И из нас кровь покапает, покапает, да перестанет… такое мудачьё практически невыводимо! Это и есть соль и сущность вселенной.
И уже никто никого не найдёт потому что я не оставляю следов на снегу
У мальчика-с-пальчика отлетела башка и он не может краешек есть пирожка. Надругавшись над моей дюймовочкой, вы взялись за вечность, но я вам вхуярил вовремя чудо-терапию и вы теперь дохлые отряды глупых совсем глупых и не плакающих больше котят. Вы крадётесь теперь за мной следом и пытаетесь, чтоб я вас отпустил. Но хуюшки, теперь я до хуя - опытный, и вас ни хуя не выпущу долго, очень долго, не одну вашу хуеву вечность!…
Он ходит трогательно, он трогает угольки оставшиеся от их так и не выздоровевших глаз. Теперь они точно не будут гореть и это называлось всё у него и хуй с ними!… Они дохли парами и порозь, а он всех на хуй всех пронизал наскрозь. Как стайки глупых убитых мышат, как засушенных аквариумных рыбок в вязанке, он снёс их на базар и на хуй всех продал. Как они продавали его бессмертных маленьких и неповторимых для него героев! Чтобы они все выдохли, думал он вслух, и они слышали его даже мёртвые и на хуй засушенные, и вертели, вертели зенками своих мёртвых вслед ему глаз. И до этого-то и всегда до этого и всегда всегда всегда мёртвых их глаз!…
Он застрял в мгновении и вырвал клык. Он поклал на тряпочку и отрубатый пальчик и до него другой и всех их как на параде в ряд маленьких его драгоценных и дохлых и ощутил может быть впервые в жизни как это спокойно когда они не болят и не надо больше решать какому из них мёртвоглазых отдать предпочтение и какой засунуть подальше в горло чтобы суметь вырвать на хуй из себя накопившуюся тошноту и для них сердце.
Они в закромах валялись, изувеченные им, и клювали, клювали, клювали его мёртвыми, синью губ в похолодевшее на раз сердце, а его выворачивало, выворачивало и выворачивало на них на хуй…. Небом выносило из него кровь и его дельтапланные лёгкие и он хуярил их безжалостно так, что у них подворачивались под себя кончики мёртвых во сне лапок, пальцев, коготков, плавничков, рыбьих крошек и погибших в помойных ведёрках кошек…
За капельку солнца такие нежные цветы, а он проходил по их корням и пласты земли теперь были перемешана на хуй с солнцем, солнечные зайчики растерзанные им в момент их несгодившегося зачатия, маленькие крошки внутрь погибшей кошки и по тарелочкам сквозняки и по остаткам улыбок мёртвый тлен и памятники росточком обыкновенному порядочному человеку в поясок... могилки, которые ни хуя ничему вас, теперь спокойных, не научившие… как же вы и смели же жить без них! Вот вам всем, вот вам всем, потом тихо бормотал и сумасведённо так радовался, потирал ладошки заскорузлые от ихней всей крови и удовлетворённо урчал животом…
С разгону вгонял головы их оторванные пин на пинках в ванны, необъятные ванны с формалином и топил их там усердно, терпеливо и раздражительно. Они всплывали, а он играл с ними в арбузики из своей не хуёвой, прямо скажем, рогатки. И они разлетались в спелые корочки и возможность отсутствия в таком нехуйственном больше мире. А он врезался в новые и новые эшелоны, везущие горы и горы их трупов, и не давал им, тварям, приюта. Эшелоны горели, резались и страдали рельсами наизрыв, а трупы пухли в них в одно мгновение и гнили, как не нужные кучи г… и грязи.
Он глумился как маленький и не знал тоски и усталости в новоратных трудах и усердии… Он метался как угорелый и гноил и гноил и жёг и перекашивал им челюсти и играл в неспелые стреляющие виноградинки с ихними мёртвыми яблоками мёртвых их всегда всегда всегда мёртвых глаз… И не уставал удивляться и думал - так вот вам какой оказывается!!! Нужен был просто полёт … вот какой вам был нужен просто полёт!… А-а-а я-то не знал и, простите, до этого по глупому ошибался… вы уж извините, пожалуйста, но я теперь на скорую быстро быстро всё очень быстро поправлю! Я очень …
И он поправлял ласковой неустальной рукой и они дохли ещё и ещё и ещё раз они дохли и дохли и дохли! У него пальцы деревенели душить их и он даже не нервничал, тогда он душил их пальцами ног, потом пальцами мёртвых птиц,…,.,,, потом вообще всякой под руки только чтобы хуйнёй…
***
это было подобно горящему сердцу обжигающего себе ладони данка ... кто умрёт только один раз и только попробует тому так понравится что потом больше уже не оторвать… и лакомые кусочки сердца разлетаются в искры в высоковольтных приступах смертельноопасной неги и добра…
Intro
Нежданно очнувшись по за бездной сознания как чувствуешь?.. не приду?.. изымись… У тебя глаза – когти острыи… полосками свет по спине – это звезда… никуда не детая так и не зарубцевавшаяся… свет… сквозь зеркало… молнией… ток
<*>
Свободно распахнув крылья, отбросил никчемь, как тень и подорвал ни об что, ни об что, ни об что… Ведь оно придёт невыжданно и вовсе не упредив…
Он как раз мастерил усердно из колечка чеки фэ один свежевыдернутой сиб-бе талисман… Время ведь ограничено, понимаете… Или может быть он был искусный умелец-левша и совсем всё равно… Главное ведь трудолюбие… Терпение и трудолюбие… И, возможно, настойчивость… Если локти в крови – это чья?.. кровь, судьба, человеческий ток… Чья, спрашивается, чека?.. Хто сзымал?!. Ну и так далее… Он был м-мастер, что ж, один слов…
<*>
А ана… У иё губы покусаны как у волк… И в глазах ядерный выстрел на поражение… Ни да любви… Она ни думала, а пришла… Лишь так получилось... Случайно совершенно... Как говорится, наверное, выверек... Из полосы утративших почти причину боёв и из-под нескончаемого проливного огня...
<*>
Мастеровой весь покрючился… Сиб-б-бе в полатаных лохмотах пока… мягкий на вид… Сидит чинится… У него жизнь и так хорошо… Для чего ты пришла?..
– …пить… – почти неслышно, нечувствуемо, словно из ничего...
Оно помирало в углу… Насмерть раненное, непроболтавшееся врагу за ту саму военную тайну…
Он спыднявсь… Кряхтел, еле ворочался, уставал – ведь чека… Уже вынута и аакуратно же вроде положена рядышком на столе, а вот запропастилась куда?.. А тут воду нести… Ну уж нёс… Притарможеный!.. Бинты бы бинты… Бинтов не было, было многому не до бинтов...
«Да они что же - звёзды на т-тибе резали?..»
«Заткнись, то карта звёздного неба!.. Знай лечи… хирург-демиург…» Товарищ твой, видишь, молчит… Лишь лежит и стонет себе больше внутрь… И признаков пола не подаёт… По амуниции и по звёздам живым на спине никак не она… А по крови вокруг запекшихся губ – она…
Он не сомневался, он сразу узнал… У него дело ведь… «…пить…» Да излечи попробуй т-теперь… а там чека…
Нет, не бог… И бывал иногда не решителен… Не мог решить никак, например, думал: может воткнуть на место, пока всё равно отвлечён ведь, чеку?.. Да всё никак… очень занят был – у иё горлом кровь… Думал помрёт станет легче, ведь у него вся одёжка полатана, жизнь в труху и вообще мягко-тёплое пыли комок… агнеопасна стат пыль…
<*>
Она раскрыла глаза и если б не утраченные силы и оружие выстрелила б… Его контуры обозначали собой ненужность…
- Попей, попей… - постоянно срываясь, он всматривался ей в глаза, стараясь остановить всё шедшую горлом кровь…
Потом, наконец, отлегло, и было до жуткого интересно смывать кровь с её лица – из-под крови появлялись следы испытанной живой боли; такой, что может лучше и не смывать бы горькую кровь - в нём тогда обучалась первым словам темнота…
- Где… наши?..
- Наши давно покинули всё, что здесь, путём методичного ввинчивания в небо… Наши ушли, не оставив надежды, патронов и лжи… Наши вокруг нас, наших не было никогда и уж точно нету теперь, наши – вечный огонь…
Она не услышала ответ, она ушла в забытьё раньше, чем он успел дотронуться влажно-стерильным бинтом до её оцарапанного виска…
<*>
Это была гроза, а не боль… Боль наступила потом, когда вынуждены были к затягиванию многочисленные обширные раны, и оттаивала вмороженная в жестокость боёв нервная система… Она бредила в полуприсутствии своём в мире реальности, он всеми силами не давал ей придти в себя полностью, сдерживая вьющуюся по всему её телу боль… Ночами он хохотал про себя, обрывая о собственную нутрь собранные им цепи нивелир-зла и рисовал на столе своей мастерской звёзды чем-то запомнившиеся ему… Не за раз отлегло…
А потом она стала живой, и он в отстирываемых складках её заскорузлой о кровь и дорожную пыль одежды нашёл кольцо… Вместе с чекой… Это было его, как и попало туда знает кто, а он посмотрел на окно своей комнаты и не увидел окна… Стало весело, он начинал изучать человечий язык…
- Кто ты? - она спрашивала. - Я думала, ты один из художников звёзд, когда увидела впервые тебя весь в крови…
