— Пух, мне в самом деле жаль, что все так вышло… — Я вдруг ощутил сильнейшее желание взять ее за руку, но рука оказалась недостижима — она поигрывала каким-то ожерельем или бусами под блузкой.
— О, теперь можешь не беспокоиться, — ответила она. — Все путем.
Она улыбнулась, и мне показалось, я заметил проблеск искренности за ее откровенной усмешкой. Пух вытащила руку из-под блузы и похлопала меня по ладони.
— Кстати, — сунула она руку за воротник. — У меня есть кое-что любопытное. — Она медленно вытянула кожаный шнурок. — Взгляни.
Сперва я решил, что там болтается какой-нибудь амулет, вроде облезлой кроличьей лапки, но тут внезапно передо мной предстал енотовый пенис.
— Разве он не великолепен? Правда, классно? — спросила Пух, покачивая передо мной косточкой.
Первой моей мыслью было, что это ее заслуженный пенис. Должно быть, до Глэда докатилась слава Пух, и он вознаградил ее.
— Так тебе тоже выдали?
— Не поняла? — недоуменно качнула головой проститутка.
— Ну, то есть ты его… заработала? — с натужным спокойствием как можно мягче спросил я.
— Нет. Я его просто нашла. — Улыбка Пух стала еще шире.
Моя рука невольно потянулась к шее, и тут я вспомнил, как зашвырнул амулет…
— Забавно. — Пух засмеялась несколько натянуто.
Словно соглашаясь, что это и в самом деле забавно, я ответил отрешенной улыбкой.
— Скунсовую капусту сажают у дома, потому что она зимой согревает землю и не приходится лишний раз махать лопатой.
Я ощутил, как зазубренное лезвие страха вгрызается мне в позвоночник.
— Но приходит тепло, и приходится ее косить, пока не поднялась вонь, как на августовской свиноферме.
Пух качала передо мной амулетом, а я — головой, точно китайский болванчик.
— Я взяла мачете и стала полоть, — Пух рубанула в воздухе ладонью, — и нашла этот сувенирчик в зарослях скунсовой капусты. Как раз в тех, что под окном на задний двор, ну, напротив твоей кровати.
— Ты его показывала? Ему? — спросил я, пытаясь не выдать волнения в голосе.
— Ой, да у тебя ноги в крови… — вдруг посмотрела она вниз.
— В самом деле… — я проследовал за ее взглядом.
— Это ловчие листы росянки. Плотоядные растения, вроде пиявок. Здесь куча паразитов, недаром сюда трупы скидывают с трассы. — Пух поежилась. — В этих болотах — она ткнула пальцем в ту сторону, где я только что закончил свое чудесное выступление, — ты идешь по мху, точно в гамаке, а они тебя поджирают снизу.
— Так ты показывала ему? — спросил я, отрывисто дыша.
— А зачем? Эта штука что-нибудь значит? — Пух подозрительно сощурила на меня свои вечно опухшие глаза.
Я тут же принялся рассматривать окровавленные ноги — будто истыканные шилом.
— Что бы это значило? Да ничего. Просто мне приходилось работать раньше… на другого хозяина.
— Вот именно об этом я и хотела узнать.
— Ты что-то слышала?
— Да так… ничего особенного. Я же не спрашиваю всякого встречного-поперечного. Понятия не имею, кому бы это могло принадлежать… — Пух поморгала глазами, изображая притворное удивление. — И на кого же ты работала?
— Да так… теперь не имеет значения. Все в прошлом, — ответил я, заметив за стеклом приближавшегося Ле Люпа.
— М-да… Слушай, — Пух схватила меня за руку. — Ты, пожалуйста, не думай, что я желаю тебе зла. Ведь мы можем работать вместе, верно?
Посмотрев на нее, я кивнул — Ле Люп в этот момент распахнул дверцу автомобиля.
— Ничего себе шоу, — сказал он, усаживаясь за руль, в то время как Пух с невинным видом теребила енотовый пенис под блузкой. — Зацепило этих янки по самые яйца, точно им показали загробное царство! — Он потянулся через Пух, чтобы погладить меня по голове.
Пух кашлянула.
— Трава-пиявка… — сказала она, указав на мои кровоточащие ноги, — чуть не сожрала ее.
— Ах, так теперь у нас открылись и стигматы! Значит, будут и слезы. Ну, скоро мы их подадим под луковым соусом! — рассмеялся Ле Люп и мы тронулись.
Однажды Пух начала играть со мной в Барби. Произошло это так. Ле Люп был в тот день на выезде — высматривал новых ящериц, чтобы выкрасть их у прежних сутенеров. Пух присела на корточки возле моей постели, где я отдыхал после затянувшегося утреннего визита дальнобойщиков и раздачи благословений. Не сказав ни слова, она стала раскрывать пластиковые футляры. Разложив Барби на постели, села рядом.
