— Я не хочу ничего слышать об этом дешевом шарлатане. Рой Мерфи никогда не видел в глаза того дневника, иначе бы он строго ответил за свою пустую писанину для молодых идиотов и профанов.
— Хорошо, не будем об этом. И последний вопрос, доктор Уорли: что стало с тем стариком, которого вы задержали в подвале церкви? Ведь это и был тот самый японский монах Дзэнте, ведь так?
— Я смотрю, вы осведомлены не меньше чем я, так зачем же вам потребовалось приглашать меня на радиопередачу?
— Вы же прекрасно знаете, уважаемый доктор Уорли, насколько непререкаемо ваше авторитетное мнение в полиции штата. Как мы могли не пригласить вас, задумав разговор о таком гиганте преступного мира, как Жак Лурье?
— Ладно, вы меня утешили. Старика мы отправили в Regions hospital в Сент-Поле и больше я его никогда не видел. Для нас было бы напрасной тратой времени пытаться что-то вытащить из него. Он был глух и нем и откровенно говоря, находился на грани безумия.
— Я слышал, что Дзэнте недолго прожил в больнице и был жестоко убит молодым врачом, который непосредственно занимался его лечением.
— Да, это так. Но эта уже другая история…Извините меня Патрик, надеюсь, я достаточно удовлетворил ваше любопытство. Через час у меня назначена деловая встреча с одним очень важным человеком и поэтому мне нужно идти.
— Что ж, огромное вам спасибо, уважаемый доктор Уорли. Вы доставили нам огромное удовольствие своим увлекательным рассказом, и надеюсь, для вас также это время не прошло даром.
— Спасибо всем и хорошего дня…Пока Патрик. Берегите себя!
— И вы берегите себя, доктор. Всех вам благ!.. Итак, только, что у нас в гостях побывал знаменитый детектив, а ныне известный религиовед Джейсон Уорли, который любезно поведал нам животрепещущий и полный ужаса рассказ об одном из самых загадочных и кровожадных маньяков Америки. Ну, а время нашей передачи подошло к концу и на этом, дорогие радиослушатели, я хотел бы проститься с вами до следующего четверга и пожелать вам удачной недели и крепких нервов. С вами был ваш hellish energizer Патрик «Hammer» Доусон…
…Петти не осталась равнодушной к душещипательной беседе настырного радиоведущего со своим именитым гостем и во время всего рассказа доктора Уорли с напряженным интересом прислушивалась к его мрачным откровениям. В ее душе с новой силой вновь зашевелилась смутная тревога, напомнившая ей о ее недавнем кошмарном сне. Она подсознательно почувствовала некую связь между пережитым сновидением и тем, о чем рассказывал невидимый доктор Уорли. Утомленно прикрыв глаза, Петти прислушалась к медленным ударам своего сердца. Отравленная страхом и отчаянием кровь вяло струилась по сосудам и венам ее тела, и казалось еще немного и алая река бессмертия превратиться в желеобразный кисель, источающий дурной запах смерти. Но мысли о смерти не особенно беспокоили Петти. Ведь рано или поздно она все равно придет за ней. И возможно это произойдет в том самом месте, в которое она ехала на желтом лимоне, разминающим четырьмя шипящими шинами дряблую шкуру серой гадюки.
Неожиданно восторженный вкрадчивый голос радиоведущего сменился отстраненным скрежетом и стоном кантри-блюза и из старого динамика полился одинокий медитативный голос Джона Ли Хукера. Петти вздрогнула, и широко распахнув глаза, устремила взгляд в овальную платину зеркала переднего обзора. Прямо на нее, не мигая, смотрели все те же светлые теплые глаза водителя кэба. Петти тут же отвела взгляд в сторону и смущенно заерзала на заднем сиденье.
— Хорошее сегодня утро, не правда ли, мэм? — услышала Петти спокойный приветливый голос водителя.
Петти удивленно вздрогнула и в растерянности стрельнула глазами в зеркало. Но водитель больше не смотрел на нее и был сосредоточен на дороге.
— В этот день в России почитается память святого Евстигнея. В старые времена в этот день определяли погоду на декабрь: «Каков Евстигней таков и декабрь», — огорошил странной фразой водитель слух Петти.
«Что за чушь»? — поморщилась Петти, не понимая причины внезапной вспышки любезности не особо разговорчивого до этого водителя.
— Вы из России? — машинально и без всякого интереса спросила она.
Водитель кэба молниеносно полоснул взглядом по зеркальной пластине и охотно ответил:
— Да, я родился в России, мэм.
— Хм, впервые еду в машине с таксистом из России! — не желая выказывать удивление, но все же удивилась Петти.
— А я удивлен, что для вас эта такая новость. Русских сейчас в штатах не меньше, чем других национальностей из иных стран, — пожал широкими плечами водитель кэба.
