Спиной вперед из двери появился синий халат – она! Карман оттопыривается – точно она! И Виктор схватил гадину…
Пока ходили, возбуждение унялось. Леха скакал у подиума с теми же девками, чего-то вопил, потому с трудом въехал в тему, но прокричал:
– Вон к тому бармену, скажи «бабуина», он даст дозу и пива.
Бармен подозрительно осмотрел Дрюню, назвал цену и подал пиво. Под жестянкой в руку попал скользкий пакетик. Сунув его в карман, друзья сделали по глотку, оставили банку и бросились в туалет.
Закрывшись вдвоем в кабинке, стали рассматривать покупку.
– Это травка, – разочаровался Макс.
Недавно в школе им удалось сделать пару затяжек. Тот косячок достал опять же Леха и продал сразу четверым. Курили по кругу, два раза всего пыхнули. Да и не очень-то интересно было – так, поржали, и все. Но не пропадать же добру? Начали соображать, где выкурить, но вдруг внешняя дверь туалета с грохотом распахнулась. Ввалились, судя по голосам, двое.
– Дай, что у тебя в кармане! – продолжил раздраженный мужской голос, и гневно шипящий женский ответил:
– Отстань, идиот! Это не твое дело!
– Ты, сука, детей травишь!
Затрещала ткань, вскрик, что-то посыпалось на пол, во множестве запрыгало по углам, даже залетело в кабинку, прямо под ноги. Дрюня быстро присел, цапнул, сунул в карман. Максик подхватил друга, чуть не потерявшего равновесие, обнял за пояс. Они затаились. Еще один, более грубый мужской голос с блатным надрывом, вошел в ссору и перекрыл женский всхлип:
– Ты че лезешь, козел? Ты че, ваще не рубишь? На меня настучал, фофан бацильный. Файке мешаешь работать. Я щас тебя урою! – А затем звучный выдох «Ха!» и сдвоенный звук удара. Потом еще удар и всхрип боли. После трех таких вскриков уже первый голос – с издевкой:
– Что, качок, макивару проще бить? Ствол не мацай, руку сломаю, тварь!
Грубый откашлялся, сплюнул:
– Дурак, бля! Ты уволен! – и вдогонку шагам: – Сдашь ментам – убью!
Друзья едва расслышали: «Отсосешь!» – так грубый заорал на женщину:
– Ты ох%ла, дура, все с собой таскать? Я ж сказал, помалу! Собирай живее, б%дь, пока народу нет! – и звонкий звук пощечины.
Затем дверка кабинки распахнулась, теряя замок, и лапища рванула Макса с Дрюней наружу:
– Че здесь надо? А ну, бля, брысь на х%!
Громадный охранник проволок их к ближайшей двери, вытолкнул на улицу, промахнувшись в пинке по заду. Перепуганные друзья начали успокаиваться, только отбежав подальше.
– Вот гад, на нас зло сорвал!
– Урод, правильно тот ему репу начистил!
– А этой, уборщице – я ее видел раньше, – халат порвал! Во дал он ей, аж на карачках ползала. Только что собирала – я не понял?
– Да вот же! – торжественно заявил Дрюня, вынимая из кармана таблетки.
– Спрячь! – испуганно крикнул друг, оглянувшись. Никого за ними не было, и он спросил: – А как он нас заметил?
– По ногам! Присел и увидел… Или эта сказала, когда лазила…
Саят увидел дверку туалета с женским символом, затормозил, но богиня тащила вперед, и он не отпустил руку. В кабинке она взобралась на унитаз, впилась в его губы. Тело ее было близким, нежным, так возбуждало, особенно груди, мягко упершиеся, и бедра, настолько бархатные и мягкие, что пальцы ныли от удовольствия гладить их. Ему казалось, что на кончиках пальцев раскрылись жадные губы («И почему их не было раньше!» – дивился Сай) и теперь нежно лобзают каждый миллиметр ее кожи, утончающейся по мере приближения к заветному местечку. Богиня обхватила его за шею и бесконечно целовала, звонко чмокая, когда губы промахивались или соскальзывали от его резких движений. Саят не заметил, как джинсы расстегнулись и стали сползать по ногам, а член сам выпростался из плавок и устремился вперед. Руки, впечатленные теплом и упругостью ягодичек богини, задрали юбчонку и лезли в невесомые трусики.
– Не снимай, отодвинь, – и губы снова слились с ним, перекрывая дыхание.
Необычайно чувствительный и пульсирующий гигант («И когда он стал таким большим!» – удивился Сай) скользнул в жаркое и влажное обиталище, сначала преодолев легкое сопротивление, а затем – перебрав крайней плотью каждую складочку и упершись в конце пути в некую преграду, ощутимо нависшую чуть сверху… Наслаждение от движения и соприкосновения с преградой было так велико, что передалось от него ей, и богиня в руках Саята прогнулась назад с восторженным вскриком: «Ах!» А дальше началось бесконечное взаимное движение, которое Саят намеренно замедлял («А почему раньше мне это не удавалось?»), хотя богиня уже сомкнула ноги на его спине, полностью доверившись сильным рукам, поддерживающим ее бедра. Богиня сама задавала темп, вжимаясь в тело Сая, утопая в нем и вскрикивая при каждом подъеме и спуске. Она дважды успела выплеснуть на него свою страсть, сжимая его там, внутри, отчего силы только прибывали. А затем нежность вскипела и в нем, завладела руками, прижала богиню к груди, затопила все тело, прорвала плотину наслаждения и долго выплескивалась из него, затапливая Саята снизу доверху теплыми разноцветными волнами сладостного цунами…
Начальник охраны официально сообщил Воронову: один из охранников не справился с обязанностями и уже уволен, так что их осталось пятеро. По морде читалось – увольнение прошло не совсем гладко. Пожав плечами, Алексей выглянул на улицу. Дансеры бродили в огороженном пространстве, курили, глотали напитки, беседовали. Вечер набирал силу, народ набился в рекордном количестве и уходить не спешил. Стычка вспыхнула в уголке, охранник рванулся туда, растолкал мальцов в стороны, ненароком сбив одного. Два дружка поверженного набросились на охранника со спины. «Бычара» подоспел, расшвырял драчунов, с удовольствием и остервенением пнул кого-то. Проследив за удалением дебоширов, Алексей Николаевич вошел внутрь. Придурка Фороса заменил Тим Флай, толковый диджей, создающий вразумительную музыку. Юная подтанцовка мелькала в отсветах и лазерах, демонстрируя тела, способные возбудить только зеленую молодежь. Но вот выпорхнула Света. С первого движения она начала излучать такую эротическую эманацию, что Воронов не мог оторвать взор от ее налитого женской красотой тела. Завороженно глядя на бедра, на восхитительно ровный живот, сквозь кожу которого слегка прорисовывались сильные мышцы, он тосковал по настоящей любви, представлял себе, с каким восторгом и наслаждением прижимался бы к ее этому животу, как раскрывал бы ее стройные ножки, как…
Сквозь музыку пробились непривычные звуки, вернув в реальность. Крики, треск деревянных перегородок, топот множества ног – портьера отлетела в сторону, затем вовсе сорвалась под натиском какого-то мощного тела и вместе с ним рухнула мимо лестницы. А из предбанника в зал влетали стремительные люди в черных масках, непрерывным потоком, в знакомом темпе – он сам когда-то выпрыгивал с грузовика на полном ходу. Тим Флай заметил неладное, погасил музыку без команды. Тем временем два охранника распахнули пожарные двери, куда тут же рванули посетители. Но в дверях возникли те же маски. Шум и крики перекрыла команда:
– Без паники! Проверка проводится управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков! Прошу всех посетителей пройти медосвидетельствование! Менеджера прошу подойти ко мне!
– Да здесь я уже, – тронул мегафонодержателя Воронов.
– Прекрасно. Майор Никонов. Несколько вопросов, – и серая папочка раскрылась на барной стойке.
Алексей осматривал доступное пространство. «Бычара» и трое охранников рядком упирались руками в стену, широко расставив ноги. Гориллоид стоял на коленях с завернутыми руками, а его карманы потрошили, демонстрируя найденное видеокамере. Еще двое гражданских волокли к бару уборщицу. Бармен Федя тоже стоял на коленях. М-да, операция добротно подготовлена и четко проведена…
– Ну и что значит ваше «Маски-шоу», господин майор? Сорвали музыкальный вечер, разнесли помещение, причинили материальный ущерб. Я полагаю, что утром против вашей конторы будет подан иск в суд…
– Хорошо, Алексей Николаевич, но сейчас несколько вопросов. Что вам известно о торговле наркотиками в подведомственном клубе?
– Впервые слышу! Я до начала вечера лично проверил все места, где могли бы скрыто храниться наркотические средства…
– А кто из вашего персонала может торговать наркотиками?
– Да я представить такого не могу! – Воронов успешно делал вид, что ничего не знает.
Однако тот, честный, Лешка, с удовольствием прислушивался, как пойманные с большими дозами охранник и уборщица сдавали начальника охраны. Дернувшегося на реплику Фаины «бычару» так окоротили таким смачным ударом по почкам, что сердце возрадовалось – есть все же бог на свете! А Воронов продолжил отрицать вопросы майора ФСКН…
Вечер – козе понятно! – был убит безнадежно. Полночные улицы, как оказалось, еще прилично заполнены разным народом, так что друзья без приключений добрались до Дрюниного дома – видать, гоблины из Ежовой кодлы тоже где-то тусовались. Максик навострился прощаться и поднял ладони для ритуального движения, как друг выдал предложение:
