Шли очень долго. Потому что умирали. И вместо похорон в камне укрывали тела в песке, в глине, в рыхлой черной земле под жесткими травами. Чтобы встретили они Мошиаха в целости. Такими, какими сотворил их Господь. И все редеющее колено следило за двумя младенцами: Соломоном из семени Абрахама и Эсфирью из семени Шимона. Ибо, кроме них, детей в колене Эфраимовом больше не было. И если не они или кто-нибудь из них, то настанет предел колену Эфраимову, а без колена Эфраимова народ Израилев не обретет полноты спасения. И через тринадцать лет пути пришли на берег моря. Теплого на ощупь и соленого на вкус.
(А чего вы хотите от моря? Молока и меда? Так вам нужно в русскую сказку, а не в историю народа, в которую нырнул Джемми Хендрикс.)
И у моря над Соломоном совершили обряд бармицве, и провели его с Эсфирью под хупой, ибо уже прошли у нее первые месячные и она была готова. И глаза ее говорили об этом, и губы ее дрожали об этом, и соски ее накалялись для этого. А о Соломоне и говорить нечего. В метафоре, придуманной кем-то еще две тысячи лет вперед, о состоянии Соломона было сказано: «От корня его исходил дым».
И познал Соломон Эсфирь.
И через девять месяцев, как и положено, Соломон родил Исаака. А потом – Лию. А потом – Рувима.
А когда шли они дальше на север по берегу теплого на ощупь и соленого на вкус моря, то прибивались к ним люди неведомых племен. И над ними совершали обряд гиюр. И становились они людьми из колена Эфраимова народа Израилева. И родил Соломон от женщин и дев пришедших мальчиков и девочек. И множилось колено Эфраимово. И когда они пришли в горы, покрытые лесами, в долины с высокой нежной травой, с неистовыми реками, вода которых не имела вкуса, но наполняла свежестью тела и смывала пот, и с мягкой рыбой, отдаленно напоминавшей хранившийся в глубинах мозга вкус тивериадской рыбы, со стадами диких коз и баранов, что не хватало чисел, чтобы их пересчитать, и памяти, чтобы эти числа запомнить, они решили остановиться. Чтобы жить тут, блюсти Закон и Пророки, и встретить Мошиаха. Потом с юга пришли другие люди. Они тоже были обрезаны, но Закон блюли как-то по-другому. Но блюли. И их приняли. И перемешались вновь пришедшие с народом Израилевым колена Эфраимова. И так жили тысячу триста лет.
– О чем мы говорили, брат?.. Опустись, пожалуйста, а то голова болит. А хвостом маши. Дай я положу руку на твою голову… Боль уйдет… Ушла… Так, пойдем, брат, сначала за Берри. Ты меня прости, брат, что я тебе лапу хотел… Очень яйца жалко… Здравствуй, тетя Чиконне, давно не виделись… С родов Берри, это еще при Дудаеве… Беррику пятнадцать… Мама, слава Аллаху, не болеет. Только астма, артрит в спине… или артрит в ногах?.. Точно, артрит в ногах, а что ж в спине?.. А в спине у нее остеохо… А вот что «хо», не помню… Ну, голова – более-менее, туда-сюда… из стороны в сторону. А так мама здоровый. Не то что папа… Как что? Немножко умер… Помоги ему, Аллах… Как умер? Так и умер. Папа идет, овцы идут, в смысле папа с овцами. А вертолет летит. И папу видит. И овец видит. И вертолет голодный. Ну, не совсем вертолет. Он – сытый. Керосин не успели туда-сюда. А собачьи консервы прапорщик Ковердейл с капитаном Тимберлейком по пути нашим ребятам с гор продали, а то их собаки был голодный. Прямо как русские солдатики в вертолетике. Ну, голодные солдатики по овцам очередь из крупнокалиберного. Они, может, в папу и не метили. Они, может, папу с овцой перепутали. Им сверху видно не все. Ну, овец они съели. А папу дяде Джастину Бешеному продали. Чтобы похоронить. Не очень дорого. Сколько у нас было, столько и взяли. Они ж тоже люди. Вот я сейчас к нему и иду. Да не к папе. А к дяде Джастину Бешеному. Он у Денни Айеловича лежит лечится. Мне его «Ленд-Крузер» нужен… В горы надо… Вот так, тетя Чиконне… Храни вас Аллах…
Пошли, брат… Слушай, брат, а ты разве тетю Чиконне не знал? Ну, сидел, молчал, не поздоровался? Я тоже не знал… А ведь поздоровался… Вежливым надо быть, брат. Старый человек! Как кто? Тетя Чиконне! Как «какой тетя»? Откуда я знаю, брат? Вижу, идет старый человек, я поздоровался… Может, и не Чиконне… Да какая разница?! Я остановился. Поговорил. Ей приятно. Она придет. Расскажет. Откуда я знаю, куда она придет. Туда, куда шла. А те другим расскажут. Джемми Хендрикс с другом к дяде Джастину Бешеному идет, который у вдовы Денни Айеловича курс лечения проходит. За «Ленд-Крузером». А вот и он сам едет… Не совсем сам… Вдова Денни Айеловича в нем. Самостоятельная женщина. В Замудонск-Ставропольском училась три года. Кандидат наук. Денни Айелович за нее дом в Замудонск-Ачхоне отдал. Здравствуй, сестра… Какие губы, сестра, какой язык! Как у доктора наук! Вах! Ты уже доктор?! Молодец, сестра! Познакомься, сестра, друг мой… Зовут… Друг, в общем… Не смотри на него так, сестра… Не надо… Ты – замужняя женщина… А он – собака… Неважно, что три ноги… А если бы у него было пять ног, он что, львом бы стал? Хороший шутка получился… Вдова… И что, ты теперь каждой трехногой собаке будешь глазки строить?.. Ну ладно, это дело Денни Айеловича. Ах да… Тогда пусть дядя Джастин Бешеный думает. Хотя если он Денни Айеловича не уберег, то за такой сучкой никак не уследит… Не надо мне глазки строить, сестра… Ты машинку мне привезла? А откуда узнала, что мне машинка нужна? Не узнала? Наследство мое? Бедный дядя Денни Айелович… Мне как раз в горы надо. Один маленький русский биляд найти.
Вот, брат-собака, теперь у нас машина есть. Сначала, брат мой, искать будем Берри. Чтобы не испугать его, когда я этот маленький российский биляд по горам спущу. Есть такой русский выражение: с гор спустить. Хотя какие у русских горы… Один Валдайский возвышенность. Там у дяди Аслана автозаправка от нефтепровода «Дружба». Сверху – автозаправка, снизу – нефтепровод «Дружба». А так гор у вас нет. Вот и горцев нет, джигитов нет, нохчи нет. Некому лезгинку станцевать. Нам приходится, чтобы русские поняли, что такое настоящий танец. Может быть, русский барышня – тоже хороший танец, но в нем чего-то не хватает. Знаешь, брат, чего не хватает? Хороший автоматный очередь у ног. Тогда он быстрее плясать…
А брат мой Берри сейчас с друзьями учебники учит: «Плейбой», «Пентхауз», учебные фильмы по дивиди смотрит: американский «Калигула», немецкий «Приход двух медсестер к больному», пензенский «Учитель труда дерет математичку». Берри на гинеколога собирается. Или на прокурора. Не помню. Так что пусть с юности профессию осваивает. А этот маленький русский биляд – просто учебное пособие. Так что мы сейчас в его школу заедем, заберем мальчика и в горы. Чтобы посмотреть: живой этот биляд или нет. Потому что – горы. Там женщин нет. Чабан их не видит. А русский девчонка, он женщина не совсем. Русский! Но между ног, как у настоящей женщины. Но он – один, а чабан – много. Так что, как Берри твой условие «женись» обязательно выполнит, сказать не могу.
Вот, тут их школа. Сейчас я его позову… Какое твое дело, зачем стреляю? Ты – сторож, так и сторожи. Я ж не в тебя стреляю. Я брату Берри стреляю. Он на два одиночных, один очередь откликается. А я на футбольный свисток выхожу. Узнал, брат, меня?! Узнал… Конечно, центральный… Это я защитника из замудонск-куманского «Бахчи» снес… Спасибо, брат… Помнишь… Одним ударом с левой снес… Судья – козел… Да откуда в Замудонск-Калы может хороший судья взяться? Они все там с козами живут. Вот и судья – козел. Так что, брат, я сейчас Берри кликну. Ты не пугайся. Я не шайтан какой. Автомат у меня учебный. Как так учебный, если стреляет? Странный вопрос задаешь, брат. Вроде уважаемый человек… Сторож! Скажи, как можно научиться стрелять из не стреляющего автомата?! А? Вот и брат мой, собака трехногий, подтвердит… Видишь, подтверждает.
А вот и Берри спустился. Берри, брат, тут такое дело. Видишь этот собака? Хорошо… Да, три ноги. Но это не важно. Ты глаза его видишь? Ласковые, говоришь?.. Хорошо. Пусть будут ласковые. Зубы его видишь? Вот… Этими самыми зубами этот ласковый собака брату твоему старшему яйца отгрыз… Не плачь, брат, не плачь, Берри, он обещал вернуть… Только… Понял, Берри, ты – для брата!.. Спасибо, Берри, спасибо, брат… Вот видишь, брат, как у нас на Кавказе за брата… Что язык высунул? Нравится? Завидуешь… Да, жалко мне тебя, брат… Нет у тебя брата, который из-за твоих яиц, брат, на русский биляд готов жениться. Что ты так расстроился, Берри, что такой страшный произошло?! Произойдет, я хотел сказать… Ничего… Второй жена мы тебе не биляд возьмем. И потом: кто ей первым ноги раздвигал? Ты. Кто ее женщиной сделал? Ты. А другие не считаются. Этот вопрос мы решим. Мы их расстреляем. И в горах расстреляем. Скажем, русские вахаббиты сделали. Люди поверят. Ну хорошо, я тебе две жены возьму! Я тебе такую куплю! После товарищеского матча с мадридским «Реалом». Они к нам в Замудонск-Мартан прилетят. А потом Мадонна петь будет. Ты меня понял, брат. Так что садись в «Ленд-Крузер» и – в отель «Хайат». Там старики собрались. Как они скажут, так и будет. Пусть род решает. Потому что, брат, мои яйца, брат, это не только мои яйца, но и всего рода. Они, можно сказать, мне из древности достались… Все от тебя, брат, зависит… Спасибо, брат, спасибо, Берри… Поехали. Поехали.
