— Вы получили свой шанс, — прошипела Утконос-Хилл. — Вы позорите мать-землю, что родила вас. И вы заплатите за это! Вы будете платить, платить и платить. А когда решите, что больше вам платить уже нечем, заплатите снова. Но мы не остановимся! Не остановимся, пока не польем наши розы вашей кровью!
Доликофф со смущенной ухмылкой снова зашмыгнул в комнату, схватил Утконос-Хилл за руку и поволок ее прочь. Левин тотчас же закрыл за ней дверь.
Хотчкисс надул щеки и выдохнул.
— А что, неплохо прошло, да? Я покачал головой.
— Если ты думаешь, что все закончилось, ты просто Дурак.
Левин выглянул в щелку.
— Они уже в лифте.
Он повернулся к нам, беззаботно насвистывая.
— Ну конечно же они снимут нас с крючка, — сказал Абернати. — Разве ты не слышал? Мы выполнили почти половину их требований! И это очень здорово, потому что эти типы из ФБПЖ бывают страшно упрямыми.
— А вам не кажется, что они могут заупрямиться из-за того, что получили только половину того, что требовали?
— Это как посмотреть, — заявил Абернати. — Стакан наполовину пуст или наполовину полон?
— Они добились важных вещей, — согласился Финней.
— Согласен, — кивнул Спеннер. — Они выиграли идеологическую битву.
— Что для нас не менее замечательно, — проговорил Абернати. — Это единственная область, на которой мы можем позволить себе проиграть.
— Не знаю, — с сомнением произнесла Харрис. — По-моему, Боддеккер прав. Следующие пару недель нам лучше следить за тем, что у нас за, спиной. Эти люди непредсказуемы.
— Вздор! — отрезал Левин. — Увидев в печати наши извинения, они возликуют. Для них это будет огромной победой и они выжмут из нее все.
Он довольно закудахтал. Я покачал головой.
— У меня сложилось четкое ощущение, что эти ребята стремятся к большему…
Дверь открылась и на пороге появилась бледная и усталая Хонникер из Расчетного отдела.
— Кто-нибудь удосуживался посмотреть в окно? — с величайшим отвращением в голосе осведомилась она.
Ближе всех к окну стоял Спеннер. Он поглядел на улицу.
— Фанаты вернулись.
Я подошел к нему. Он был совершенно прав. У парадного входа снова толпился народ.
— Кажется, Тараканчик им и правда пришелся по душе, — заметил, в свою очередь, Финней.
Хонникер закатила глаза.
— Это не фанаты. Это манифестанты. Они хотят наколоть на шесты головы и прочие части Дьяволов в отместку за собаку.
— Да не может быть! — возмутился Хотчкисс. — Гребаная шавка была…
— Знаем! — закричал я.
— Как мило со стороны этой Утконосихи привести с собой несколько сотен ближайших друзей, — проворчал Левин.
— Вот гнусная старая корова! — выругался Абернати. — Я-то думал, мы заключили сделку.
— Заметьте, я не твержу: «А что я говорил», — сказал я. Харрис кивнула.
— Надо придумать способ выкрутиться, и побыстрее. Идеи есть?
— Давайте отправим вниз съемочную группу, если сможем сейчас найти, — предложил я. — Если начнутся беспорядки, заснимем их и используем для пропаганды. Будем тушить огонь огнем.
— Гениально! — похвалил Левин.
— Вот прямо сейчас и займусь, — сказал я, направляясь к двери.
— Нет, — возразила Харрис. — Вы нужны нам здесь. Она подала знак Хонникер из Расчетного отдела, которая
кивнула и вышла.
— Нам понадобятся наши адвокаты, — произнес Абернати.
— Пожалуй, лучше мне позвонить им лично, — решил Левин и тоже вышел.
— Еще надо провести срочную рабочую встречу, — продолжал я. — Лучший способ придумать выход — мозговой штурм.
— И еще — усилить охрану здания, на случай, если они решат штурмовать, — добавила Харрис. — Спеннер, созывайте встречу. Финней, попробуйте подергать за нужные ниточки и побыстрее взять напрокат наряд полицейских. Оба кивнули и исчезли.
— Какая-нибудь из новостных программ, — сказал я. — Вызвать сюда съемочную группу на цеппелине. Нам со всей определенностью потребуется поддержка средств массовой информации.
— Чудесная идея! — горячо одобрил Мак-Фили. — Надо как можно сильнее подпортить им рейтинг.
— У меня есть свои связи в «Эй-Би-Си-Дисней», — сказала Харрис, направляясь к двери. — Постараюсь поскорее вернуться. Боддеккер, пока составьте хоть какой-нибудь общий план.
— Я справлюсь, — пообещал я. Харрис кивнула и вышла. Я повернулся к Мак-Фили, Абернати и Хотчкиссу: — Ну, ребята, вы знаете ФБПЖ лучше, чем кто-либо из нас. И что нам теперь делать?
