Он закрыл верхние ящики и потянулся к нижнему. У него было предчувствие, что секрет Стива хранится именно там. Откроешь его – и сию секунду поймешь, что стряслось с хозяевами этого дома.
Кайл уже хотел было это сделать, как услышал топот из подвала.
Привет, Роджер!
Наверное, мне стоит сознаться, что я знакома с твоей женой. Надеюсь, это не слишком тебя потрясло? Она вместе с моей тетей ходила на семинар по раку, и я запомнила ее по кодовому слову «селезенка». Ты прав, селезенка – странный орган. Он не особо нам нужен, но, по-видимому, присутствует в организме на случай, если мы эволюционируем: отрастим крылья или там щупальца. Тогда селезенка понадобится для их работы. Такая у меня теория.
Не знаю, запомнила ли меня Джоан. Я тогда еще не решила завоевать сердце Джонни Деппа путем изобретательного наложения штукатурки. К тому же меня на этих собраниях затмевало семейство. Им просто не было равных. Представь себе двух людей в сто раз надоедливей мимов: резкие голоса и полное отсутствие воспитания. Это мы. Ди-Ди с ее бывшим мужем устроили войну за то, кому заботиться о тете Полетт (долгая история). В итоге о самой заботе они как-то позабыли. Зато я узнала, что рак, кроме всего прочего, еще и очень зрелищный вид спорта.
На кой черт тебе сдалось такое депрессивное письмо?
Сколько раз ты слышал про больных раком эти слова: «Да он при жизни не болел ни разу, а тут вдруг – раз! – и нет его»? Оказывается, болеть даже полезно. Простуды и гриппы – что-то вроде курсов повышения квалификации для нашего организма. На них заранее учат сражаться с раком. Узнав страшный диагноз, некоторые пациенты несутся в детские комнаты «Икеи» и с ног до головы покрываются детскими микробами, чтобы заболеть. Организм борется с простудой или гриппом и попутно выбрасывает на помойку рак. Клево, да? Звучит по-идиотски: мы шестьдесят лет пили антибиотики, а теперь снова лечим раны личинками мух.
Короче, я это к тому, что узнала твою бывшую и вообще – мир тесен.
Сегодня и завтра я работаю на кассе. К выходным из меня получится маленький сварливый гот. И почему по средам люди бывают так жестоки?
«Шелковый пруд» изумителен. Так держать.
Б.
P.S. Ладно, признаюсь: я ходила к Джоан домой. Найти ее было не трудно. Гугль рулит. Понимаешь, я очень за тебя волновалась – ты исчез, черт подери! – но могу гарантировать, что она не приняла меня за ненормальную или по уши влюбленную в тебя соплячку. Я видела немало разводов и знаю, как надо разговаривать с людьми, чтобы их не взбесить. Словом, наша встреча прошла гладко. Не парься, я не испортила тебе жизнь. Твоя жена была очень мила и не сказала про тебя ничего дурного, а мне было жуть как страшно за тебя, Роджер.
Вот.
Роджер!
Я тут подумала… Что ты знаешь о Кайле? Конечно, я рада, что у Бетани появился парень, но… Ладно, вот что меня гложет: почему этот красавчик работает в каких-то занюханных «Скрепках»? (Ну, прости.) Бетани вроде ему нравится, но… – это очень жестоко с моей стороны, и я ужасная, ужасная мать – разве она ему пара? Это говорит трижды разведенная старая калоша. Но ведь ты понимаешь, о чем я. Он что, тупой? На наркотиках не сидит, ну, может, травку иногда покуривает – мальчик довольно вялый. Почему Бетани не влюбилась в какого-нибудь прыщавого продавца из магазина пластинок? Таким мне виделось ее будущее. Другое дело, если магазинов пластинок больше не существует. Наверное, тут мой план и провалился.
Расскажу один случай, из-за которого мне стало не по себе. Кайл пришел к нам в гости, и мы смотрели телевизор. Он открыл холодильник (видимо, хотел перекусить), изучил его содержимое и закрыл. Нет, он не скривил лицо и ничего не сказал, просто вернулся в гостиную, словно и не был на кухне. После этого я встала (мы смотрели реалити-шоу, что же еще?) и сама заглянула в холодильник. Мне тут же представились трофейные мачехи Кайла: каждая вертится перед зеркалом, примеряя солнечные очки, и говорит: «Милый, в нашем холодильнике тонны дорогой и полезной еды, так что если пойдешь к кому-то в гости, бога ради, не ешь там всякую дрянь. Иначе вырастешь таким же ничтожеством».
У нас в холодильнике всегда полно жирного и сладкого – неудивительно, что я превратилась в такую развалюху. Неудивительно, что и Бетани клонит туда же. Почему она не вегетарианка? Могла бы и меня привести в форму.
