— Зачем он уточнял, в какой руке? Даже левши должны брать бумагу в правую. Так не бывает!
Так все в офисе поняли, что Бри засекла новую цель. Дилан, берегись!
У меня зазвонил телефон. Грег, от родителей.
— Отец сказал мне, что мама слезла с пиписьки.
— Что?!
— Она не хочет быть дыркой для мужчины. Я выпалил:
— Моя мать не лесбиянка! — Антенны коллег поднялись словно по команде. — Я ездил к ней. Ей просто нужно время, чтобы… чтобы пройти семинар по улучшению качества жизни.
— Дико осознавать, что твои родители живут половой жизнью. Да еще и гомо.
— Мама не лесбиянка!
— Ты слишком активно возражаешь.
— Ладно, ты прав.
— Так и знал. — Как папа?’
— Не знаю, что его больше вырубает: измена или лесбиянство.
Грег, как и отец, понятия не имел о маминых пассиях, что живых, что мертвых. Зато одному Богу известно, что знает Грег и чего не знаю я. Неужели мама делит свои психозы между нами, как подарки на Рождество?
Я вспомнил про сорок девятый лот.
— Сейчас приеду.
Отец с Грегом загружали «хаммер» брата спортивными сумками. Погода стояла отменная.
— Эй, а куда вы собрались?
— В Уистлер. И ты с нами. Нужно сменить обстановку. Как раз смогу поговорить с Грегом о продаже этого участка.
— А где будем?
— В доме одного клиента.
— Класс.
Несмотря на поддатость, отец по-отечески заботливо пощупал шины.
— Грег, у тебя задние колеса сдуты.
— Папа, мне уже не шестнадцать! Оставь шины в покое.
— Да я тебе деньги хочу сэкономить! Черт, как подумаешь, что вы оба разъезжаете по городу с недодутыми шинами и зазря их изнашиваете… Будто вы из денег сделаны.
— Папа, в прошлом году я заключил сделок на сто миллионов баксов…
— Значит, ты слишком крут для вшивого старого папаши, который пытается по-своему тебе помочь.
— Лезьте в машину, оба! — скомандовал Грег.
Вскоре мы выехали на трассу девяносто девять и двинулись в горы. В альпийском климате я стал казаться себе здоровее, чем я есть — в этом, наверное, и заключается секрет привлекательности лыжного спорта.
Отец сидел впереди, прихлебывал из фляжки и талдычил что-то заплетающимся языком. В конце концов ему надоело осуждать своих детей-транжир. Мне было приятно, что он пользуется фляжкой, которую я подарил ему на Рождество несколько лет назад. Фляжки — это соковыжималки мира спиртного: есть у всех, но никто из них не пьет.
— Так что за она? Какая она? — полюбопытствовал Грег. Я хотел сказать, что она похожа на инопланетянина Альфа
из старого сериала, но сдержался. Даже не знаю, какое описание свободы расстроило бы Грега меньше всего.
— Она, э-э-э… — Она что?
— Ну, обычная.
— В каком смысле?
— В обычном.
— Ты совсем не умеешь врать. Она хоть секси или нет? Отец взорвался:
— Не смей так говорить!
— Как «так»?
— Не говори так о той, с кем твоя мать… — Отец сообразил, что произнести слово — значит раз и навсегда подтвердить факт. — Ну, не важно! Я не хочу сейчас об этом говорить.
Мы пошли на обгон грузовика «Пепси» на скорости сто миль в час.
— Грег… какого хрена?!
— Молчи.
— Грег, тормози!
Мыс визгом шин пронеслись мимо грузовика, едва не столкнувшись в лоб с длинным белым лимузином, набитым студентами-японцами, выехавшими покурить травку. Мои нервы изорвались в ленточки.
— Вот и все, а вы боялись! Мне плюс пять тысяч очков за безумный трюк.
— Ты нас чуть не угробил!
— Итан, у меня бывает дорожное безумие. Я лечусь у психолога. Поэтому, если я оступаюсь, постарайся меня поддержать и найти в моем безумии положительные стороны.
Мимо нас пронеслась лимонно-желтая «супра» с кучей пижонских спойлеров. Грег обезумел:
— Убью, вонючка!!!
Сейчас, пожалуй, не время заговаривать о сорок девятом лоте.
Пока мы доехали до Уистлера, у меня настолько скорчились пальцы ног, что пришлось стучать ботинками по полу, чтобы их расслабить.
Наша «лыжная избушка» оказалась размером с универсам и наводила на мысли о павильоне Швеции на Всемирной ярмарке 2020 года.
— Слушай, Грег, кто твой клиент?
— Вообще-то я его или ее никогда не видел. Зарегистрированный офшорный покупатель, идет под номером.
