Назови ее имя, нежно коснись руки, разбуди ее. Напомни, что пора вставать., Ты дрожишь — прислушайся к звуку моего голоса. Время умыться и спуститься вниз, приготовить завтрак. Постоять немного в проеме задней двери, глядя на лужайку — темнота, помнишь? Дрожь пройдет, поверь мне. Океан простирается отсюда до далекого горизонта — до настоящего момента. Нет нужды выпивать его досуха. Ни для чего нет нужды.
Кроме завтрака. Кроме разговора и Клементи[10]. Нет нужды в «курвуазье». Если ты дрожишь, размешай чай и экономь энергию! Поверь мне, это пройдет. Каждый раз, когда это случится, — обязательно пройдет. Сегодня — первый день.
Взгляд на часы. Поцелуй и до свидания.
Пешком на станцию. Я с тобой. Все в порядке. День в офисе, потом снова домой. Я буду с тобой. Верь мне. Платформа, где белый цвет трепещет перед поездом, заставляя снизить ход, потом запутывается в колесах и намертво останавливает его.
Все прошло. Возможно, ты будешь представлять себе это всякий раз, когда окажешься здесь. Но не волнуйся — все прошло. Ничего подобного больше с тобой не случится. Верь мне.
Ты сидишь в вагоне. У тебя на коленях газета. Жарко, душно. Хотя окна и открыты, дышать трудно. Вагон уже полон, но на каждой станции в него набиваются еще люди. Расстояние между станциями становится больше. Люди рядом с тобой напирают все сильнее; те, кто стоит близко, становятся еще ближе. Ты чувствуешь жар, исходящий от них, пот, грязь. Ты смотришь на страницу перед собой, однако не можешь читать.
Все больше людей втискивается в вагон, давясь и толкаясь. Ты чувствуешь их запах, почти ощущаешь его на вкус. Тебе хочется встать на ноги и осудить их. За что? За грязь, запекшуюся в уголках глаз, грязь, засохшую в уголках ртов, грязь в складках рук, под ногтями, грязь, слипшуюся под одеждой; грязь, сочащуюся из-под мышек и промежностей. Ты дышишь грязью.
Когда поезд приближается к очередной станции, ты думаешь: «На этот раз я сойду», — однако остаешься сидеть в углу, не в состоянии подняться с места; не в состоянии встать и сказать громко: «Извините, извините», проталкиваясь к двери. Тебе придется прикасаться к ним, к их жару, к их липким телам. Тебе придется класть им руку на плечи; ты будешь чувствовать на лице грязное дыхание, когда они будут поворачиваться, чтобы пропустить тебя.
Вот поезд снова замедляет ход. Твоя остановка. По-прежнему держа газету в руке, ты встаешь.
— Извините… извините… — Ты на полпути между своим местом и дверью. Не торопись — осталось пройти всего несколько футов. Недалеко.
— Извините… извините. — Через мгновение ты будешь на свежем воздухе: еще шаг, потом повернуть ручку — и на улицу.
Что это, поезд снова поехал? Ты чувствуешь, как он дернулся и пришел в движение.
— Подождите, подождите! — кричишь ты, открывая дверь и выскакивая на платформу, едва не упав. Поезд совершенно неподвижен. Пассажиры все еще выходят из вагонов. На платформе толпа. Делая глубокие вдохи, ты пробиваешься вбок, прочь от толчеи.
Это первый день. Одно мгновение за один раз. Остановись на секунду. Все спокойно. Спокойно настолько, чтобы еще раз услышать звук моего голоса. Ты потерял контакт со мной в вагоне, когда начала сочиться грязь. В панике ты отбросил меня на задний план, далеко отбросил. Теперь внутри тебя начала подниматься грязь.
Тихо, Моррис. Ее не удержать. Одному — не удержать. Тихо, тихо.
Пройди турникет, выйди со станции — один шаг за один раз — через парк, потом через дорогу. Шаг за шагом. Одна секунда — один шаг.
Верь мне. Узкая тропинка, ведущая к главному входу. Я с тобой. Грязь поднимается в груди, душит тебя. Она везде; ты с трудом стоишь на ногах, скользя из стороны в сторону, натыкаясь на металлические перила, потом на стенки.
Но тебе нужно идти. Один шаг. Потом схватись за перила, держись за них. Отдохни немного, чтобы собраться с силами, пусть грязь осядет там, где ей место, — на дне океана. Пусть вернутся краски травы, цветов, кирпича и брусчатки, и улочка пусть придет в устойчивое состояние, чтобы даже самый маленький лучик солнечного света попадал точно в нужное место. Почувствуй, насколько хрупко равновесие этого момента. Потом, когда ты будешь готов, мы вместе отправимся к следующему. Верь мне.
Отпусти перила и держись вместо них за звук моего голоса. Слушай: один шаг за один раз.
Один шаг в сторону главного входа. Один шаг, еще один. Один шаг, два шага, еще один. Хорошо.
