— Какого хуя ты делал в прихожей? — спросил я, наклонившись так, чтобы мое лицо было напротив его. Он никак не мог сфокусировать на мне взгляд, так что я его еще пару раз стукнул. — Слышь, приди в себя, мудак, — заорал я ему прямо в ухо. И еще: — Там у дверей легавые, по твою душу.
И это помогло. Он тут же вывалился из кресла, забыв про то, что у него ноги не работают. Я его поднял и усадил обратно. Теперь он прочухался, зыркал глазами туда-сюда, искал легавых.
Я не смог удержаться, заржал. Бедный уебок.
— Какого хрена ты ошивался в прихожей? — снова спросил я. Потому что не позволю никому ошиваться у себя в прихожей, по хуй, калека ты или нет. Противопожарная безопасность, все дела.
Он протер глаза и сказал что-то типа: “А… Звиняй, Блэйк”. Ладно, ладно, не говорил он этого. Но я ни хуя не мог понять, че он там лопочет, поэтому придумал эту фразу за него. Было ясно, как дерьмо на коврике перед дверью, что он в отключке. Я отвез его в гостиную, задернул шторы и оставил там. Не мог я себе позволить целый день приглядывать за всякими инвалидами. Я ж, блядь, занятой человек, хотя тогда ни хера не мог вспомнить, чем таким я планировал заняться. Я был одет и обут, стал быть, намечалось что-то важное.
Я вышел на улицу, надеясь, что свежий воздух поможет. Ну, до того, как я доеду до города, память вернется, сто пудов. Но так получилось, что долго ждать не пришлось. Я даже ключ зажигания в “Капри” не успел повернуть, когда увидел ее. Она уже была в конце улицы, видимо, шла в город, намалеванная по самое не балуйся. Потом свернула за угол.
Дочка Дага, именно так.
Мона.
Задержаны два преступника. Робби Слитер, репортер
Вчера полиция Манджела задержала двух молодых людей в связи с недавним вооруженным ограблением магазина “Вина Громера” на Катлер-роуд. Пока они задержаны для допроса, но ожидается, что вскоре им предъявят обвинение.
В полиции сообщили, что задержание было произведено полицейским, отдыхавшим на лавочке в Вомадж-парке во внеслужебное время. К нему подошла группа подростков, принявших его за бродягу и предложивших приобрести алкоголь. Служитель закона проявил смекалку и предложил встретиться в городе через какое-то время, чтобы принести деньги. Однако на встречу явились лишь два члена банды, которые и были задержаны.
У преступников были обнаружены товары из “Вин Громера”, а также странные кондитерские изделия. Из источника в полиции стало известно, что при задержании подростки пытались избавиться от этих конфет. Впоследствии объяснить свои действия они отказались. Конфеты отправлены в лабораторию для экспертизы.
Официальное заявление будет сделано после надлежащих правовых процедур.
У меня был выбор — ломануться за Моной, по пути вспотев и запыхавшись, или сесть в “Капри” и подъехать к ней, спокойно и красиво. Понимаете, я знаю этих подростков. Когда я сам был таким, заметил, что бабы предпочитают чуваков, которые знают, как себя держать. А стоя у дверей в “Хопперз” я, так сказать, в первую голову научился держать себя как надо. Я сел в тачку.
Но когда завернул за угол, уже начав открывать окно, оказалось, что она исчезла. На тротуаре ее не было. И ваще нигде не было, где бы ей, по идее, полагалось быть, если только она не подобрала юбку и не сиганула через забор. Или не села вон в ту новую блестящую тачку, которая сейчас ехала в город.
Я двинул за ними.
Конечно, у меня слегка играло очко, что они снова попрутся к “Би Хайву”. Не то чтобы я боялся ездить в Норберт-Грин, ничего такого. Блин, я ж вам об этом уже говорил. Просто не могу ходить в “Би Хайв”. Из-за… По личным причинам, ясно? Так что просто заткнитесь, и я продолжу. Ебаный в рот.
Ну, в конечном итоге на запад они не поехали, так что я зря стремался. На развязке у “Фуражира” их тачка свернула направо и поехала по Хай-стрит. На полпути они повернули налево на Фротфилд-вэй и припарковались у зала игровых автоматов. Я решил, что это как-то странно, по-хорошему там парковаться нельзя, а по другой стороне улицы шел легавый, ковыряя в носу. Припаркуйся я рядом и начни пялиться, я б себя выдал, так что я тихонько поехал себе дальше и, проезжая мимо тачки, заглянул внутрь. Я заметил, что она наклонилась к нему, они там обжимались, что ли. Через несколько ярдов я посмотрел в зеркало заднего вида. Она вылезла из машины и послала ему воздушный поцелуй.
Как-то все это странно. Чего она в одиночку поперлась в игровые автоматы? Че-то это как-то не вписывается в мою концепцию романтического вечера. Зато это объясняло, куда она девает бабки Дага. Просаживает на этих гребаных автоматах, вот как. Тупая корова.
