Марк Равина - Последний самурай

Mark RAVINA

THE LAST SAMURAI:

THE LIFE AND BATTLES OF SAIGO TAKAMORI

До 1873 года в Японии был принят лунный календарь, в соответствии с которым год делился на двенадцать месяцев, по 29 или 30 дней в каждом. Продолжительность лунного года составляла 354 дня. Для согласования этого лунного календаря с солнечным годом использовались добавочные, или «високосные», месяцы. Подобная система применяется и для корректировки других, лун-ных/солнечных календарей, например, таких, как традиционный иудейский календарь, где также используются «високосные» месяцы для приведения в соответствие лунных месяцев с солнечным годом.

В своем историографическом сочинении я выражал даты лунного календаря в общепринятом формате день/месяц/год и переводил японские годы, но не дни и месяцы, в годы григорианского календаря. Таким образом, пятый день одиннадцатого месяца шестого года эры Горэки будет выглядеть как 5/11/1756. Буква д представляет добавочный, или «високосный», месяц. Дата 5/д11/1756 означает пятый день одиннадцатого добавочного (или двенадцатого) месяца 1756 года. При конвертировании дат я полагался на таблицы Цутихаси, опубликованные в 1952 году.

Японский год начинался «с запозданием», и точная григорианская дата японского Нового года приходится на период от 21 января до 19 февраля. Правительство Мэйдзи приняло григорианский календарь в 1873 году. 1 января 1873 года и 1/1/1873 — это одна и та же дата.

Японские и китайские имена приведены здесь в традиционной манере: личное имя следует за фамильным. Следует отметить, что перевод японских имен на английский представляет определенную трудность. В Японии девятнадцатого века все важные люди, как правило, использовали сразу несколько имен. Например, Сайго Такамори при рождении получил имя Сайго Кокити, а Такамори он стал только после того, как достиг совершеннолетия. В то же время он писал стихи под именем Сайго Нансю. Самураи и аристократы, поднимаясь по иерархической лестнице, брали новые имена. Таким образом, дайме Хитоцубаси Ёсинобу стал Токугава Ёси-нобу после того, как получил титул сёгуна. Кроме того, японские имена часто имели сразу несколько вариантов прочтения, поскольку японские иероглифы можно прочесть как по-японски, так и по-китайски. К примеру, Ёсинобу и Кэйки — это просто разные прочтения двух одинаковых иероглифов. Сталкиваясь с подобными проблемами, я всегда ставил на первое место интересы западного читателя. Я последовательно называю людей одним и тем же именем даже в тех случаях, когда это исторически неточно. Так, например, я продолжаю использовать имя Хитоцубаси Кэйки даже после того, как этот исторический персонаж стал сёгуном и взял себе семейное имя Токугава. Более того, в тех случаях, когда существует несколько прочтений одного имени, я выбираю то, которое кажется мне наиболее характерным: отсюда Кэйки вместо Ёсинобу, так как первое имя позволяет лучше отличать этого персонажа от его главного соперника, Ёситоми. Я также использовал неофициальные имена, в тех случаях, когда они показались мне более легкими для запоминания: так, даймё провинции Фукуи я называю Мацудайра Сунгаку, а не Мацудайра Ёсинага.

Еще одну проблему представляют собой японские географические названия, суффиксы которых часто бывают описательными. Например, Сирояма означает «замковая гора», поэтому технически словосочетание «гора Сирояма» будет избыточным. Казалось бы, от этой избыточности можно избавиться, опуская суффиксы, но тогда здесь возникают новые сложности. Каждый, кому потребуется найти название Сирояма, будет искать именно его, а не Сиро или гора Сиро. У этой проблемы нет общепринятого решения. Я старался избегать избыточных определений, но местами, для большей ясности, все-таки добавлял такие слова, как «гора» или «храм».

Следующая проблема связана с владениями даймё. Крупные владения были известны под несколькими названиями: названию призамкового города, названию дома даймё, названию провинции или названию региона. В этой работе я обычно идентифицирую княжества по названию их призамкового города, за следующими важными исключениями: княжество Тёсю вместо княжества Кагосима и княжество Тоса вместо княжества Коти.

