бы тебе не скучно было — притащил меня?» — Парэс изобразил высокомерное недовольство, тем, что его персону тревожат по пустякам.
«Тебе, всё равно, нужно было с утра выпить и поболтать с кем-нибудь. — опять с улыбкой ответил Ардет — Считай, что это взаимная услуга. Тем более я попросил курьера и тебе принести какую-нибудь раскопанную книжку. Будешь брать? Или последователям отдадим для молитв?».
«Вопрос, конечно, спорный, — открывая, только, что поднесенную бутылку ответил Парэс, — но, согласен, в этом и для меня есть польза. Скажи мне, дорогой, Ардет, ты постоянно, высмеиваешь невежество последователей и апатридов, издеваясь над их верой и убеждениями. Но при этом, тебя так же часто можно заметить в компании преподобного Эрго Сума, который всем известен своими религиозными убеждениями и искренней верой. Этот человек явно не разделяет твоих гримас относительно, пусть и не совсем достоверных убеждений последователей. Что вас с ним объединяет? Ты никогда не относился к списку прилежных послушников. Ты и в храме то бываешь, от силы, раз в месяц».
«Это и объединяет. — с уже устоявшейся улыбкой ответил Ардет, смотря одним глазом через бокал вина, на солнце, — Как сказал, кто-то из древних «В споре рождается истина!». Вот мы ее и рождаем. Я ему высказываю свои наблюдения, а он мне доказывает мои заблуждения. Мы с ним спорим. Причем, я не оспариваю его взглядов и не ставлю под сомнения его слова. Я, между нами говоря, полностью доверяю его мнению. Но при этом, я высказываю своё, и жду пока он его оспорит, приводя, действительно убедительные основания».
«Это своего рода игра. — слегка потягивая вино, продолжал Ардет. — Я прихожу к нему со своими проблема и сомнениями в достоверности, каких либо основ. Привожу свои доводы и видения, а он, в свою очередь, спокойно и убедительно мне доказывает обратное. Я прихожу к нему и говорю «Это белое!», он мне отвечает «Нет, Ардет, это не белое», я говорю «Значит, очевидно, что черное?», а он мне опять «Нет, не черное» и сходимся мы с ним на том, что это «Серое». Но я пришел к нему не с вопросом «Какой это цвет?» и ответ воспринял как истину. Я, в обсуждении с ним, сам пришел к тому, что это «Серое».
«Хотя по факту, конечно, это он меня просто убедил» — допивая очередной бокал, добавил Ардет.
«То, есть ты идешь на исповедь к жрецу, впитывая и не подвергая сомнению все его заветы, — резюмировал Парэс, — а после, идешь в бар и по факту высмеиваешь всё то, во что сам веришь?»
«Не совсем. — Ардет говорил, одновременно доливая последние капли в бокал. — Я, человек глубоко верующий. Я верю во всё святое, что есть и о чем говорят жрецы и святые книги. Но я категорически, отказываюсь доводить, святую веру до абсурда. Последователи учат заветы, по детским книгам и довоенным журналам. Они верят в «мужика» спустившегося с небес и в одночасье изменившего всё и вся».
«И они не могут по-другому! — Ардет, от эмоций, поднялся со стула — Они не могут представить, что вера и святость, это что-то абстрактное. Что-то не имеющее формы, так как форма тут роли не играет. Это всё равно, что представляя ветер, нам обязательно нужно было бы представлять мужика, дующего со всех сил. А если, кто-нибудь сказал бы, что этого мужика нет, и ветер дует сам по себе, то мы бы сразу потеряли представление о том, что такое ветер, так как больше не можем представить его физическую форму. И естественно, мы бы скорее сожгли еретика утверждающего, что этого мужика нет, ну или представляющего, что это не мужик, а женщина или еще кто, чем попытались бы понять, что возможно ветер существует сам по себе».
Ардет уже так разошелся, что стоял и размахивал бокалом по сторонам, и в кураже он был готов парировать на любой каверзный вопрос, но тут подошел курьер.
«Укалегон?» — неуверенным голосом произнес курьер.
Ардет повернулся и увидел перед собой, юношу с рюкзаком, одетого в приличную, но потертую, со следами засохшей грязи, одежду. По нему сразу было видно, что работает он за пределами аббатства.
«Да, это я!» — отозвался Ардет.
«Я принес вам педаль и клавиши. — развязывая рюкзак, пояснял курьер. — Шесть белых и две черные».
«Семь белых!» — поправил Ардет.
«Шесть. — настаивал курьер. — Больше не было. И скорее всего не будет, мы обыскали все окрестности. Эти сняты с последнего экземпляра. На нем еще осталась педаль, ножки и какая-то проволока, можем ее принести».
«Зачем мне еще педали и ножки, если мне не хватает клавиши?» — с лица Ардета моментально пропала улыбка, но лицо отражало не злость, а скорее отчаяние.
«Мы, конечно, будем еще искать, но вероятность маленькая». — оправдывался курьер.
«Вот. Еще мы это нашли». — курьер протянул Ардету истрепанную, маленькую книгу.
«Ладно, — отойдя и с унынием сказал Ардет, забирая очередное подношение— это не ваша вина. Вот оплата, как и договаривались. Если вдруг найдете еще одну клавишу— сразу дай мне знать. Заплачу, как за эти все вместе взятые».
«Конечно». — брякнул курьер и быстро ретировался, забрав оплату.
«День уже не такой уж и радужный? — воспользовался моментом и подстегнул Парэс. — Ладно, раз уж всё равно пришел, пойдем, поставлю эти части. Я, в принципе, могу даже настроить сразу. Мне для этого последняя клавиша не нужна».
«Пойдем». — без особого энтузиазма согласился Ардет.
Национальный Музей Исторической Реконструкции — это склад всего прошлого, что не могло попасть в Национальную Историческую Библиотеку (в которой, кстати, работал Ардет). Это здание внушительных размеров, с высокими сводами из белого камня под шесть или семь метров от гранитного пола. Внутри весь музей был поделен на тематические комнаты, одни посвящены оружию и технике старой эры, другие народным костюмам и головным уборам. Но любимым залом у Ардета был зал, посвященный музыкальным инструментам, где среди гитар, барабанов и скрипок, в самом центре огромного зала, стояло старое пианино. Точнее оно было старым только по возрасту, внешний вид же был превосходный, благодаря стараниям Парэса, который в свободное время полировал и покрывал лаком, вновь найденные части. И курьерам, которые находили и приносили эти части.
Восстановление старого пианино стало чем-то большим, чем просто хобби, для обоих друзей. Парэс, будучи, смотрителем этого самого музея, мог себе позволить уделять огромное количество времени восстановлению поврежденных запчастей и изучению книг, способствующих этому восстановлению, а так же настройке самого пианино. Ардет же, будучи ответственным библиотекарем в Национальной Исторической Библиотеке, снабжал
