— Что ты сделаешь первым делом? — спросил у нее мой брат. — И куда ты поедешь сейчас?
— Давайте поедем в город и посмотрим на того экстрасенса, который выступает по телевизору, на Прина, — предложила Анна.
— Может, вернемся в «Небесные дороги»? — спросила Клер. Она флиртовала с моим братом весь вечер, поддразнивала его, заставляла его краснеть и смеяться. Ему это нравилось.
— Давайте составим список людей, которых хотим задавить, — предложил я.
— Так бы сказал Брюс, — заметила Клер.
— Ну, тогда я придумаю что-то еще.
— Слишком поздно, — заявила Анна. — Верхнюю строку в списке занимает мистер Девон.
— Почему мистер Девон?
— Он заслуживает того, чтобы ему сломали несколько конечностей.
— Эй, а мистер Кисслер еще преподает? — спросил мой брат, меня тему. Мы ответили, что преподает. — Тогда нам следует задавить его. Клер, поезжай к его дому. Можешь врезаться в него на моей машине.
Клер его проигнорировала и поехала к дому Анны. Она высадила ее, а затем поехала к своему дому.
— Спасибо за прекрасный вечер, — поблагодарила Клер. — И спасибо за то, что позволил мне порулить. Надеюсь, что не очень тебя испугала.
— Ты прекрасно выглядишь, — заявил Пол. Клер рассмеялась:
— Я не это имела в виду.
— Я знаю, что ты имела в виду.
Пол сидел на месте пассажира и смотрел, как она идет к двери дома. Она не обернулась, а просто зашла внутрь, и свет над крыльцом потух. Пол обернулся и посмотрел на меня.
— Садись за руль, — сказал он мне. Я никогда раньше не водил машину. — Садись, — настаивал Пол. — Это легко. Кроме того, на дороге никого нет. Относись ко всему попроще.
Это была большая машина, и я не сомневался, что разобью ее. Я проехал на малой скорости по Маддер-лейн и с успехом завернул на Кеннеди-лейн, а затем порулил домой, но тут мой брат попросил:
— Провези меня мимо школы.
— Нам лучше вернуться домой, — сказал я. — Не стоит испытывать удачу.
— Провези меня мимо школы. В любом случае нам пока не следует возвращаться домой. Я должен немного протрезветь, или у меня будут проблемы. Ты хочешь, чтобы у меня были проблемы?
Я повернул на Сиджвик-стрит, к нам приближалась машина. Я не знал, куда смотреть. Фары ярко светили, и я не очень хорошо видел дорогу. Когда та машина приблизилась, в ней нажали на клаксон, и я подумал, что, возможно, вильнул к ней.
— У тебя включен дальний свет, — сказал Пол.
Он прислонил голову к стеклу рядом с сиденьем пассажира. Вероятно, ему было приятно прижиматься лбом к холодному стеклу. Но это мне следовало прижиматься к нему головой. Мне следовало сидеть в машине и трезветь. И вождение мне не особо понравилось.
— Как мне выключить эти фары? Он мне объяснил.
— Когда мне их выключать? Он сказал.
— Почему ты не можешь снова сесть за руль?
— У тебя все прекрасно получается, — ответил брат.
Я заехал на стоянку у школы. Все здание было погружено во тьму. В темноте оно выглядело зловеще, словно какой-то огромный зверь, готовящийся к внезапному прыжку. Брат распрямился на сиденье и стал смотреть на школу. Я был уверен, что он думает то же, что и я, и захочет побыстрее отсюда уехать.
— Не могу поверить, какой крошечной она выглядит, — сказал Пол
* * *
— Когда ты учился в школе, у вас были ученики типа Анны и Клер? — спросил я.
— Ты имеешь в виду симпатичных девушек?
— Ты знаешь, о чем я.
— У нас все были — спортсмены, готы, панки, дегенераты, участники музыкальных групп, наркоманы и те, кто ездил на автобусе. Я кого-то выпустил?
— А ты к какой группе относился?
— К дегенератам. Вероятно, тогда бы я это не признал, но я входил именно в ту группу.
— Это тебя беспокоит?
— Не сейчас, — ответил Пол. — Все эти ребята хорошо себя показали, и в колледже, и потом. Они хорошо устроились в жизни. А спортсмены, с которыми возился весь город, восторгаясь ими, почти все закончили ничем. Их пик пришелся на среднюю школу. Эрик с Дереком считались восходящими футбольными звездами. Этого примера тебе достаточно, больше и знать не нужно. А самым большим дегенератом считался Боб Феснор. Ему еще не было тридцати, когда он заработал пятнадцать миллионов долларов.
— А где он сейчас?
— Он не вернулся сюда? — Пол продолжал смотреть на темные окна школы. — Я могу больше никогда не вернуться.
— Домой?