Я старался соблюдать систематичность при переводе японских титулов. Однако я использовал термин «правитель», чтобы отразить ранг некоторых исторических фигур из рода Токугава, которые имели многочисленных вассалов, но при этом не носили титула даймё. Например, Токугава Нариаки был доминирующей силой в Мито, даже после того, как он отрекся от титула даймё в пользу своего сына. И наоборот, Симадзу Хисамицу никогда не был даймё, но тем не менее он эффективно управлял княжеством Сацума через своего сына, Симадзу Тадаёси. В Японии эпохи Токугава существовали специальные японские термины, как для отцов даймё, так и даймё, удалившихся на покой, но на английском я ради простоты называю всех этих могущественных людей просто «правители».

Словосочетание Сэйнан сэнсо на английский принято переводить как «восстание в Сацума», но мне кажется, что такой перевод недостаточно точно передает как оригинальный японский смысл, так и характер самого исторического события. Боевые действия велись далеко за пределами княжества Сацума, и по своим масштабам они были значительно ближе к гражданской войне, чем к восстанию. Поэтому вместо «восстания в Сацума» на протяжении всей книги этот японский термин переводится как «война на юго-западе».

Я перевел все единицы измерения в американскую систему мер и весов, за исключением коку. Содержание самураев, а также и доходы даймё измерялись в коку риса: один коку равен 4,95 бушеля, или 180 литрам.

Где же голова Сайго Такамори? Этот вопрос не давал покоя японскому правительству одним неспокойным утром 1877 года. Императорские войска подавили поднятое Сайго восстание. Они сократили численность его тридцатитысячной армии грозных, воинственных самураев до нескольких сотен, превратив их в несгибаемых сторонников. Затем утром 24 сентября 1877 года правительственные силы начали последнюю атаку на остатки армии мятежников. Через несколько часов силы Сайго были полностью разгромлены.

Война на юго-западе — самый кровавый конфликт в Японии за последние триста лет — была закончена. Но триумф победы правительства был неполным. Императорская армия получила тело Сайго, но не смогла обнаружить его голову. А без головы Сайго победа правительства была незавершенной.

Почему голова Сайго имела такое важное значение? Занимаясь поисками головы Сайго, японская армия следовала одной из старейших традиций воинского сословия. Представление отрубленных голов являлось неотъемлемой частью средневековых войн, и японский национальный эпос наполнен многочисленными описаниями этого формального ритуала. Самураи отрубали головы у поверженных врагов и подносили их своему повелителю. В крупных сражениях одержавшая победу армия собирала сотни вражеских голов. Головы простых воинов сваливались в кучи и демонстрировались в качестве мрачных трофеев. Однако если это были головы благородных врагов, то с ними, по крайней мере согласно преданию, обращались совсем иначе. Один из знаменитых примеров подобного рода связан с историей взаимоотношений между первым японским сёгуном Минамото Ёритомо и его единокровным братом Минамото Ёсицунэ. Поначалу они были союзниками, но затем Ёритомо потерял доверие к своему родственнику и приказал его убить. Ёсицунэ был объявлен бунтовщиком и изменником, но тем не менее благородным изменником. Согласно хорошо известной истории, в 1189 году, когда сторонники Ёритомо в конечном итоге добыли голову Ёсицунэ, они обращались с ней с большим почетом. Голову Ёсицунэ тщательно омыли и положили в черную лаковую шкатулку, наполненную сакэ, чтобы в таком виде представить ее Ёритомо. Как гласит история, когда офицеры Ёритомо получили голову Ёсицунэ, они оплакивали его безвременную кончину.

Голова поверженного врага не только была самым убедительным средством его идентификации, но и, что не менее важно, расценивалась как доказательство его посмертной лояльности. Отрубленная голова вражеского генерала символизировала безоговорочную преданность вассала, готового пойти на любой риск, лишь бы добыть такой ценный трофей для своего господина. Преподнося такие «подарки», самураи доказывали, что они достойны расположения правителя. А, с другой стороны, победившие военачальники, принимая головы, тем самым демонстрировали свое превосходство над другими правителями, чьи вассалы не сумели успешно поддержать их в бою.