Но нет, она увлеклась всей этой готикой. Однажды мы ходили с ней в супермаркет, и она спросила у мясника, можно ли заказать две пинты крови. Знаешь, это был как раз тот случай, когда я в прямом смысле онемела от ужаса. А теперь она забралась слишком высоко по пищевой цепи, и я схожу с ума. Кто этот парень? Чего ему надо?
Только попробуй рассказать Бетани, что я тебе об этом написала. Убью.
ДД
– Соевый соус мумифицировался, – заметил Кайл.
– В каком смысле? – не поняла Глория.
Он потряс бутылку и передал ее хозяйке дома.
– Превратился в хоккейную шайбу на дне.
– Надо его подогреть. Пойду включу пароварку – растает за минуту.
– У вас же не было соевого соуса! – выпалил Кайл. – Я смотрел в холодильнике и в буфете.
– Конечно, не было. Папочкин адвокат подарил нам на свадьбу набор для приготовления суси, вот я и спрятала его в прохладный подвал – на случай большого праздника.
– Сколько вы женаты?
– Тридцать шесть лет.
– Я, пожалуй, обойдусь без соевого соуса, – сказала Британи.
– Я тоже, – добавил Кайл.
– Дай-ка мне бутылку, – попросил Стив. Он открыл ее и стал ковырять содержимое палочкой. – Соус не затвердел. Это гранулы.
Стив высыпал несколько черных крупинок на жирный холодец, в который превратился му гу гаи пан, и съел кусочек.
– Превосходно! Хороший соевый соус – как хорошее вино. С годами только лучше.
– Скажите, Кайл, – сказала Глория, хлопая ресницами, – ваши родители – образованные люди?
– Не понял?
– Ну, они читают книги? Живут ли они – как я, например – искусством, музыкой и литературой?
– Кайл не любит говорить о семье, – заметила Британи.
– Почему же? – удивился Стив.
– Потому что моя семья никого не касается.
Британи пояснила:
– Кайл думает, что его родители – равнодушные пассивно-агрессивные неучи и деревенщины.
– Неправда!
– Правда! – настаивала Британи. – И от твоего молчания они лучше не становятся. – Она посмотрела на Глорию. – Наша квартира похожа на вашу. Никаких семейных фотографий, даже на холодильнике. Когда я спрашиваю Кайла о родных, он меняет тему.
– Глория, – сказал Кайл. – Расскажите о вашей новой роли в «Веере леди Виндермир».
– Я буду играть главную героиню.
– Наверное, это нелегко.
– Ага, она даже слова выучить не может, – вмешался Стив.
Глория резко обернулась к нему.
– А вот и нет! – воскликнула она. – Настоящий актер не учит слова! Настоящий актер должен ими жить. Он не какой-нибудь глупый зубрила. В монологах должна звучать музыка! Будь добр, передай скотч. – Глория налила себе выпить.
– Чтобы стать хирургом, мне пришлось вызубрить половину человеческих знаний, – сказала Британи. – Но я бы ни за что не смогла запомнить целый спектакль. А ведь «Леди Виндермир» – длинная пьеса со сложными нюансами.
Кайл спросил:
– А как вы учите слова? У вас есть какая-нибудь особая методика?
– Я читаю строчки и пытаюсь их прочувствовать.
– Чушь! – перебил Стив. – Нет у тебя никакой методики. Ты вообще не можешь ничего запомнить. Слова отскакивают от твоего мозга, как шарики для пинг-понга от кирпичной стены.
– Из меня получится прекрасная леди Виндермир, – сказала Глория. – Вот увидишь.
Британи сменила тему:
– До того как вы ушли за соусом, мы говорили о вашем сыне. Значит, он учится в университете…
– Да-да! – хором произнесли Стив и Глория.
– Как его зовут?
Они были похожи на преступников, которые никак не могут определиться, признавать ли им свою вину.
– Вы наверняка выбрали чудесное имя, – добавила Британи.
Глория отхлебнула скотча, а Стив выцарапал еще немного соуса из бутылки.
Оба молчали.
Наконец, Стив выдавил:
– Кэнделл. Его зовут Кэнделл.
Глория удивленно посмотрела на мужа, как будто хотела спросить: «Правда?», но вовремя одумалась:
– Да, наш милый Кэнделл. Такой хороший сын!
Отправитель: Ассоциация молодежных турбаз, Лондон, Веллгарт-роуд, 4. Отель «Хэмпстедская пустошь».
Через: «Федекс».
Привет, Роджер!
Сюрприз!!! Я в старом добром Лондоне. Сбежала из тюрьмы! Прощайте, «Шкряпки»! Прости, что ничего тебе не сказала. Не хотелось делать из отъезда большое событие. Паспорт оформляли неделю, и за это время я раз пятьдесят меняла свое решение. У тебя в дневнике появились новые записи? Или, может, готова еще одна глава «Шелкового пруда»? Похоже, ничего из этого я уже не получу. Прости.