— Мы добились определенного взаимопонимания, — заявил Абернати, нервно глядя вниз на толпу. — А они нарушили слово.
— Да они и не собирались его держать. — Мак-Фили уселся за стол. — Привели с собой толпу, чтобы при любом развитии событий устроить большое представление. Если выйдет по-ихнему, трубить во всю мочь о полной и безоговорочной победе над алчными торгашами. А если не выйдет, предать нас анафеме и устроить добрую старую манифестацию протеста.
— Как оно и произошло, — добавил Абернати. Хотчкисс принялся нервно вышагивать взад-вперед по комнате.
— Нельзя забывать одно важное обстоятельство. Речь идет о ФБПЖ. Их никто не любит.
— По результатам опроса, проведенного сегодня утром, их любят двадцать пять процентов опрошенных, — заметил Мак-Фили.
— Это потому, что им удалось найти, кого выставить в еще более худшем свете, чем они сами, — объяснил я. — И этими кем-то стали мы.
Хотчкисс запихнул руки в карманы.
— Знаете, если немного обождать, все это само собой взлетит на воздух.
— Именно так говорили и про ураган Зельда, — мрачно промолвил Мак-Фили.
— Мак-Фили прав, — согласился я. — Надо вести себя так, будто мы проводим кампанию для какого-то товара, которому крупно не везет.
— Головидения, — проронил Абернати, не отводя взгляда от окна.
— Хуже, — покачал головой я. — Так что нам делать? Хотчкисс?
— Ну ладно. — Он остановился. — Я знаю что делать! Я справлюсь!
— Тогда заткнись и делай, — отрезал Мак-Фили.
— Ха! — вскричал Хотчкисс, обличающе показывая на Мак-Фили. — Я кое-что придумал! Такое, что никому другому и в голову не пришло! — Он развернулся ко мне. — Даже нашему местному гению! Почему бы не спросить Дьяволов, что они собираются сделать во искупление этого отвратительного злодеяния?
Отражаясь от стекла, голос Абернати звучал как-то металлически.
— А что, если они захотят содрать с Боддеккера шкуру живьем за такой сценарий?
— Не, это мы законным протестом не сочтем, — возразил Хотчкисс. — Они были в восторге от сценария. Даже Грегу Замзе понравилось. Они так и жаждали его еще приукрасить. Слава небу, шавка попала им в руки уже мертвой.
— А с чего ты вообще решил, будто Дьяволы собираются выступить с какой-нибудь соответствующей демонстрацией покаяния? — поинтересовался Мак-Фили.
— Они и не собираются, — заверил я. — По крайней мере не как группа. Может быть, сам по себе Тараканчик еще и сподобился бы, если в нем осталось что-то человеческое. Но как группа — никогда.
— Хорошая была идея, — вздохнул Мак-Фили.
— Но Хотчкисс прав, — продолжил я.
— Я прав?
— На все сто. Должно хотя бы казаться, что Дьяволы добровольно выступили с извинениями — над этим и надо работать. Нужен сценарий.
— Они ни за что не согласятся, — предрек Мак-Фили.
— Как миленькие сделают все, что мы велим, — возразил я, — потому что мы — Пембрук-Холл.
— Ну ладно. Ладно. — Хотчкисс опять принялся вышагивать по комнате. — Дайте подумать.
В дверь громко и настойчиво застучали. Я открыл — и разинул рот от удивления.
— Весельчак? Что ты здесь делаешь?
Весельчак схватил меня за руку и потянул за собой в коридор. Его брови были насуплены от тревоги, а глаза налились слезами.
— Мистер Боддеккер, — плачущим голосом начал он. — Это так ужасно. Я должен был вас предупредить. Но с вами все хорошо. Все хорошо.
Я заглянул в конференц-зал. Хотчкисс все так же расхаживал взад-вперед, размахивая руками, и что-то громко говорил, как будто диктовал Абернати.
— Ничего не понимаю. Что стряслось?
— Я тут слышал звериную леди, ну ту, с острыми зубами. Она сказала, вам плохо придется, а я подумал, о небо, только не это, я не позволю, чтобы с вами что-нибудь случилось, ведь вы мой друг и покупаете все мои…
— Весельчак, со мной все в полном порядке. Просто они обозлились, потому что не вышло по-ихнему.
— Но они говорили о…
— Весельчак! — закричал я. — Все в порядке. Люди, когда злятся, частенько говорят невесть что, а потом ничего такого не…
— Эй!
Это был Хотчкисс. Я сделал шаг назад, чтобы заглянуть в дверь. Он размахивал черным портфелем.
— Похоже, мисс Уткозад забыла свою сумочку.
В горле у меня пересохло. Из портфеля донесся какой-то треск.