Вместо ключей были запаянные в пластик электронные карточки, как в гостинице. Мы вошли, зажгли свет и — бах! — оказались на скандинавском курорте. Все идеально — мебель, картины, люстры… Все буквально воняло огромным количеством лишних денег.
Грег потер руки:
— Ну, выбирайте себе комнаты! Тут восемь спален.
Я поднялся по роскошной лестнице и выбрал большую комнату с ванной и прекрасным видом на лес позади дома. Вдруг я насторожился и долго не мог понять, в чем дело, пока не зачихал. Присмотревшись внимательнее, я обнаружил, что на всех поверхностях в моей комнате — и остальных — лежит тонкий слой пыли. Лучи закатного солнца пробивались через окна, покрытые грязью, паутиной, листьями и гуано.
На кухне Грег говорил по телефону. Я подошел к плите, включил электрические горелки на максимум и стал смотреть, как на них сгорают пылинки.
Грег со щелчком захлопнул сотовый.
— Итан, ты что делаешь?
— Когда здесь в последний раз кто-нибудь был?
— Сейчас посмотрим. — Он взял с кухонного стола пожелтевшую иссохшую газету. — Десятого августа девяносто третьего года.
— Здесь никто не жил с девяносто третьего?
— А зачем? С другой стороны, если Тайвань, Китай или Сингапур провалятся под землю, сюда мигом вселится семья из тридцати человек.
Внезапно дом показался мне гробом.
— Пойду подышу свежим воздухом.
— Давай.
То, что сначала кажется совпадением, может им и не быть.
Я решил сходить в Мауи-Норд и посмотреть на участки. Сорок девятый лот я услышал издалека: громко журчал ручей. Направился туда, чтобы пережить волшебное единение с природой, и как вы думаете, кто выскочил из-за валуна? свобода.
— Ой-ой, неужто Пенис приехал спасать мамулечку от промывания мозгов?
— свобода, ты что здесь делаешь?
— Я могу задать тебе тот же вопрос. Лично я покупаю этот участок.
Что?
— Мне его посоветовал Кам Фон. Предвкушаю, сколько ватт даст этот ручеек. А ты?
Я так растерялся, что не смог сказать ничего внятного.
— А где мама?
— Там.
свобода показала на куртинку мха, усыпанную сосновыми иголками. Кинематографический закатный луч высветил мать волшебным светом. Вокруг толпились бурундуки.
— Итан! Иди сюда, покорми бурундучка! Из-за моей спины Грег крикнул свободе:
— свобода! Рад, что ты приехала!.. Тут Грег увидел маму.
— Мама, а ты что здесь делаешь? Пауза.
— свобода, ты знакома с моей мамой?
***
Пока не забыл: Бри придумала новую фишку. Как изобрести себе имя, если решишь заниматься стриптизом? Надо выбрать самую дешевую сладость, какую ты сегодня ел.
Патока
Сладкая радость
Ванильная вафелька
Вкуснятинка
Коричневый сахар
Мятные близняшки
Двойные персики
Корица
Мое стриптизере кое имя — «ММ».
Мы решили, пусть отец выспится, и вчетвером поехали в кофейню, где преобладали привлекательные молодые люди из Австралии и Новой Зеландии, укуренные местной травкой, свобода страстно терла маме спину, пока та объясняла Грегу:
— Я знаю, что ты думаешь, но я не лесбиянка! Мне просто нужно восстановить связь с внутренней хозяйкой своих яичников.
Грега зашкалило. Когда он не хочет признавать очевидное, то говорит, как ходячая реклама недвижимости.
— Сорок девятый лот — великолепная собственность! Престижное местоположение для лыжников и не только: у самой деревушки Уистлер. Идеальный выбор для роскошного шале. Представьте себе сводчатые потолки! Камин из речных валунов! Веранда по всему периметру! Профессиональные кухонные принадлежности и прекрасные стены из натуральных поленьев! Это шале станет предметом вашей гордости!
— Грег, не будь рекламным проспектом, нам скучно! — сказала мать. — И вообще, не надо продавать то, что уже продано.
свобода хихикнула.
— Это мне шале? Ха! Я слеплю из бетона коробку и насажаю там побольше растений. Высокий стиль — для сосунков.
Ее руки были подозрительно близко к маминой груди.
— Грег, — сказала мама, — ради меня ни в коем случае не продавай этот участок никому, кроме свободы. Я знаю, какие у вас порядки. Даже если кто-то предложит двойную цену. Обещаешь? Клянешься моей могилой? Что, если ты продашь ее другому, ты меня не любишь?
Грег пообещал.
Все неловко замолчали.
Мне совсем поплохело. Как я теперь уговорю Грега кинуть свободу?
Еще больше меня тревожило, что массаж свободы, похоже, маму возбуждает. Ну и кошмар!., свобода пролаяла:
