Виктор Поротников - Битва на Калке

Бояре киевские диву давались, взирая на половецких ханов, которые гурьбой пожаловали к киевскому князю Мстиславу Романовичу, кланялись ему в ноги, молвили угодливые речи, одаривали подарками. Дары степняков не отличались разнообразием, в основном это были украшения и затейливые вещицы из злата-серебра, тонкие восточные ткани и юные невольницы.

Даров было очень много. Княжеские челядинцы складывали половецкое злато-серебро на темно-красный персидский ковер, именно для этой цели расстеленный неподалеку от княжеского трона. Вскоре на ковре образовалась внушительная гора из золотых побрякушек и всевозможной серебряной посуды; были там и позолоченные пояса, и кинжалы в позолоченных ножнах, и золотая церковная утварь, некогда похищенная степняками из разоренных христианских храмов. Рядом, на другом ковре, возвышалась другая гора — из скаток шелковых и парчовых тканей самых ярких расцветок. Любой из этих рулонов материи по цене был равен связке собольих шкурок.

Подаренных невольниц княжеские отроки отводили в сторонку, в один из углов обширного тронного зала. Девушки, как испуганные газели, жались одна к другой, бросая стыдливые взгляды по сторонам из-под опущенных ресниц. Все рабыни были полуобнажены: одни были в коротких набедренных повязках с легкими накидками на плечах, другие — в одних лишь шелковых шароварах до щиколоток. Большинство рабынь были черноволосые и смуглокожие, светловолосых среди них было чуть больше десятка. Все девушки были стройны и красивы.

Бояре, сидевшие на скамьях вдоль стен, разглядывали юных невольниц с откровенным любопытством. Среди бояр было немало таких, кто в недалеком прошлом не единожды участвовал в сечах с половцами, у кого-то половцы убили отца, сына или брата. Поэтому имовитые княжеские советники взирали на пышное посольство из Степи с явным недоброжелательством.

Степняков привела в Киев беда. Откуда-то со стороны Кавказских гор на придонские равнины свалилась татарская орда, подобно безжалостной саранче. В Ширванском ущелье татары наголову разгромили войско грузинской царицы Русудан, потом ясов и касогов посекли как траву. Половецкий хан Юрий Кончакович собрал придонских половцев и преградил путь татарам, но в ожесточенной битве татары взяли верх. Юрий Кончакович пал на поле брани вместе со своими братьями.

— Татары, как волки, рыщут по нашей земле! — молвил киевскому князю хан Котян, глава половецкого посольства. — Княже пресветлый, помоги нам одолеть злобных татар! Ныне татары наши кочевья разоряют, а завтра придут к вам на Русь. Оборони нас от этого зла, великий князь! Если не поможете нам, то мы сегодня иссечены будем, а вы, русичи, будете иссечены завтра! Нам надлежит выступить на татар одной ратью.

Сидевший на троне с подлокотниками Мстислав Романович благосклонно кивал головой, увенчанной золотой диадемой, на которой искрились темно-красные рубины и фиолетовые аметисты. Великий князь был облачен в темно-сиреневую длинную свитку из мягкой византийской парчи, расшитую серебряными нитками. Он был крепок и широкоплеч, низкие густые брови делали его взгляд настороженно-угрюмым, мясистый нос и щеки от частых возлияний имели красноватый оттенок. Тщательно расчесанные длинные волосы Мстислава Романовича отливали густой сединой. Немало седины было также в его усах и бороде.

Еще при жизни своего отца Мстислав Романович получил от своих братьев прозвище Старый, поскольку он рано начал седеть. Серебряные нити заблестели в его темно-русой шевелюре сразу после тридцатилетия. Ныне Мстиславу Романовичу было шестьдесят. Он по возрасту и по положению являлся старейшим среди русских князей. Высокого киевского стола Мстислав Романович достиг, пройдя через многие межкняжеские усобицы, в точности повторив путь к великокняжескому трону своего отца Романа Ростиславича.

Мстислав Романович заверил половецких ханов, что русские князья в стороне не останутся.

— Сегодня же разошлю гонцов во все стольные грады Руси, в ближние и дальние, — молвил ханам великий князь, — созову всех князей сюда, в Киев. Будем сообща решать, когда и где вернее всего ударить на татар.

Хан Котян в знак признательности преклонил колено и отвесил киевскому князю низкий поклон, прижав к груди ладонь правой руки. Все прочие ханы тоже склонили головы. Желтые, как солома, длинные волосы степняков были заплетены в косички либо перехвачены на макушке тугой тесьмой. По цвету волос русичи и прозвали этот степной кипчакский народ половцами. (На древнерусском наречии «половый» — значит «желтый».)

Среди киевских бояр прокатился недовольный ропот.

Прозвучали сердитые голоса:

— Половцы нам немало зла причинили, пусть теперь татары их пощиплют! Поделом им!

— Пусть татары искоренят все орды половецкие, нам сие токмо в радость будет!

— Была нужда спасать одних степняков от ярости других!

— Божьим провидением оказались татары в степях половецких. Это воздаяние ханам половецким за все зло, Руси причиненное!

Ханы стояли перед великокняжеским троном, смиренно опустив очи.

Мстислав Романович поднялся с трона, большой и грозный. Глянул на бояр львиным взором, те сразу притихли.

— Когда в лесу пожар, то ни волки, ни лисы, ни медведи меж собой не грызутся — все дружно бегут туда, где есть вода, — сказал великий князь. — Ежели одно лишь зло помнить, тогда и друзей рядом не окажется, и все люди на земле на злодеев походить станут. Обиды нужно на время забыть, бояре. Неведомый страшный пожар из Степи надвигается, нельзя эту беду на Русь допустить! Уж коли половцы, наши извечные недруги, просят нас о помощи, значит, велика сила татарская. И не задуматься над этим нельзя, бояре.

Самыми первыми на зов киевского князя откликнулись его сыновья, уделы которых находились неподалеку от Киева. Из Вышгорода приехал Ростислав Мстиславич, из Переяславля — Всеволод Мстиславич. Столь же быстро объявился в Киеве двоюродный племянник киевского князя Святослав Владимирович, княживший в небольшом городке Каневе близ степного порубежья.

Затем из Луцка прибыл двоюродный брат киевского князя Мстислав Немой, и с ним два его родных племянника — Изяслав и Святослав Ингваревичи.

Прозвище Немой закрепилось за Мстиславом Ярославичем после тяжелого ранения. Вражеское копье, раздробив ему нижнюю челюсть, сильно повредило язык и гортань. От этой раны живучий луцкий князь оклемался, но голоса лишился почти полностью. Он мог разговаривать только шепотом. По этой причине на любые княжеские и боярские собрания Мстислав Немой приходил с громкоголосым гриднем, который повторял для собравшихся все его еле уловимые фразы и переводил на обычный, понятный, язык эмоциональные жесты своего князя. Мстислав Немой был ненамного моложе великого князя. Всю свою жизнь он бросался из одной княжеской свары в другую, обретя опыт и сноровку бывалого воина.

Не замедлил приехать в Киев черниговский князь Мстислав Святославич со своим племянником Михаилом Всеволодовичем. Эти двое были почти одногодками. Черниговский князь был всего на два года старше Михаила. Отцом Михаила был Всеволод Чермный, самый упорный соперник Мономашичей в борьбе за Киев. Покуда был жив неугомонный Всеволод Чермный, черниговские Ольговичи владели Киевом, Галичем и Переяславлем. Со смертью Всеволода Чермного Ольговичи утратили былое могущество, уступив верховенство в Южной Руси Мономашичам. Это злило Михаила, который сам метил на киевский стол.

Из Курска прибыл Олег Святославич, троюродный племянник черниговского князя. Из Дубровицы приехал князь Александр Всеволодович, женатый на родной племяннице киевского князя. Из Несвижа пожаловал Юрий Глебович, на дочери которого был женат старший сын киевского князя — Святослав Мстиславич, княживший в Полоцке.

Двенадцать князей собрались на совет. Никто из них доселе ничего не слыхивал о неведомом племени татар: ни откуда они пришли, ни куда направляются.

— Ежели это степной народ вроде половцев ищет новые места обитания, тогда сие нашествие всего лишь повторение былых событий, — молвил черниговский князь. — При прадедах наших половцы пришли в приморские и донские степи, изгнав оттуда торков и печенегов. Торки расселились на окраинах Руси, а печенеги ушли за Угорские горы, в Паннонию, и осели там. Ныне, похоже, половцев самих ожидает такая же участь.

— Половцы замучили нас своими набегами, пусть отольются им наши печали через татарскую напасть! — проворчал переяславский князь.

Это замечание пробудило в молодых князьях злорадную радость. Они, перебивая друг друга, заговорили о том, что приход татар в донские степи — это большая удача! Пусть татары примучат половецкие орды, сгонят их с обжитых мест. «Русь от этого только вздохнет спокойно!»