— Черт возьми, да у тебя тут больше забот, чем у кошки, загадившей мраморный пол. Это ж сколько нужно времени, чтобы ухаживать за такой оравой! — рассмеялась Пух.
— С ними все в порядке. — Я пожал плечами.
— Когда я была маленькой, больше всего на свете мечтала иметь Барби. Много Барби. — Пух вздохнула, и ее глаза остановились на чем-то далеком и недостижимом. — Когда Ле Люп выкупил меня у дядюшки, он обещал принести столько Барби, что в комнате пукнуть будет некуда, — рассказывала она, перебирая кукол и бережно раскладывая их на покрывале.
— И за сколько он тебя купил?
— Хрен знает. Наверное, за ящик пива. Я бы ушла с ним и так, за бесплатно. — Она с озадаченным видом разглядывала пестро разряженных Барби.
— А как вы встретились? — Я взял Барби-Дантистку и помахал перед ней, привлекая внимание.
Пух сморщила нос, крутя Барби то так, то сяк и рассматривая с разных сторон.
— Дядя продавал Ле Люпу кукурузное виски собственного изготовления, но на самом деле это был обыкновенный разбодяженный денатурат, так что приходилось прогонять его через хлеб, чтобы отбить хоть немного запах. — Пух озадаченно насупилась, стягивая с Барби юбочку из лайкры.
— И Ле Люп вывел его на чистую воду?
Я нырнул под кровать за «Барбимобилем» и подкатил его к Пух, чтобы она усадила туда куклу.
— Дядюшке пришлось бы туго, не предложи он меня Ле Люпу в качестве неустойки. — Не обратив внимания на прикатившуюся машину, она стала сдирать с Барби фиолетовые колготки. — Сперва Ле Люп был добр ко мне. Относился как к своей дочке. — Она вздохнула и руки ее на миг замерли. — Но быстрее чем перо успеет опалиться в пекле, я стала выводить его из себя. — Она подняла на меня глаза, потемневшие от тайной боли. — А сначала пылинки сдувал — как с тебя вот сейчас. — Она посмотрела на меня в упор, так что мне оставалось только отвести взгляд.
— Смотри, а у этой колечко в пупке, — сказал я, сунув ей другую Барби из коробки.
Не сводя с меня безмолвного взора, Пух сдернула с куклы колготки. Потом, схватив еще несколько кукол, произвела с ними ту же операцию. Странная зловещая улыбка расплылась по ее лицу. Я бросил взгляд на рядок кукол-Кенов, разложенных между нами. Их рубашки были вздернуты до головы, выставляя напоказ пластиковые пиписьки.
— 3-забавно, — я улыбнулся вполсилы, стараясь успокоить ее.
— Да уж, еще как, — ответила она все с той же блуждающей странной усмешкой.
— Я знаю, для Ле Люпа ты значишь очень много, больше, чем я.
— О чем ты? — Тряхнув головой, она продолжала улыбаться плотно сжатым ртом.
— Ведь он… никогда не притрагивался ко мне.
— Что это? — Она смотрела, как я цепляю на куклу самодельный енотовый пенис, который смастерил из кусочков соломинки для коктейля, нанизанных на зубную нить.
Собравшись с духом, я выпалил:
— Да просто ожерелье.
Рот ее чуть скривился, затем обрел прежнюю форму. Она хлопнула в ладоши, совсем как Ле Люп — от неожиданности я вздрогнул и выронил куклу зажав ее коленями.
Ее рука потянулась за упавшей куклой. Зацепив ногами Барби по моим трусам, она извлекла ее:
— Бдж!.. ой, простите, я кажется, что-то задела…
Мы продолжали играть в отсутствие Ле Люпа.
Однажды Пух достала клочок красного вельвета.
— Смотри, что у меня есть.
Я выжидательно поднял брови в предвкушении новой игры. Она села рядом и осторожно развернула материю, причем с таким загадочным видом, будто там у нее был завернут как минимум бриллиантовый перстень. На деле там оказались кусочки цыплячьих косточек, перевязанные золотой нитью.
— Выглядит более похоже на настоящий, чем тот, что смастерил ты, — она запустила туда розовый мизинец. На крашеном ноготке повисло крошечное ожерелье. — Енотовый пенис, — подмигнула она.
Впервые я услыхал от нее это слово. Стало быть, ей было известно истинное назначение предмета.
— Я взяла у Лаймона куриные косточки из бульона, потом напилила из них колец и выклянчила у Стеллы немного золотой нитки. — С этими словами она потянулась к кукле у меня в руках. Это был Кен в форме летчика. Пух нацепила на куклу новое ожерелье и вручила мне ее обратно.
— И что они сказали?
— Кто? Лаймон со Стеллой? Они ничего не спрашивали… да и зачем? — Пух побренчала микроскопическим ожерельем.
Я кивнул и пожал плечами.
