом сверлит стену. Душу гнетет одна важная проблема, которую ему надо решить, однако сама перспектива вызывает страх. Генерал размышляет над предстоящим выбором. Можно сидеть в этом кабинете, а можно перейти в соседний. Таков его выбор. И он его делает.

Генерал решает направиться в соседний кабинет.

Внешне он очень смахивает на Ли Марвина. Более того, в недрах военной разведки широко бытует мнение, что Стабблбайн — брат-близнец Марвина. У него грубое морщинистое лицо, да еще на редкость неподвижное, как аэрофотоснимок какой-нибудь гористой местности, сделанный с борта шпионского самолета. Зато глаза, непрерывно простреливающие окружающую обстановку и полные доброго тепла, с лихвой восполняют недостатки его физиономии.

Вообще говоря, они с Мартином даже не родственники; впрочем, распускаемые подчиненными слухи ему нравятся, потому как подобная таинственность может благотворно сказаться на карьере. Служебные обязанности генерала состоят в оценке собранных его солдатами разведданных, после чего он должен передавать свои заключения замдиректору ЦРУ и начштабу Сухопутных войск, которые, в свою очередь, передадут их в Белый дом. Стабблбайн командует военными разведчиками в Панаме, Японии, на Гавайях и в Европе. С учетом характера порученного дела он знает, что надо заручиться присутствием верного человека, если во время перехода в соседний кабинет произойдет нечто непредвиденное.

Да, он это знает и все-таки решает не вызывать своего адъютанта, команд-сержанта Джорджа Хайэлла, потому как чувствует, что обязан совершить переход в одиночку.

«Готов ли я? — думает он. — Да, я готов».

Он поднимается, вылезает из-за стола и начинает передвигать ноги.

«Я ведь к чему клоню? Из чего, в конце концов, сделан атом? Да по большей части из пустоты!»

Он ускоряет шаг.

«Из чего я сделан по большей части? А из атомов!»

Он переходит на бодрую рысцу.

«Из чего по большей части сделана вот эта стена? Из атомов! Все, что мне надо, так это слить вместе пустоты. Стена — иллюзия. Мне что, на роду написано сидеть в этой комнате? Ха! Черта с два!»

И тут генерал Стабблбайн крепко прикладывается носом о стену личного кабинета.

«Проклятие», — думает он.

Генерал Стабблбайн огорчен и раздосадован своими вечными неудачами при попытке пройти сквозь стену. В чем же дело? Может, в лотке для входящих документов скопилось слишком много бумаг, и это мешает сосредоточиться? Он не сомневается, что когда-нибудь способность проникать сквозь предметы станет обычным инструментом в арсенале любого оперативника. И когда это произойдет… разве столь уж наивно предполагать, что этот факт возвестит зарю мира без войн? Кто осмелится шутить шутки с армией, которая способна на такое! Подобно многим своим современникам, генерал Стабблбайн до сих пор крайне удручен вьетнамскими воспоминаниями.

Эти способности доступны, и остается лишь единственный вопрос: для кого? Кто в военном ведомстве уже движется в данном направлении? Какое армейское подразделение уже проходит подготовку для работы на пределе физических и психических возможностей?

И в голову генерала приходит ответ.

Спецназ!

Вот почему вышло так, что поздним летом 1983 года генерал Стабблбайн вылетел в Северную Каролину, в Форт-Брэгг.

Военная база Форт-Брэгг громадна: это целый город, охраняемый армией солдат. Здесь есть торговый центр, кинотеатр, рестораны, поля для гольфа, гостиницы, плавательные бассейны, конюшни и жилые помещения для 45 тысяч военнослужащих и членов их семей. Все это генерал видит собственными глазами по пути следования в Командный центр. Почему? Да потому, что с такой идеей ты не пойдешь в гарнизонную столовую. Такая идея годится только для командования спецназа. И все же он обеспокоен. Что за ящик Пандоры он собирается открыть?

Оказавшись в штабе, генерал решает начать издалека.

— Я пришел к вам с одной мыслишкой, — приступает он к делу.

Командиры спецназа кивают.

— Допустим, у вас имеется подразделение, которое действует вне зоны защитного охвата основных сил. Что произойдет, если кого-то из бойцов ранят? — продолжает генерал. — Как справиться с такой ситуацией, а?

Он оглядывает недоумевающие лица.

— Лечение наложением рук! — заявляет Стабблбайн.

В комнате повисает молчание.

— Вот о чем мы с вами говорим, — продолжает генерал, показывая на собственную голову. — Если использовать силу мысли, то есть вероятность выбраться из переделки целым и невредимым — для всех! И никого не придется оставлять позади. — Он делает пазу, затем добавляет: — Защитить структуру подразделения путем наложения рук!

Увы, командиры спецназа, похоже, не очень-то заинтересованы в боевых экстрасенсах.

— О'кей, — говорит генерал Стабблбайн, хотя оказанный ему прием весьма и весьма прохладен. — Но все равно, согласитесь, отличная ведь мысль: научить людей делать такое?

Он роется у себя в портфеле и театральным жестом извлекает гнутую ложку.

— А как вам вот это? — спрашивает генерал Стабблбайн. — Разве не любопытно?

Офицеры молчат.

Генерал Стабблбайн начинает слегка заикаться. «Они на меня пялятся, будто я чокнутый, — думает он. — Наверное, я как-то не так излагаю».

Он оборачивается к настенным часам.

— А возьмем время! Что, если время не является неделимой мгновенностью? Что, если у времени имеется Х-координата, а также оси Y и Z? Что, если время вовсе не точка, а пространство? В любой данный момент мы могли бы оказаться где угодно! И кто сказал, что пространство ограничено потолком этой комнаты? Может, оно тянется аж на двадцать миллионов миль! — Генерал заходится смехом. — Физики распсихуются, если услышат от меня такое!

Тишина. Он пытается зайти с другого боку.

— Звери! — заявляет генерал Стабблбайн.

Командиры десантно-диверсионных войск переглядываются.

— Остановим сердца зверей, — продолжает он. — Взорвем их сердца! Вот что мне пришло в голову. У вас ведь есть доступ к животным, так?

— Ну… — отвечает спецназ. — Как бы не вполне…

Поездка генерала в Форт-Брэгг обернулась полным фиаско. Он до сих пор краснеет от стыда при воспоминании. В конечном итоге раньше времени — в 1984-м — ему пришлось выйти в отставку. Нынешняя официальная хроника армейской разведки, по сути дела, забывает рассказать об эпохе Стабблбайна (1981–1984), словно ее вообще не было.

А ведь все, что вы узнали, на самом деле являлось военной тайной, которую хранили на протяжении последних двух десятилетий. Обреченные на провал попытки генерала пройти сквозь стену и его бесполезный — на первый взгляд — визит в Форт-Брэгг оставались скрытыми от широкой публики вплоть до того момента, когда он самолично рассказал мне о них в номере 403 гостиницы «Тэрритаун-Хилтон», что расположена возле северной границы штата Нью-Йорк. Дело было холодным зимним днем, через два года после объявления Войны-с-террором.

— Знаешь, Джон, — заявил генерал, — если уж говорить начистоту, я вообще-то сам себе поставил ментальные блоки на остальные воспоминания о том разговоре со спецназом. О да. Можно сказать, вытравил их из головы! Потому что ушел из комнаты, поджав хвост.

Он сделал паузу и посмотрел на стену.

— Понимаешь, я ведь искренне верил, что это были великие идеи. До сих пор так считаю. Просто еще не успел разгадать, каким образом мою внутреннюю пустоту можно просунуть сквозь вот эту пустоту. Вот и набивал себе шишки на переносице. Не получалось у меня… Хотя нет, «не получалось» — неправильное выражение. Скажем так: я не приводил себя в нужное психическое состояние. — Он вздохнул. — Эх, знал бы ты, какая горечь берет… Та же самая история с левитацией.