она наконец позвонила отцу:
— Папа, я к тебе срочно на минутку. Спустись.
Когда они немного отъехали от здания она сказала, что её друг из Прокуратуры конфиденциально предупредил — они в ближайшие дни будут заниматься по недвиге и чтоб отец прервал на время любые контакты по этим вопросам.
"Так-то надёжнее, — думала она направляясь на работу, — Чувствую, что нашей семье пора почистить пёрышки, а то как-то мужчины заигрались, можно и увязнуть". И от этой внезапно пришедшей на ум фразы Света опять почувствовала себя несколько маскулинной.
Войдя в приёмную она не прошла сразу в кабинет, а присела в чёрное кожаное кресло и стала разглядывать секретаршу. Всё же интересно как та изображала её в магистрсской накидке на голое тело.
Обычно хранящая деловой вид девушка под её взглядом засмущалась.
— Нина Владимировна, кажется так? — спросила Света.
— Владиславовна, — поправила девушка.
— Владиславовна. Как продвигаются ваши дела с учёбой?
Ниночка на этот вопрос, окончательно почувствовав неладное, заметно испугалась:
— Светлана Ивановна, я стараюсь по максимуму делать всё самостоятельно, чтоб не тратиться на всякие… Но не в рабочее время. Но учусь я нормально. Ещё два года осталось.
— Два года значит, — констатировала Света, — Пора и о практике подумать.
— Да есть же у меня практика, — вспыхнула девушка, — Я Сергею Олеговичу постоянно документы готовлю. Много.
— Действительно, — задумчиво произнесла Светлана, продолжая пристально разглядывать Ниночку, — Ну, если вопросы будут — не стесняйся, заходи и спрашивай, — сказала она, встала и направилась в свой кабинет.
"Сергею Олеговичу документы", — повторила Светлана за Ниночкой, — "Вот у кого целая база насобиралась. Она их всех и в лицо, и по повадкам выучила. Сидишь и думаешь: "Откуда прилетит?" Отовсюду может. Как говорят: "Если не ты имеешь свою секретаршу, значит её имеет кто-то другой, и всё про тебя знает!" Надо взять и эту Ниночку на заметку".
В это же самое время разгорячённый вчерашним вечерним визитом Сан Саныч читал студентам лекцию. В своей сумбурно- свободной манере педагогической работы он обожал вставлять в текст всякие милый шуточки, которые некоторые могли бы принять за скабрезности, но он так не думал. Например, забывшей ручку студентке он объяснял, что это её подспудный отказ от фаллических символов, а всегда надетый на него галстук был ничем иным как указателем, направление которого надо систематически проверять. Студентам с ним было весело.
Конечно же вставлять истории о своих богатых пациентах для Сан Саныча было делом чести — это исподволь указывало и на его доходы, и на уровень частной практики. Он и в рекламе называл себя не каким-то замшелым "психолог принимает", а "Клиника", мечтая что со временем в облисполкоме поймут значимость начинания, и выделят под его школу и мастерскую здание: какой- нибудь закрывшийся детский садик, например. Вот тогда-то он наберёт сотрудников из своих студентов, и от его имени они будут бомбить клиентов, сдавая ему — своему Гуру выручку. Мечта обязательно должна быть большая.
В таком приподнятом настроении Сан Саныч что бы ни рассказывал, а в голове крутилась вчерашняя клиентка и он в конце концов вывел своё выступление на этот случай — с первой встречи годичной давности:
— На самом деле мы вышли — она хочет "Паркер" — ручку. Вот ей понравился красный "Паркер" за сотку. То есть для них это были в принципе не деньги абсолютно. Купить- может. Я говорю: "Звоните сейчас!"
Дальше Сан Саныч продолжил рассказ на три голоса: за себя, дамочку и её мужа:
— А как я? Как? Он скажет: "Купи сама".
— Позвоните! Скажет: "Купи сама" — значит скажет.
— Мы почти разводимся. Но вот как?
— Ну позвоните при мне, скажите: "Я хочу "Паркер".
Позвонила, он ответил: "Ладно". Мало того, он даже понял какой она хочет. Для неё это было вообще шок: "Что так можно попросить?"
Студенты заинтересовались волшебством: "Просьба — это уже выход из регрессии?"
— Да, Это вывод на следующий этап. Регрессируем, а потом показываем как преодолевать, — подтвердил лектор.
— Регрессировали, показали родителей, создали детство, а дальше — выходить, надо вывести?
— Да, мы даём возможность человеку сходить туда: в детство и назад, как на физкультуре они по лесенке ходят: сходи туда и спустись вниз. Теперь ты можешь туда ходить когда хочешь. Мы же не избавляем его от этой защиты, мы даём человеку возможность применять её сознательно — тогда, когда хочешь. Хныкать хочешь? Вопросов нет. Ты же похныкай и посмотри какой будет результат: похныкать за счастье в жизни — вряд ли дадут, похныкать за ручку — дадут, похныкать за кофточку — дадут, похныкать за сапожки, за сумку — дадут… Похныкать за вечную преданность — не дадут, тут надо что-то другое применить. Всё! Человек начинает уметь играть этой картой и выкладывать тогда когда уместно.
Лектор назидательно продолжал:
— Вся психотерапия это обучение защитам: включать/ выключать. Клиентам тогда так нравится: "А можно я ещё попрошу?" — "Звони- проси". Она потом звонила, она хотела… Сама откладывала деньги — несколько тысяч на кофточки — она сама их хотела купить. Во второй раз приходит, говорит: "А я теперь хочу чтоб он их сам мне купил"
— Да, можно!
— А можно я вот от вас вот сейчас позвоню и скажу: "Чтоб ты мне несколько тысяч дал на кофточки"?
— Можно.
Потом подумала и ещё перезванивает: "Всё! Мы поедем только не в Харьков, а в Киев — за кофточками", он отвечает: "Ладно. Можно". То есть это для него выполнимо, а когда она домогается вечного счастья, преданности и любви, и всего прочего — невыполнимо, и он начинает ёрзать. Но она хочет получить подарок. Но одно дело подарить ручку и кофточку, а другое дело подарить счастье до конца…
Дальше Сан Саныч резюмировал:
— Мы даём суррогат счастья, мы даём возможность испытать полноту жизни от ручки. Вот оно счастье оказывается — ручка и кофточка. Мало того, мы направляем их. Но только требовать от него то, что он дать не может — не надо. И всё. С одной стороны она получает ручку и кофточку, а всё остальное — можно и отпустить. Она потом надумала не брачный контракт составить, а поставила ему условие: "Чтоб я не знала, и если узнаю… А проверять буду выборочно."
— Масса есть в городе мест, — назидал лектор студентам, — Где можно заныкаться так, что никто не найдёт. Не надо записывать телефоны под женскими именами, запиши там "Василий Петрович". Всё.
Из аудитории раздались девичьи смешки:
— А потом мужчины жалуются, что их имеют, разводят их там бедных несчастных.
