— О’кей, — сказал наконец Гога, — в принципе, идея неплохая.
— Ты что, серьезно? — переспросил его Саныч.
— Ну а что, может быть.
— Ясно, что может! — азартно выкрикнул Славик.
— Да погоди! — перебил его Саныч и снова обратился к Гоге: — Послушай, мы с тобой, понятно, друзья и все такое, но я против. Я почти два года в «Боксерах за справедливость» работал, они ж меня проклянут, ты что! Мы же договаривались нормальный бизнес делать, а не какой-то там павлин.
— Ну, скажем, не павлин, — возразил Гога, — павлином его никто называть не собирается. Придумаем нормальное название. Или оставим старое.
— Это какое? — не понял Саныч.
— «Бутерброды». А что, — снова заулыбался Гога, — нормально звучит: клуб экзотического отдыха «Бутерброды». А, Славуня?
Славуня кивнул, потом кивнул еще раз. Чего-то большего от него ждать было трудно.
— Да ты не парься! — сказал Гога компаньону. — Геев на себя возьмет вот он, — он показал на Славика. — Нам с тобой главное до лета ремонт сделать, а там посмотрим. В конце концов, — подумал он вслух, — почему бы не гей-клуб? Во всяком случае, блядей не будет.
И все принялись за работу. Гога толкнул гипсокартон, Саныч свел партнера с нужными людьми, и они начали ремонт. Славик, в свою очередь, вызвался зарегистрировать гей-клуб как клуб молодежных инициатив, чтоб не башлять за коммерческую деятельность. Как оказалось, Славика вправду знали все, поэтому старались избегать с ним общения. С утра Славик шел в исполком, заходил в буфет, пил там чай, беседовал с буфетчицами о погоде, после чего шел в управление культуры. В управление его не пускали, Славик обижался, прибегал в клуб, ругался с рабочими, делавшими ремонт, кричал, что он в шоу-бизнесе уже двадцать лет, и угрожал пригласить на открытие Гребенщикова.
И вот, кстати об открытии, прошла весна, ремонт был сделан, клуб можно было открывать. Гога снова собрал всех, на этот раз в своем только что отремонтированном кабинете.
— Ну что, — осведомился он, — у кого какие идеи насчет открытия?
— Значит, так, Георгий Давидович, — деловито начал Славик, — есть ряд идей. Во-первых, фейерверк…
— Давай следующую идею, — перебил его Гога.
— Ладно, — не растерялся Славик, — предлагаю японскую кухню.
— Где ты ее возьмешь? — поинтересовался Саныч.
— У меня есть знакомые, — ответил ему Славик не без гордости.
— Японцы?
— Нет, вьетнамцы. Но работают под японцев. У них контейнеры на Южном. В одном они шубы шьют, в другом у них кухня.
— Еще! — снова перебил его Гога.
— Цирковой стриптиз, — победоносно выдал Славик.
— Какой? — переспросил Гога.
— Цирковой, — повторил Славик. — У меня есть зацепки: четыре телки в бикини, работают неделю через две, чаще не могут: подрабатывают во Дворце пионеров.
— Так, — остановил его Гога, — отпадает, я же говорил, блядей у меня в клубе не будет. Мало мне геев, — озабоченно добавил он и снова обратился к Славику: — У тебя все?
Славик достал папиросу, медленно зажег ее, выпустил дым, тяжело вздохнул и начал:
— Ну что ж, хорошо, хорошо, — он сделал значительную паузу, — ладно, Георгий Давидович, я понимаю, к чему вы ведете, ладно, я поговорю с борей, если вы настаиваете, только, думаю, он не захочет бесплатно, даже для меня…
— Короче, — отмахнулся Гога, — Саныч, будь другом, пробей каких-нибудь музыкантов, ладно? А ты, — это уже он Славику, — подумай, кого приглашать будем.
— Как кого? — оживился Славик. — Пожарников нужно, налоговую, из управления культуры кого-нибудь. Помониторим, одним словом.
— Ну хорошо, — согласился Гога, — только ты уж постарайся, чтобы среди этих пидоров и пара нормальных геев была.
Открытие состоялось в начале июня. Сан Саныч пробил вокально-инструментальный ансамбль, игравший в ресторане отеля «Харьков». Программа у них была накатанная, брали они недорого, на работе не пили. Славик составил список приглашенных, всего сто с чем-то человек. Гога долго изучал предложенный ему список, потом долго его редактировал, вычеркнул фамилии буфетчиц из исполкома и четырех работниц Дворца пионеров, остальная часть списка была одобрена. Славик пытался отстоять хотя бы буфетчиц, но после долгого спора отступил. Гога пригласил партнеров по бизнесу, оптовиков, с которыми торговал гипсокартоном, друзей детства и братьев Лихуев. Сан Саныч пригласил маму, хотел позвать знакомую, бывшую проститутку, но подумал о маме и отказался от этой затеи.