Ее дружок собирался отчалить, так что я прибавил скорость и свернул направо. Он поехал на восток, к мосту. Я помотался по кварталу и припарковался на Хай-стрит.
— Тут нельзя парковаться, слышь, — сказал кто-то у меня за спиной.
Через секунду я понял, что это легавый.
— Мать твою, — сказал я, глядя, как он подходит. — Констебль Плим, бля.
— Для тебя, Ройстон, констебль Палмер.
— А кто те сказал, что ты можешь называть меня Ройстоном?
— Да ладно тебе…
— Нет, бля, это тебе ладно, — сказал я, приготовившись к драке. Сукой буду, терпеть не могу легавых.
— Ладно, как хочешь. Но парковаться тут ты не будешь.
— Да ну? Ты что ли помешаешь?
— Помешать я тебе не могу, но могу сделать так, чтобы машину отсюда увезли. И тебе придется платить, чтобы ее вернуть, это я тебе обещаю.
— Так ты мне это обещаешь, да?
— Да, обещаю.
— Ну так валяй.
— Я тебе все сказал.
— Я ниче не слышал.
— Блэйк, — говорит он. Он все отступал и отступал, но теперь я прижал его к стене. Но я его и пальцем не тронул, ниче такого. Я законы знаю, хули там. — Блэйк, просто подумай минутку.
— Лады, — ответил я. — Уже подумал. Подумал о том, как я ненавижу легавых, бля.
— Но… — Теперь он стал зыркать по сторонам и прижиматься к стенке, будто хотел сквозь нее просочиться. Двое пацанов остановились посмотреть, че к чему. Я их не видел, но я чувствовал. Я всегда чувствовал присутствие публики. — Пожалуйста, Блэйк…
— Что “пожалуйста”?
— Пожалуйста…
— Продолжай, — сказал я, резко повысив голос. Он подпрыгнул чуть не на фут. Те два пацана, думаю, тоже.
— Пожалуйста, отпусти меня.
— Отпустить? С чегой-та?
— Ну… потому что я легавый.
— Но я, бля, ненавижу легавых. Разве я тебе этого не говорил?
После каждого моего слова он моргал. Это было охуительно смешно, хотя никто не смеялся.
— Отпусти меня и… и паркуйся на здоровье.
И тогда я начал ржать. Я ржал, как будто он сказал что-то смешное, а не обычную хуйню, которую несут все уроды типа него. Но он ведь не сказал ничего смешного. Я смеялся, потому что это был один из тех редких моментов, когда ты видишь Манджел таким, какой он есть, а не таким, каким хочешь или думаешь его увидеть. Такие моменты редко бывают, только если звезды сойдутся и ветер там куда-нить переменится. Ну, может, у вас так и не бывало, зато у меня бывало, бля. И когда со мной такое случалось, я мог только заржать, больше ни на что не годился.
Но это было не смешно.
— Ладно, — сказал я, снова становясь серьезным в тот момент, когда констебль Плим уже подумывал, а не хихикнуть ли со мной за компанию. — Тогда вали отсюда.
Он секунду взвешивал шансы. Потом бочком, бочком отодвинулся, не сводя с меня своих свинячьих глазок. Он пятился от меня задом, все быстрее и быстрее, спотыкаясь и натыкаясь на фонарные столбы, но все смотрел на меня. Когда он завернул за угол и, наконец, убежал, я повернулся к пацанам, которые стояли на другой стороне улицы.
— Знаете, кто я, а? — спросил я.
— Ага, — сказал тот, что не выглядел дебилом. — Ройстон Блэйк, еще бы.
— Ну да, но вы знаете, кто я такой?
Тот, который говорил, как-то побледнел, так что заговорил его дебильный кореш.
— Охранник в “Хопперз”, так?
— Точно, — сказал я. — Начальник охраны, кстати. И менеджер. Но это все равно ни о чем не говорит, если вдуматься. Типа а что если “Хопперз” завтра закроется? Кем я тогда буду?
Они посмотрели друг на друга, бледнеть они, вроде, перестали, но по-прежнему напрягались.
— Ройстоном Блэйком? — пожал плечами дебил.
— Это я и так, блядь, знаю. Но кто такой, нах, Ройстон Блэйк? Кроме как имя и работа? А? Ну, говорите, потому что я хочу знать, бля.
Второй чувак уставился на свои ботинки и оставил дебила сражаться в одиночку. И это, кстати, было пиздато, потому что этот дебил оказался очень умным пацаном, когда разошелся. С дебилами так обычно и бывает — они выглядят как моральные уроды, а оказываются очень даже ничего.
— Ну, — сказал он, засунув одну руку в карман куртки, а другой почесывая брюхо. — Чувак из Манджела не должен быть кем-то, так ведь. Достаточно просто того, что он из Манджела. — Теперь он кивал сам себе, переминаясь с ноги на ногу. — И… если искать что-то кроме этого, лучше ему не будет. Это неправильно, понимаешь. Потому что, типа все, кто из Манджела — это листья на одном дереве, и…