— Ну и как там, в России? — натянула насмешливую улыбку на бледное лицо Петти. Она недолюбливала эмигрантов и напрямую связывала нынешний бардак в стране с наплывом бывших граждан из Восточной Европы и Азии.
— Когда уезжал было шумно, — не заметив насмешки Петти, ностальгически выдохнул русский.
— Кажется, понимаю, вы приехали к нам в конце 80-х? — показала Петти свое знание политической истории.
— Да, Перестройка, Гласность, Горбачев! — на высокой ноте выдал водитель.
— Выходит вы живете в штатах уже больше двадцати лет. Тогда можно сказать, что вы почти американец, — теряя интерес к эмигранту, коротко зевнула Петти.
— Пожалуй, что почти, — согласно кивнул почти русский американец.
— И как, вас домой не тянет?
— Человека всегда куда-то тянет и он все время куда-то и от кого-то бежит, — философски изрек водитель.
— В чем-то вы правы, — нагнала на себя тоскливую тучку Петти.
— А куда и от кого бежите, вы, мэм? — пригвоздил Петти провокационным вопросом водитель желтого кэба.
— То есть…мне не совсем понятен ваш вопрос? — с досадой в голосе, отозвалась Петти.
— Ну, если исходить из того, что все мы куда-то бежим, то куда бежите вы? — расширил рамки своего вопроса русский водитель.
— Я? — Петти, упрямо поджала губы и надолго замолчала. Ее рассеянный взгляд отрешенно заскользил по танцующим по обочине дороги деревьям и нагромождениям сморщенных скал.
«Почему она должна откровенничать с этим малознакомым водителем, везущим ее в неизвестность? Зачем ему знать, куда направляется одинокая женщина с глазами раненой волчицы? Сколько таких таксистов она видела в своей жизни, но еще никто не задавал ей такого вопроса. Никто не имеет права копаться в ее душе и выпытывать то, что принадлежит только ей самой».
— Я чувствую, что мог обидеть вас, мэм? — после длительного молчания, тоном раскаяния обратился водитель к насупленной Петти.
Ответ водителя кэба несколько смягчил Петти, и она тихо выдохнула в ответ:
— Не стоит извиняться, я совсем не обиделась.
Джон Ли Хукер в последний раз ударил по струнам старенького Les Paul и следом радиоэфир заполнил высокий немного взвинченный голос Би-би Кинга, сопровождаемый неторопливыми джазовыми переливами саксофона и солирующей гитары. Услышав знакомую мелодию, водитель кэба немного прибавил звук на радиоприемнике и плавно повел плечами.
— Вам нравиться старый блюз? — искоса метнув взглядом на водителя, удивленно повела бровью Петти.
— Конечно, ведь это музыка моей молодости, — ухватился за ниточку назревающего разговора водитель кэба.
— Я слышала, что в СССР западная музыка подвергалась всяческим запретам, это так?
— Всякое было, но это не мешало нам знать своих кумиров в лицо и на слух.
— Мой отец тоже был помешан на блюзе, и до четырнадцати лет я практически не знала иной музыки, кроме Sonics, Rolling stones, Led zeppelin и The Jimmy Hendrix Experience, — неожиданно для самой себя разоткровенничалась Петти.
— Неплохая подборка рок-меломана. Я бы еще в нее добавил Pink Floyd, — восхищенно прищелкнул языком русский любитель блюза.
— Не напоминайте мне про эту группу, прошу вас, — кисло поморщилась Петти, резко теряя интерес к теме рок-музыки.
— Хорошо, не буду, — снисходительно пожал плечами водитель и вдруг выключил радио. В салоне автомобиля вновь повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь мерным урчанием двигателя.
— Зачем вы выключили радио, оно мне совсем не мешало? — желая разрядить некоторую напряженность, неуверенно вопросила Петти.
— Просто я почувствовал, что вы совсем не любите старый блюз, — как ни в чем не бывало, легким тоном ответил водитель.
— Хм, а знаете, это правда. Я и в самом деле ненавижу слушать старый блюз, — слегка усмехнулась Петти.
— Он напоминает вам о минувших днях детства? — осторожно постучался любознательный водитель в закрытую дверь воспоминаний своей меланхоличной пассажирки.
— Не знаю, может и так. Я стараюсь об этом не думать, — плотнее прикрыла дверь Петти и с нетерпением посмотрела на свои часы. Стрелки часов двигались по орбите циферблата подобно двум околевшим червям: вяло и неторопливо. Ехать оставалось еще почти два часа. Ей вдруг захотелось поскорее выбраться из такси и, послав к черту водителя, идти пешком. Но ее шальную мысль блокировал голос всезнающего русского эмигранта:
