— Мы — нежеланные дети истории, которых взрастило телевидение, чтобы мы уверовали в то, что будем миллионерам и звёздами кино, и артистами, но мы не стали ими. И мы поняли всё это, — сказал Тайлер. — Так что не тереби нам мОзги.
Обезьяне-космонавту пришлось приглушить запах эфира, потому что комиссар зарыдал, прося лишь об одном — отпустить его.
Другая команда одела и отконвоировала его с собачкой домой. После этого у него была тайна, которую ему пришлось хранить. И, знаешь, мы больше не опасаемся облав на бойцовские клубы.
Его превосходительство ушли домой, отделавшись испугом.
— Каждый раз, когда мы выполняем эти домашние задания, — говорит Тайлер, — ребята из бойцовского клуба, которым нечего терять, вносят всё больший вклад в проект «Разгром».
Тайлер опускается на колени рядом с кроватью и говорит: — Закрой глаза и дай мне свою руку.
Я закрываю глаза, и Тайлер берёт меня за руку. Я чувствую губы Тайлера прямо на шраме от его поцелуя.
— Я сказал, что если ты заговоришь обо мне за моей спиной, ты меня больше никогда не увидишь, — говорит Тайлер. — Мы не два разных человека. Если вкратце, то когда ты просыпаешься, то ты контролируешь тело и можешь называть себя как хочешь, но потом ты засыпаешь, и побеждаю я, и ты становишься Тайлером Дерденом.
Но мы дрались, говорю. В ночь, когда мы придумали бойцовский клуб.
— Ты не со мной дрался, — говорит Тайлер. — Ты так себе это объяснил. Ты дрался со всем, что ненавидишь в этой жизни.
Но я могу видеть тебя.
— Ты спишь.
Но ты арендовал дом. Устроился на работу. Даже на две.
Тайлер говорит:
— Забери свои не обеспеченные деньгами чеки из банка. Я арендовал дом на твоё имя. Я думаю, что ты поймёшь, что почерк на чеках аренды совпадает с почерком на записках, которые ты набирал для меня.
Тайлер тратил мои деньги. Не удивительно, что я всё время находился в минусе.
— И работы, ну что ж, как ты думаешь, почему ты так устал? Гы, никакая это не бессонница. Как только ты засыпал, я забирал твоё тело и шёл на работу или в бойцовский клуб, или ещё куда-нибудь. Тебе ещё повезло, что я не работал заклинателем змей.
Я говорю, а как же Марла?
— Марла любит тебя.
Марла любит тебя.
— Марла не знает разницы между тобой и мной. Когда вы встретились, ты назвался фальшивым именем. Ты никогда не называл настоящего имени в группах поддержки, ты — дерьмо неадекватное. С тех пор, как я спас её жизнь, Марла думает, что тебя зовут Тайлер Дерден.
Хорошо, теперь я понял всё за Тайлер, может, он испарится?
— Нет, — говорит Тайлер, по-прежнему держа меня за руку. — Я исчезну по первому твоему желанию. Я буду по-прежнему жить во время твоего сна, но если ты попробуешь меня надрать и прикуёшь себя к кровати, или примешь большую дозу снотворного, то мы станем врагами. И я тебя достану.
Вот ведь говно. Это мой сон. Тайлер — проекция. Он — дисассоциативное расстройство личности. Психогенетическое помрачение сознания. Тайлер Дерден — моя галлюцинация.
— Дерьмо собачье, — говорит Тайлер. — Возможно, это ты моя шизофреническая галлюцинация.
Я был первым.
Тайлер говорит:
— Да, да, да, ну давай посмотрим, кто будет последним.
Это всё понарошку. Это сон, и я проснусь.
— Тогда просыпайся.
Затем звонит телефон, и Тайлер исчезает.
Солнце пробивается сквозь занавеску.
Это я попросил разбудить меня звонком в семь утра, но когда я поднимаю трубку, там — тишина.
Ускоренная перемотка, полёт назад к Марле и Мыловарне на Пейпер-стрит.
Всё по-прежнему разрушается.
Дома я боюсь заглядывать в холодильник. Представляю себе дюжинами пластиковые пакетики с названиями городов, вроде Лас-Вегаса, Чикаго и Милуоки, где Тайлеру пришлось исполнить свои угрозы. Внутри каждого пакетика — пара грязных кусочков плоти, замороженных до твердокаменного состояния.
В углу кухни обезьяна-космонавт сидит на потрескавшемся линолеуме и изучает себя в ручном зеркальце.
— Я поющее и танцующее дерьмо этого мира, — рассказывает зеркальцу обезьяна-космонавт. — Я — ядовитый побочный продукт, получившийся у Господа при создании Вселенной.
Другие обезьяны-космонавты шляются в саду, подбирая что-то, убивая что-то.
Держа руку на дверце холодильника, я делаю глубокий вдох и пытаюсь сконцентрировать мою просветлённую духовную сущность.
Роса на розах
Звери дяди Диснея
Бьют все по жизни меня (не вполне хайку) [16]
Дверца холодильника приоткрывается на дюйм, когда Марла заглядывает через плечо и спрашивает: — Что у нас на обед?
Обезьяна-космонавт смотрит на себя в зеркальце: — Я — сток и заразная трата ресурсов Творения.
Круг замкнулся.
Ещё месяц назад я боялся, что Марла заглянет в морозилку. Теперь я сам боюсь туда заглядывать.
О Боже. Тайлер.
Марла любит меня. Марла не знает разницы.
— Я рада, что ты вернулся, — говорит Марла. — Надо поговорить.
Ага, говорю. Нам надо поговорить.
Я не могу заставить себя открыть холодильник.
Я — Сжавшаяся Мошонка Джо.
Я говорю Марле, не прикасайся ни к чему в этом холодильнике. Даже не открывай его. Если ты в нём что-нибудь найдёшь, не ешь, или скорми кошке. Кому-нибудь. Обезьяна-космонавт глазеет на нас, и я говорю Марле, что нам надо выйти. Мы поговорим в другом месте.
Вниз по лестнице в подвал, одна обезьяна-космонавт зачитывает другим: — Три способа изготовить напалм.
Во-первых, вы можете смешать равные части бензина и замороженного концентрированного апельсинового сока, — читает обезьяна-космонавт в подвале. — Во-вторых, вы можете смешать равные части бензина и диетической колы; в-третьих, вы можете растворять сухой измельчённый кошачий кал в бензине, пока смесь не загустеет.
Марла и я, мы добираемся автобусом от Мыловарни на Пейпер-стрит к окошку на «Планете Денни», апельсиновой планете.
Это было нечто, о чём говорил Тайлер, с тех пор, как Великобритания закончила исследование Америки и построила колонии, и начертила карты, большинство географических названий оказались второй свежести — двойники английских. Англичане всё назвали. Или почти всё.
Например, Ирландию.
Нью-Лондон, Австралия.
Нью-Лондон, Индия.
Нью-Лондон, Айдахо.
Нью-Йорк, Нью-Йорк.
Смотаемся-ка в будущее.
Когда начнутся исследования космоса дальнего, крупные корпорации откроют все планеты и нанесут их на карты.
Звёздное скопление IBM.
Галактика Филип Моррис.
Планета Денни.
Каждая планета обретёт корпоративную сущность того, кто первым её изнасилует.
Мир Будвайзер.
У нашего официанта — громадная шишка на лбу, и он стоит словно по струнке, пятки вместе.
— Сэр! — говорит наш официант.
— Хотите ли сделать заказ сейчас? Сэр! — говорит он. — Всё, что вы закажете — бесплатно. Сэр!
Ты представляешь запах мочи в супе каждого посетителя.
Два кофе, пожалуйста.
Марла спрашивает:
— Почему он подаёт нам бесплатно пищу?
Официант думает, что я — Тайлер Дерден, говорю.
Тогда Марла заказывает жареных моллюсков и суп из моллюсков и рыбный пирожок и жареного цыплёнка и печёный картофель со всеми добавками и шоколадный торт-шифон.
Через сквозное раздаточное окошко на кухню я вижу трёх поваров, одного со швами над верхней губой, и все они смотрят на Марлу и на меня и шепчут, качая синюшными головами. Я говорю официанту, дайте нам, пожалуйста, чистую пищу. Пожалуйста, не добавляйте никакого мусора в наш заказ.
— В этом случае, сэр, — говорит официант, — я бы не советовал леди есть суп из моллюсков.
Спасибо. Не надо супа из моллюсков. Марла смотрит на меня, и я говорю ей: доверься мне.
Официант поворачивается на каблуках и марширует на кухню с нашим заказом.
Через раздаточное окошко кухни трое поваров показывают мне большие пальцы.
Марла говорит:
— Знаешь, есть и достоинства в том, чтобы быть Тайлером Дерденом.
С настоящего момента, говорю я Марле, она должна следовать за мной везде по ночам и записывать, куда я ходил. С кем я встречался. Кастрировал ли я какую-нибудь важную шишку. Такого сорта пряники.
Я вытаскиваю бумажник и показываю Марле своё водительское удостоверение с моим настоящим именем.
Не Тайлер Дерден.
— Но все знают, что ты Тайлер Дерден, — говорит Марла.
Все, кроме меня.
Никто на работе не зовёт меня Тайлером Дерденом. Мой босс называет меня моим настоящим именем.
Мои родители знают, кто я на самом деле.
— Так почему, — спрашивает Марла, — ты являешься Тайлером Дерденом только для некоторых людей, а не для всех?
Когда я в первый раз встретил Тайлера, я спал.
Я был измотан, съезжал потихоньку с ума, находился в растрёпанных чувствах, и каждый раз, когда садился на самолёт, хотел, чтобы самолёт разбился. Завидовал людям, умирающим от рака. Я ненавидел мою жизнь. Я устал, мне наскучили моя работа и моя мебель, и я не мог изменить положение вещей.
