Вот это и есть самый настоящий демократический централизм, причем многослойный. При таком его уровне у командира выборы каждый день, а не раз в 4 года.
При общинном мироустройстве демократический централизм является самым органичным способом руководства. Человек, стоящий во главе отряда, при овладении этим методом из вождя превращается в дирижера, который прекрасно знает свой оркестр (своих подопечных) и прекрасно знает партитуру (теорию низвержения капитализма). Эти две составляющие позволяют ему возможно меньше ошибаться. Именно такой, "дирижерский" подход надо выдвинуть на смену "вождистскому".
В главе «Партизанские отряды и капитализм: период взаимодействия» я писал о том, что в самом начале своего существования отряды не смогут вступить в открытую конфронтацию с капиталистической системой, да это и не нужно. Тактика прямого противостояния двух враждебных структур не приведет к желанному результату. Это доказала практика «холодной войны» и другие примеры истории. Конечно, история не является чем-то незыблемым, но рисковать напропалую, думая, что ее ход изменится именно от наших усилий, было бы неразумно. Наступать на те же грабли попросту глупо.
Победить капиталистическую систему сможет только долгий период разложения (начатый, кстати, не партизанами) и ползучий переворот. При этом, естественно, закончится он кровавой борьбой между приверженцами старого строя и провозвестниками нового. Но и эта борьба навряд ли развернется по модели старых войн. Действенно противостоять системе, подточить ее и разбить вдребезги смогут только скрытые в самих недрах системы отряды, существующие в «рассеянном», «размытом» режиме, мобильные, невидимые, легко восстающие из пепла.
Тактика открытой борьбы, с применением старой дипломатии, старого военного искусства и старых марксистских схем (согласно которым, старый реакционный строй должен начисто смениться новым прогрессивным), сегодня бесперспективна. Но какую тактику избрать взамен ей? Какую модель поведения поставить во главу угла? Что станет стержнем нового сопротивления?
Мне кажется, что побороть врага лучше всего его же методами. Поэтому стоит присмотреться и взять на вооружение тактику отчуждения, приспособив себе во благо то, что составляет саму основу существования капиталистического строя.
Чувство отчуждения пронизывает все фибры души современного человека. Отчуждение держит западоида в постоянном напряжении и не отпускает. Люди, пришедшие в отряд, навряд ли смогут сразу же избавиться от этого чувства, едва переступив порог. Партизанская ячейка – это не идиллический кружок единомышленников, которые живут душа в душу и не имеют разногласий. В отряде соберутся разные люди. Кроме единой цели, – низвержения капитализма, - их мало что будет связывать. Неминуемы скандалы, раздоры. Многие будут страшно неуживчивы: от хорошей жизни отшельничать не начнешь. Даже не принимая во внимание крайние случаи, понятно, что сегодняшний среднестатистический западоид, каким бы он ни был нонконформистом и леваком, - прежде всего забитый индивидуалист с параноидальной заботой о собственном душевном покое: «Как бы кто меня не потревожил». Когда много таких людей собирается вместе, да еще и пытается решить сообща какие-то житейские проблемы, это не всегда приводит к положительным результатам. На сегодняшнем Западе забыт дух товарищества, разрушены дружеские, общественные связи между людьми. Разрушена семья. Уже полвека она является не плодотворным союзом нескольких людей, а удобным сожительством двух взрослых особей с целью минимизации расходов на поддержание жизнедеятельности.
Отчуждение (disengagement, disenfranchisement, disempowerment) царит повсеместно в современном капитализме и даже искусственно формирует в этом, вроде бы, бесклассовом обществе – подобие старых классов. По-русски такое отчуждение называется «пофигизм».
На нынешнем Западе до сих пор сохраняется расслоение по этнической принадлежности, по языковой принадлежности, по национальной принадлежности, по половой принадлежности. Но основным и по сей день остается имущественное расслоение, приводящее к классовому расслоению. Класс, как и прежде, сплачивает буржуа разных национальностей в общей борьбе против «быдла» и «третьего мира». Класс в свою очередь сплачивает и «привилегированных рабочих» разных национальностей. Отсюда успех мультикультурализма и терпимости к половым извращениям в среде сегодняшнего западного «среднего класса» (который, безусловно, является достойным продолжателем, с одной стороны, «привилегированных рабочих», с другой стороны, «паразитов-рантье»). Западоиды в повседневной жизни демонстрируют ярко выраженное классовое сознание. Они строят свои действия в зависимости от принадлежности именно к определенному классу – не сословию, не национальности, а классу. Классовая солидарность, среди прочего, порождает диктат пресловутой «политкорректности».
Наднациональность классового сознания очевидна. Она приводит к любопытным сближениям. Невероятно, но факт: с точки зрения правильно понятой классовой теории западный рабочий, состоящий на жалованье государства, и российский миллионер принадлежат к одному классу. У них одни интересы, одна модель поведения, одни повадки и одна идеология. Они – классовые братья, даже хотя россиянин сказочно богат, а западоид не может позволить себе есть рыбу (поэтому имущественная составляющая, безусловно, вторична по отношению к классовой).
Если попробовать в двух словах описать наиболее обширный господствующий класс современного индустриального Запада, то без хлестких эпитетов не обойтись: это класс лгунов, подхалимов и пройдох, типичная «люмпен-буржуазия», у которой хорошо развито стадное чувство, а работать она не хочет. Система, построенная под этот класс, носит маску «демократии» и пропагандирует ее благодаря «свободе слова» - свободе врать.
Что такое современная демократия? Если раньше демократия представляла собой систему, при которой неимущие классы раз в 5 лет выбирали того, кто будет их подавлять, то теперь класс «имущих» (меньшинство крупных капиталистов) и класс «неимущих» (большинство «новых варваров», пройдох и мошенников, гордо величающихся «средним классом»), сплотившись, раз в 5 лет выбирают того, кто будет в их интересах лучше подавлять «третий мир».
Иногда эти два класса от скуки проводят «показные бои», похожие на столь любимый современными западоидами реслинг. Но эта «классовая борьба» (забастовки, митинги, протестные настроения и т. п.) - обман, фикция. Настоящую борьбу оба класса ведут с внешним миром, и в этой борьбе им помогает их баснословная толстокожесть, выпестованная веками. Эта толстокожесть и есть плод глубоко укоренившегося в западных людях отчуждения и индивидуализма.
Лицемерие западоидов безгранично. Сегодня впору уже говорить не «Весь мир насилья мы разрушим», а «Весь мир лицемерья мы разрушим». Но как сделать это? Как решить проблему отчуждения? Помимо возможного «разбавления» партизанских объединений другим, «незападным» человеческим материалом (индейцы, мигранты), стоит попробовать обратить зашоренность, разобщенность западоидов на пользу дела. Надо взять на вооружение тактику отчуждения и использовать это низменное чувство в качестве оружия для борьбы с бесчеловечной системой.
Из внутренней слабости отчуждение нужно сделать зримой силой, направить его на внешний враждебный мир, прекратить бесплодное самокопание и высвободить тем самым возможности для деятельного самосовершенствования через борьбу.
Отчуждение – невидимый червь, грызущий душу каждого западного человека. Западоид сталкивается с этим чувством в самом начале своего жизненного пути: его отрывают от груди, от матери. Сама жизнь в капиталистической системе не отличается стабильностью, устойчивостью: часты переезды, падения жизненного уровня. Это рушит равновесие в душе ребенка, лишает его веры в собственные силы, отчуждает его от будущего. В дальнейшем это чувство только усугубится. В 18 лет наследника выбросят за дверь: живи как хочешь. Наследство родители заложат, чтобы в последние годы своей никчемной жизни регулярно ездить во Флориду и просиживать штаны в казино. Научившись всему этому, ребенок точно так же будет поступать со своими детьми. В мире, где все переводится в денежный эквивалент, отсутствует какая-либо сплоченность и целостность даже между представителями разных поколений одной семьи.
Деньги – это самый яркий символ отчуждения, это же и двигатель атомизации современного социума. Западное общество не может плодить полноценных людей, с его конвейера сходят лишь новые винтики.
Чем лелеять презрение ко всему миру в себе самом, лучше изгнать это презрение из себя напрямую – через борьбу, не занимаясь постыдной сублимацией. Отстранение, отчуждение, неприятие капиталистической действительности в личном плане могут стать великой силой, способной свалить даже самую могущественную общественную систему, разрушить самый злокачественный и укоренившийся тоталитаризм. Увы, ни открытое противостояние двух систем, ни попытки добиться «классового мира», используя тактику ограниченного противостояния в рамках одной системы, не смогли добиться успеха на этом поприще. Сегодняшние методы «рабочего движения» на Западе – бесстыдная, глупая пародия на завоевания пролетариата конца XIX – середины XX веков. Да, в свое время забастовки были действенным и важнейшим орудием борьбы труда против капитала, но в конечном счете к торжеству справедливости они не привели. Сегодня забастовки выполняют прямо противоположную роль: они консолидируют паразитические слои Запада – так называемых «привилегированных рабочих» – и умножают их капитал. Смешно считать, что эти холеные подонки «борются за свои права». При нынешнем тоталитаризме у них нет никаких прав, кроме права умереть. Но такое положение их вполне устраивает. Борются же они против совсем иного: против «третьего мира» и против собственного нищенствующего «третьего сословия» (не принадлежащего к «имущим» и «неимущим, но привилегированным» слоям). Вместо солидарности нынешние демонстрации воспитывают самое низменное ренегатство. За 200 лет их участники полностью переродились и стали своей собственной противоположностью.
