Елена Холмогорова - Вице-император (Лорис-Меликов)

 орис-Меликов Михаил Тариелович (1825-1888) – граф, один из замечательнейших государственных и военных деятелей России, родился в Тифлисе в семье состоятельного армянина, ведшего обширную торговлю с Лейпцигом; учился сначала в Лазаревском институте восточных языков, потом в школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров. В Петербурге он близко сошелся с Некрасовым, тогда еще безвестным юношей, и несколько месяцев жил с ним на одной квартире. В 1843 г. Лорис-Меликов выпущен был корнетом в лейб-гвардейский гусарский полк, а в 1847 г. переведен на Кавказ, где участвовал в нескольких экспедициях. Когда во время восточной войны 1853 – 1856 гг. Н. Н. Муравьев обложил Каре, ему нужна была партизанская команда, которая пресекла бы всякие внешние сношения блокированной крепости. Лорис-Меликов организовал многочисленный отряд, состоявший из армян, грузин, курдов и других (здесь, как и во многом другом, Лорис-Меликову помогало знание нескольких восточных языков), и блистательно исполнил возложенную на него задачу. В 1861 г. Лорис-Меликов был назначен военным начальником Южного Дагестана и Дербентским градоначальником, а в 1863 г. – начальником Терской области. Здесь он пробыл почти 10 лет, проявив блестящие административные способности: в несколько лет он так хорошо подготовил население к восприятию гражданственности, что уже в 1869 г. оказалось возможным установить управление областью на основании общего губернского учреждения и даже ввести в действие судебные уставы императора Александра II. Особую заботливость проявлял Лорис-Меликов о народном образовании: число учебных заведений из нескольких десятков возросло при нем до 300 с лишком; на его личные средства учреждено во Владикавказе ремесленное училище, носящее его имя. При открытии русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. Лорис-Меликов, состоявший уже в чине генерала от кавалерии и в звании генерал-адъютанта, назначен был командующим Отдельным корпусом на кавказско-турецкой границе. 12 апреля 1877 г. Лорис-Меликов вступил в турецкие владения, штурмом взял Ардаган, а после временного отступления, дождавшись подкрепления, и Каре, считавшийся до того неприступным.

Благодаря доверию к Лорис-Меликову местного населения и подрядчиков, он даже на неприятельской территории вел войну на кредитные деньги, чем доставил казне сбережение в несколько десятков миллионов. По заключении мира Лорис-Меликов был награжден титулом графа (1878 г.). В январе 1879 г., когда в Ветлянке появилась чума, Лорис-Меликов был назначен временным Астраханским, Саратовским и Самарским генерал-губернатором, облеченным неограниченными полномочиями.

Возвращение его в Петербург совпало с учреждением временных генерал-губернаторов в видах искоренения крамолы. В качестве временного генерал-губернатора шести губерний Лорис-Меликов был послан в Харьков. Из всех временных генерал-губернаторов Лорис-Меликов был единственным, старавшимся не колебать законного течения дел, умиротворять общество и укреплять связь его с правительством на началах взаимного содействия. Исключительный успех, увенчавший его деятельность в Харькове, привел его к призыву (1880 г.) на пост главного начальника Верховной распорядительной комиссии. 20 февраля неким Молодецким было совершено неудачное покушение на Лорис-Меликова.

После упразднения Верховной комиссии Лорис-Меликов был назначен министром внутренних дел и продолжал играть руководящую роль. Основная программа его деятельности заключалась в следующем: дать больше самостоятельности местным губернским учреждениям; привести к единообразию полицию и исключить в ней нарушение законности; обеспечить земству и другим сословным учреждениям возможность пользоваться предоставленными им правами; предоставить больше свободы печати в освещении работы правительства и многое другое. Программа, представленная на суд сенаторов, широко охватывала все главнейшие части внутреннего управления. Помимо прочего, Лорис-Меликов в особой записке, имевшей огромный успех в правительственных сферах, выдвинул несколько вопросов относительно народного хозяйства, которые легли в основу деятельности правительства не только при Лорис-Меликове, но и после него. Он настаивал на понижении выкупных платежей с крестьян; на содействии крестьянам со стороны правительства при покупке земель при помощи особых ссуд; на облегчении условий переселения крестьян и содействии правительства в выселении их с густо населенных территорий в более свободные губернии. Но из числа прогрессивных мероприятий, задуманных талантливым реформатором, в промежуток времени с ноября 1880 г. по май 1881 г. были осуществлены на самом деле весьма немногие: особые обстоятельства – активизация революционной агитации и террора – отвлекали внимание правительства от решения намеченных вопросов.

I марта 1881 г. император Александр II одобрил предложения Лорис-Меликова и повелел до напечатания оных в «Правительственном вестнике» подвергнуть их обсуждению в заседании Совета министров. Через несколько часов после император был убит революционером Желябовым.

Через пять дней после обнародования манифеста императора Александра III от 29 апреля 1881 г., которым все верные подданные призывались служить верой и правдой к искоренению крамолы, позорящей землю Русскую, граф Лорис-Меликов оставил пост министра внутренних дел по расстроенному здоровью. Преемником его стал граф Николай Павлович Игнатьев. После ухода с поста Лорис-Меликов уехал из Петербурга за границу и проживал большею частью в Ницце, где и скончался 12 декабря 1888 г. Тело его было привезено в Тифлис и там похоронено.

 а каретой шли фуры с товаром. Везли ковры, иранский шелк и в двух последних повозках – фрукты: виноград в больших корзинах, груши, яблоки и лимоны. Иногда ветер, теплый, августовский, с прохладцей по утрам, доносил оттуда острые запахи кавказских плодов. Пока ехали по Военно-Грузинской дороге, запахи смешивались с ароматами садов, еще не убранных и свежих, а потом, когда кончились горы и за Кубанью открылась невиданная ширь сухих степей, эти запахи, долетая, вызывали острую тоску. Кони влекли тарантас вперед, на север, а запахи звали домой, в Тифлис, к маминой теплой ладони, к играм в тесном дворике с галереями, скрипучими лесенками и темными укромными уголками.

Степь надоела уже на другой день, и дорога казалась бесконечной. К тому же в Ставрополе конвой во главе с молодым, но очень уж свирепого вида, в надвинутой на глаза черной папахе, с огромными, медного цвета, усищами казачьим ротмистром Яковом Петровичем, сопровождавшим торговый караван на случай нападения горцев, оставил их. С казаками было весело и тревожно. Мико все ждал, когда на них нападут, рисовал себе, как он схватит пику у павшего казака и налетит на разбойника. Нет, лучше саблю, пика слишком тяжелая – он улучил момент, примерился. Увы, дорога прошла спокойно, их ни разу так и не обстреляли ни из-за скал, ни из густых колючих кустарников. Казаки на привалах рассказывали то забавные, то страшные истории о войне с горцами, Яков Петрович только посмеивался в рыжие свои усищи, будто не имел к этим историям никакого отношения, но орден Святой Анны на его белой черкеске утверждал, что в иные минуты он бывал и не таким спокойным и улыбчивым. Жалко было расставаться и с Яковом Петровичем, и с его казаками. Дорога без них поскучнела. Степь да степь. Трава и солнце. Мы все едем и едем, а по карте Российской империи миновали дай Бог один дюйм.

Фуры вечно отставали, дядя Ашот дергал кучера, останавливал движение, выбегал смотреть, что случилось на этот раз. Он слал проклятья на головы нерадивых слуг, на старых и упрямых одров и кляч: «Это не кони! Это дохлые ишаки из гроба!» Сначала было смешно, уморительно – где это видано, чтоб ишаков в гробах хоронили, но дядя Ашот своих шуток не менял.

Миша закрывал глаза, голова кружилась от усталости, и сначала синюю тьму пронизывали серебристые иглы, потом тьма расступалась, очерчивалась гостиная в доме, постоялец Василий Васильевич раскуривает трубку и заводит разговоры о том, что Миша уже большой, что пора кончать беззаботное детство и надо ехать в Москву учиться, как Ломоносов. Москва – город большой, больше Тифлиса и совсем на Тифлис не похожа. В Москве Кремль с красивыми старинными башнями, университет на Моховой, совсем рядом с Кремлем, учрежденный, кстати, хлопотами Ломоносова еще при императрице Елизавете Петровне.