— Здесь ничего нет, — сказал брат. — Мать с отцом — просто анекдот. Похоже, им все равно, приедем мы или не приедем. Определенно, они не хотят заниматься внуками и не способны оценить, сколько усилий нам требуется, чтобы сюда добраться. Ну и черт с ними. Они сами могут приехать — для разнообразия, если захотят нас увидеть.
— Они не поедут. Он пожал плечами.
— Значит, ты уедешь, как Джоан, и я больше тебя не увижу?
Я не мог вспомнить, когда в последний раз произносил вслух имя сестры. Я не хотел, чтобы так же исчез и брат.
Он посмотрел на меня, понимая, что сказал, или представив, как я это воспринял.
— Тебе не нужно ждать, когда к нам соберутся мать с отцом. Ты сам можешь приехать, когда захочешь. Ты становишься достаточно взрослым, чтобы принимать собственные решения. Приезжай в любое время. Я оплачу дорогу. Это не имеет к тебе никакого отношения. Я просто не могу сюда возвращаться. Я знаю наших родителей.
— Они идиоты.
— На самом деле я не хочу, чтобы здесь находились мои дети. Я на самом деле боюсь, что наши родители на них как-то повлияют.
— Я боюсь, что стану таким, как они, — признался я. Пол вздохнул:
— Нельзя убежать от всего. От генов нельзя.
— Это успокаивает, — заметил я. Брат рассмеялся.
— С тобой все будет в порядке. Просто не задерживайся здесь. Уезжай из этого дерьмового города, как только сможешь.
Я посмотрел на брата. Он не выглядел пьяным. Он не говорил, как пьяный. Я начал подозревать, что он был достаточно трезв, чтобы все время сидеть за рулем.
Я выехал со стоянки и повез нас домой. Теперь мне понравилось вождение, и я получал удовольствие. Я чувствовал себя уверенным и счастливым, я был доволен. Я расскажу Анне, какой у меня классный брат, как он только что притворялся пьяным, чтобы мы с Клер могли порулить, как он верил мне. Он не сомневался, что я не расскажу родителям ничего. Я не выдам, что он напился, а я сам сидел за рулем. Это был наш секрет.
Он с женой и детьми уехали на следующий день, и я подумал, что долго не увижу брата. Он имел в виду то, что говорил. Он не собирался возвращаться.
Семья Тулов проводила по две вечеринки каждый год — Четвертого Июля[29] и в новогодний вечер. Мистер Тул работал юрисконсультом в городе. Они с женой использовали свой большой дом, стоявший в конце Гарфилд-роуд, для отдыха в выходные, пока он не ушел на пенсию несколько лет назад. Тогда они стали жить там постоянно. Говорили, что они вообще-то из Луизианы, а переехали на север после смерти сына много лет назад. В раскинувшемся на большом участке вытянутом сером доме жили только мистер и миссис Тул. Дом стоял примерно на семи акрах земли, за которой они ухаживали, расчищали и подстригали траву, поэтому территория выглядела, как парк. Они проводили вечеринки уже двадцать пять лет, и они стали легендарными. Вечеринка четвертого июля была открытой для всего города. Автомобили растягивались на многие мили по Гарфилд-роуд, а затем на Таун-стрит и также почти полностью заполняли и ее. Мистер Тул жарил нескольких свиней целиком на огромном вертеле на улице. На углях стояли котлы, в которых варились креветки и кукуруза. Также подавали пиво, вино и содовую. От гостей требовалось принести какую-нибудь закуску — например, салат, или десерт. Сотни людей собиралась на их территории, пили и ели. Примерно около десяти часов начинал играть оркестр. К этому времени все дети уже уходили, а взрослые продолжали пить и танцевать до утра.
Однако на новогоднюю вечеринку прибывали только по приглашениям. Был установлен дресс-код — фрак для мужчин, вечернее платье — для женщин. Приглашали только пятьдесят человек. Раньше мой отец играл в гольф с мистером Тулом (может, они и до сих пор играют, но я не слышу, чтобы отец его упоминал), и мои родители ходили на ежегодную вечеринку последние пятнадцать лет. Мой отец каждый год жаловался на необходимость надевать фрак.
— Никогда так бездарно не тратил деньги на одежду, — говорил он. — Я надеваю его только на пару часов один раз в год.
Он не хотел идти, но если один раз отказаться от приглашения Тулов, больше тебя не пригласят никогда. А моя мать любила там бывать. Это ее любимая ночь в году. Она каждый раз покупала новое платье и вся светилась от счастья, беря под руку недовольного и мрачного отца.
Каины собирались в первый раз, что было в некотором роде сенсацией, поскольку они жили в городе всего несколько месяцев. Они стали весьма активны и популярны в городе, и являлись полной противоположностью моим родителям. Это означало, что наши родители будут в одном месте на протяжении нескольких часов.
