— Да вышли вроде все, Петрович… Слышь, я дорогу то узнаю. В морг нас, что ли, привезли Петрович?
— Морг у другого поворота. В крематорий нас, похоже, доставили, Дмитрий Иваныч. Не иначе.
— Жечь будут? Или как?
— Да уж не знаю. Мне не докладывали…
Полежали они в молчании ещё минуты две.
— Петрович, — Кошелев опять голос подал, — а мне эти суки клыки выбили. Напрочь. Стволом в рот врезали… и сапогами ещё потом добавили. Хреново мне как-то, Петрович.
— А мне что, хорошо разве? — Семён Петрович ответил сердито. — Помолчи уж. Неугомонный ты какой-то прям, ей-богу!
— Петрович!..
— Да чего тебе?
— А о чём ты сейчас думаешь то, в мешке своём?
Помедлил с ответом Семён Петрович. Думал он… И вправду, подумалось ему…
— О жизни будущей думаю.
— А что, Петрович, эта, полагаешь, кончается уже? А, может, наручники снять попробуем? И врезать им напоследок, гадам этим. А?
— Не получится, Дмитрий Иванович. Это только в сказках кровососы сильные такие. Не пули их не берут, ни оковы не останавливают. А в жизни…
— А чего ты о жизни то новой думаешь? Где мы опять воскреснем? Может, получше какое кладбище найдётся… А, может, я командиром полка воскресну… Как полагаешь, Петрович, могу я командиром полка воскреснуть?
— Пиратом тебе надо воскреснуть, Иваныч… Или гангстером каким… А в новой жизни… Я ведь думаю, если сожгут нас — так уж точно по прежнему не будет. Не получится просто по прежнему.
Опять шум. Прислушался Семён Петрович.
Подходит кто-то. Двери открывают. Схватили их, тащат.
На землю бросили.
За «молнию» тянут. Мешок приоткрыли.
Лишь на мгновение свет мутный увидел Семён Петрович, с непривычки зажмурившись, и — зубы ломая и выворачивая, лом ему в рот вошёл, до горла почти.
И тут же — по голове удар. Ещё один.
Поплыло всё вокруг… Тьма опять… Мешок опять застёгивают… Сознание теряя, услышал Семён Петрович вскрик рядом чей-то. Кошелева?
Снова подхватили их, тащат.
— Слышь, мешки не открывать!
— Чего там, начальнички?! Чего спешка такая?
— Не болтай, мужик. Спецоперация. Понял? Меньше вопросов — спокойней спишь.
— Понял… Как не понять… Сорганизуем всё, как договаривались…
Тащат.
Маленький мир, тёмный. Качается. Боль.
Кончится… Скоро и это кончится.
А там? Рай.
Ведь наверняка же рай.
Вампирский рай.
И, то ли в озарении каком-то, то ли в бреду и тумане от боли страшной, увидел вдруг Семён Петрович рай… сад неувядающий… Эдем вампирский.
Будто идёт он по саду этому. А вокруг — реки текут кровавые, фонтаны крови струи свои вверх взметнули. Бьют фонтаны, словно кровь из аорты разорванной хлещет, пульсируя.
Красный свет вокруг… мягкий… тёплый. Не жжёт совсем, не больно. Красное солнце в дымке. Тихое, вампирской.
Деревья растут вокруг. Нет, не деревья — шеи то вытянулись. Огромные. Длинные. Плоть напрягшаяся, вены вздутые.
Ах, охотник, нежить несчастная! Приложись, приголубь… Отдохни… Испей…
— Наручники надо снять! Тормози, бля!
— А раньше о чём думал?! Газ уже пошёл, поздно уже… Слышь, заслонку там…
Ах, тихо как! Озёра волною красной плещут.
Ангелы кровь из чаш льют, песни поют, гимны торжественные.
Осанна! Благ ты и справедлив, бог крови и отдыха!
Бог, рай сотворивший!
Рай любви. Нежности. И тепла.
А ведь и правда.
Тепло в раю то как! Жарко даже!
Горячо то как, Господи!..
Легенда о Красной Шапочке
или Теория шапкозакидательства
Был дивный весенний расстрел.
В. Суворов
(версия всем известных событий, изложенная в свете теории, разработанной Виктором Суворовым и описанной им в романах «Выбор», «Контроль», «Ледокол», «Последняя республика», «Очищение» и т. д.)
Рассвет яркий, солнечный.
Воздух свежий, смолою пахнет.
Пьянит воздух. Дышать полной грудью хочется. Песни петь. Социализм строить.
Но строга мать и серьёзна. Не до шуток теперь, не до песенок.
На важное задание дочку отправляет.
Ох, вернётся ли…
— Значит так, доченька. Карта у тебя в планшете. Оружие я тебе выдала. Пирожки в корзине. Схема маршрута — на карте. Двигаешься строго на север, до старого дуба, оттуда на северо-запад два километра по лесной тропинке, доходишь до моста, от моста ещё километр на северо-северо-запад…
— Знаю, мамаша, — отозвалась Красная Шапочка и бросила докуренную папиросу за окно.
— Знаешь — не знаешь, а маршрут повторяй и в голове прокручивай, — строго мать ей ответила. — В нашем деле дилетанты долго не живут. Сама понимать должна.! Самый опасный участок — лес. Возможные места появления волка отмечены на карте. При встрече использовать табельное оружие, в критической ситуации сигнал — красная ракета…
Всплакнув, мама продолжила:
— … Я тогда снова пирожки печь начну…
— … И другую дочку пошлёшь? — съязвила Красная Шапочка. — А если не успею из ракетницы отстреляться?
— Успеешь, — обнадёжила мама. — И до тебя люди по лесу ходили. И успевали! Один даже записку успел написать: «Вижу волка. Прошу считать меня коммунистом».
— Класс! — восхитилась Красная Шапочка. — И его в партию приняли?
— Посмертно, — сказала мама, и вновь смахнула набежавшую слезу. — Ну, доченька, повтори пароль напоследок.
— Какой ещё «последок»? — хмыкнула Красная Шапочка. — Я, может, мамаша, тебя ещё схороню.
— Повторяй, не выпендривайся! — стукнула мама кулаком по столу.
— Ну, пароль у нас такой… «Бабуля, я тебе пирожков принесла».
— Отзыв?
— «Шляются тут всякие!»
— Молодец, доченька. Если с охотниками встретишься — спецпропуск показывай. Белый шёлковый платок и метка у него в левом нижнем углу. Крестик зелёный вышит. Только быстро показывай, а то изрешетят на фиг — и останется бабуля наша без пирожков…
— Да ладно каркать, мамаша. Пора мне.
Встала Красная Шапочка. Карту в планшет засунула. Кобуру с маузером на ремне кожаном через плечо повесила, обоймы запасные — во внутренний карман.
Ракетницу — в другой карман.
Взяла корзину с пирожками, салфеточкой аккуратно прикрытыми.
Шапочку свою знаменитую поправила.
Вздохнула — и пошла к двери, шаг печатая.
— Ну, дочка, — мама ей вслед сказала, — ты у меня девочка взрослая, сознательная, пролетарского происхождения. Не зря тебя Красной Шапочкой зовут. Верю, что справишься. Благослови тебя Маркс!
— Служу Советскому Союзу! — ответила Красная Шапочка.
И вышла.
. . .
Долго готовился Серый Волк к этой встрече.
Много месяцев маршруты курьеров отслеживал, на карте отмечал.
Пунктир — маршрут, зелёный кружок — безопасное место перехвата, синий кружок — можно перехватить, но тут уже охотники близко.
Красным заштриховано — тут уж точно охотники ходят. Туда вообще лучше не соваться.
Не мог Серый Волк одного понять — куда именно курьеры идут. Конечную точку не мог вычислить. Они же, хитрые, следы путают. Прямо не ходят, петляют.
И догадался Серый Волк — главная пожива не курьер. Главная — тот, к кому он идёт.
Серый Волк другим волкам не чета. Не первый год на оперативной работе.
У Волка в логове — образцовая канцелярия. Все фотографии курьеров кнопками к стенам приколоты. Под каждой фотографией — краткая характеристика. Отдельная, на каждого курьера.
«Труслива. Ходит с оружием. Носит варенье в банках. Скрытна. В случае опасности — кричит, стреляет, лезет на дерево».
«Глупа. Ходит без оружия. Носит пирожки в корзине. Примета — шапка ярко-красного цвета. Любит петь. Невежественна, необразованна. Очень этим гордится».
«Пьёт. Ходит с оружием, но патроны всё время теряет. Носит алкогольные напитки в большой холщовой сумке. Любит спать в лесу. Перемещения хаотические, цель маршрута не установлена. Недержание мочи. Копролалия».
И ещё десятки таких характеристик.
И под каждой фотографией — номер. Со ссылкой на личное дело.
Всё выверено, систематизировано.
Всё отработано до мелочей.
И решил Серый Волк — пора.
. . .
Ветка хрустнула.
Чутьё не обманешь.
Поняла Красная Шапочка — близко он, близко подобрался.
Значит, решающая фаза операции наступила.
И решила Красная Шапочка — пора.
. . .
Серый Волк её на повороте лесной тропинки засёк. Потом она за кустами скрылась. Быстро скрылась, как будто спряталась.
Но Волк недаром все маршруты на карту нанёс.
Знал он, где перехватить.
Место вычислил.
И рывком, обходя курьера, туда кинулся.
Увидел он её мельком, но шапочку цвета красного разглядеть успел.
Понял — добыча лёгкая. Сразу характеристику вспомнил.
Но решил — курьера не брать.