Хорошо. Одно мгновение, два, три, четыре — это первый день. Главные ворота, подъезд, стеклянные двери от пола до потолка, лифт, холл. Доброе утро, доброе утро.
Твой офис.
Кейс на пол, пальто и зонтик — на вешалку. Подними кейс, поставь на стол. Медленно пересечем кабинет. Потом сядем. Расслабимся.
Кресло и — расслабимся. На несколько мгновений. Твой стол. Папки «Янв. — Март», «Апр. — Июнь», многоцветные графики, Мондриан.
Встань. Окно, небо. Несколько мгновений постой, глядя на небо. Океан. Погрузочная рампа. Несколько мгновений. Хороших мгновений, плохих мгновений.
Тихо, Моррис.
Тихо. Один «курвуазье» — и грязь останется там, где ей должно. Можешь открыть шкаф с папками: один стакан и одна бутылка — одна выпивка. Выпить, чтобы очистить грязь.
Но для тебя один — больше не число. Для тебя уже не может быть одной выпивки — просто выпивка как она есть. С сегодняшнего дня каждый день будет первым, и каждая первая выпивка будет последней. Верь мне. Лучше нажми кнопку интеркома.
— Когда будете готовы, Кэрол?
— Иду, сэр.
Взгляд из окна на чистое голубое небо. Входит Кэрол. Улыбается тебе.
— Прекрасный день, — замечает она и садится.
Ты согласен.
— Сначала займемся письмами? — спрашивает она.
— Сначала займемся чем? — переспрашиваешь ты с улыбкой. Игра. Хороший момент.
Она вопросительно поднимает бровку, потом смеется. У нее есть чувство юмора.
Диктуя письмо о перспективных тенденциях продаж, ты встаешь и проходишь к окну. У погрузочной рампы два грузовика; ты видишь, как бригадир разговаривает со стриженым. Это первый день. Наступает пауза — ты раздумываешь, что диктовать дальше.
Воскресенье ворвалось в комнату криком и боевым кличем Тома и Элиз:
— С днем рождения, с днем рождения!
Это уже второй день — и все же первый.
Тридцать пять сегодня, ура. Полпути.
Поцелуи, открытки и подарки. Вся семья улыбается и балует тебя. Завтрак в постель. Проявление любви. Ты дрожишь — это от волнения, говорят они. Трясешься и скалишь зубы — от волнения. Им нужно выйти на минутку, чтобы ты мог одеться, говоришь ты. Держись за мой голос, пока они не ушли.
Тридцать пять лет прошло — и тридцать пять еще предстоят. Поэтому — встать, умыться и почистить зубы. Держись за звук моего голоса, пока не пройдет тряска, дрожь. Она пройдет. Это второй день — завтра ты восстанешь из мертвых!
Вниз — на празднование дня рождения.
Пикник. Сюрприз. Сюрприз на день рождения. Шутки, смех и беспорядок. Надо приготовиться. Куртка и ботинки.
Готовы?
Ты поведешь, говорят тебе.
Мэри улыбается, ты улыбаешься в ответ.
Мальчик-именинник за рулем.
Шутки, смех и беспорядок.
Том и Элиз с заднего сиденья машут на прощание дому, потом саду, воротам, улице, городу. Ты везешь их на целый день за город, на пикник. Семейный поход.
Выезжаем на шоссе. Потом на магистраль. Дрожь внутри. Скоро придется остановиться, говоришь ты им. Заправиться, проверить масло. Тропинки с обеих сторон дороги пересекаются внутри тебя — ты чувствуешь удавку. Терзая все свои чувства и нервы, ты стараешься добраться до звука моего голоса — чтобы заставить меня молчать. Ты знаешь, что «курвуазье» навел бы порядок. Всего один стакан. Дрожь. Скоро придется остановиться, говоришь ты им. Крепче сжимая руль. Это второй день — и все еще первый. Теперь каждый день будет первым. Дрожь пройдет; пересекающиеся тропинки выпрямятся сами по себе. Верь мне. Остановись ненадолго — бензин и проверка уровня масла.
Снова в путь, по боковой дороге. Несколько миль. Место для стоянки, стоп.
Начнем идти. Теперь ты идешь по океану, дав ему поддержать тебя. Смелее, Моррис!
Ты забыл походный холодильник. Назад к машине. Один. Дрожа. Слушай звук моего голоса. Второй день, двенадцатый час. Каждый день, каждый час — первый. Но теперь ты не один и никогда больше не будешь один. Солнце расцвечивает деревья, траву, небо, машину, к которой ты прислонился. Весь этот цвет вливается в тебя, его теплота насыщает тебя — как только мог ты подумать, что ты один, когда ты — часть всего этого? Обрати внимание, Моррис, обрати внимание! Дрожь уже прошла, а ты и не заметил. Возьмем холодильник — и в путь!
Походная тропа пятого уровня: семейная тропа.
По узкой тропинке. Обставленной указателями. Содержится в чистоте. Никакого мусора. Ни дорог, ни стоянок. Ни места для печали. Неиспорченный природный парк.