Открытие вышло пафосным. Славик упился за полчаса, Сан Саныч попросил охрану следить за ним, Гога велел всем расслабиться — открытие все-таки. Мама Сан Саныча вскоре ушла, сказав, что музыка играет слишком громко, Саныч вызвал для нее такси и вернулся праздновать. Оптовики посбрасывали галстуки и пили за здоровье владельцев, Славик громко пел и целовался с представителями налоговой. В принципе, изо всей публики он единственный вел себя как гей, во всяком случае, как он это понимал, и делал это целенаправленно, чтобы завести публику. Публика в конце концов завелась. В результате братья Лихуи подрались в мужском туалете с оптовиками — в принципе, нормальный мордобой, за что-то же они бабки платили. Из туалета доносились обиженные крики Гриши Лихуя: «Сам ты пидор!» Савва Лихуй поддерживал брата. Драка была быстро локализована, Саныч всех развел, и пьяные оптовики поехали догуливать в клуб со стриптизом, поскольку в «Бутербродах» стриптиза не было. Представители налоговой тоже поехали в клуб со стриптизом. Славика они с собой не взяли, чтобы не портить репутацию. Публика почти разошлась, лишь возле бара на стуле сидела какая-то девочка, а в углу шепталось двое мужчин среднего возраста, внешне похожих на тех же самых представителей налоговой. То есть что-то определенное об их внешности сказать было трудно.
— Кто это? — спросил Саныч у Славика, который начинал потихоньку трезветь и теперь вспоминал, с кем он тут целовался.
— А, это, — сказал он, сфокусировав взгляд. — Не хочу обидеть никого из присутствующих, но, по-моему, именно это и есть геи.
— Ты их знаешь? — на всякий случай переспросил Саныч.
— Да, знаю, — закивал головой Славик. — Это Доктор и Буся.
— Какой доктор? — Не понял Саныч.
— Нормальный доктор, — ответил Славик. — Пошли, я вас познакомлю.
— Привет, Буся, — обратился он к чуваку, который выглядел младше и был больше похож на представителя налоговой. — Драсти, Доктор, — потряс он руку чуваку, выглядевшему более солидно и, соответственно, на представителя налоговой похожему меньше. — Знакомьтесь, это Санек.
— Сан Саныч, — робко поправил его Сан Саныч.
— Наш менеджер, — не дал ему закончить Славик.
— Очень приятно, — сказали им Доктор и Буся и пригласили их к столу.
Саныч со Славиком сели. Воцарилось молчание. Саныч занервничал, Славик потянулся за своими папиросами.
— Что, Славик, — решил разрядить ситуацию Доктор, — ты теперь тут?
— Да, — сказал Славик, подкуривая и гася спичку в их салате. — Друзья попросили помочь, думаю, почему бы и нет, у меня как раз окно в графике. Конечно, у них еще не все выходит, — продолжал Славик, взяв у Доктора вилку и зацепив ею салату. — Вот хотя бы и это открытие: в принципе, можно было по-человечески сделать, чтобы культурная программа, я уже договорился с гребенщиковым… Но ничего, — он положил руку Санычу на плечо, — ничего, я им подсказываю то тут, то там, все будет нормально, да…
Саныч осторожно убрал его руку, встал, кивнул Доктору и Бусе, мол, приятного вам отдыха, еще поговорим, и отошел к бару.
— Ты кто? — спросил он девочку, заказавшую очередную водку. На ее лице был пирсинг, и когда она пила, металлические шарики звякали о стекло.
— Я Вика, — сказала она, — а ты?
— Сан Саныч, — ответил Сан Саныч.
— Гей? — деловито спросила Вика.
— Владелец, — оправдываясь, пояснил Саныч.
— Ясно, — сказала Вика, — отвезешь меня домой? А то я что-то совсем у вас назюзялась.
Саныч снова вызвал такси и, попрощавшись с Гогой, вывел девочку во двор. Таксист оказался каким-то горбуном. Саныч его и раньше здесь встречал, теперь вот пришлось вместе ехать. Горбун весело посмотрел на них:
— А, — сказал, — это вы из пидорского клуба?
— Да, да, — озабоченно ответил ему Сан Саныч. — Куда нам? — спросил он у Вики.
Вику в машине накрыло.
— Что, — спросил горбун, — блевать будете?
— Все нормально, — сказал Саныч, — не будем.
— Как хотите, — несколько разочарованно отозвался горбун.
— Так куда едем? — Саныч взял Вику за плечо, повернул к себе, залез во внутренний карман ее косухи и вытащил паспорт. Посмотрел на прописку.
— Давай попробуем, — сказал он горбуну, и они двинулись.
