— Чести и славы тебе, государь казанский, хотел, — Семен с перепугу перемежал речь титульными огрызками, как икотой, — короткий путь до Сибири найти пытался, туда, государь псковский, по весне собирался, туда, до Камня и войско на разведку ходило...
— Титлы оставь! Путь знаешь? Разведал?
— И путь знаем, и знатоков тамошних наловили, и для языков человечка переняли, — Семена колотила крупная дрожь, то ли от простуды, то ли от ужаса.
И тогда видя, что толковой беседы с этим раздавленным существом сегодня не получится, государь отчинный земли Лифлянские и иных многих земель повелеть соизволил: купца родового Семена Строганова пожаловать теплой спальней-умывальней, покормить по-человечески, полечить, приодеть и... — нет, не варить его, тощего, — ... а доставить во середу на душевную беседу.
«Пытать будут», — не верил счастью Семен.
Все-таки Богоматерь правильно поняла его нескромную мольбу.
Глава 8
1581
Москва
Жажда иглы
А грозному государю не терпелось «восприять» волшебную иглу. Ему чудилось в кошмарах, что онемел он всем телом, ни двинуться не может, ни встать, не пойти.
Однажды, засыпая, Иван слушал очередной абсурдный сказ, из тех, которыми с некоторого времени потчевал его на ночь Мелкий Бес, оттеснивший с почетного ложа и баб шахерезадых, и Федьку Смирного.
Сказ выходил на тему дня. Будто замешкался Иван с отправкой ловчих за Птицей Сирин. Будто не нашлось на то богатыря, — все в Ливонии сгинули. А какие не пали в бою, те полегли к немецким бабам, завлекающим усталых витязей волшебным пением и художественным свистом.
Пришлось Мелкому Бесу лично Птицу ловить, государя выручать. За сей подвиг МБ всего-то и запросил, что сафьяновых сапожек, звания окольничьего, да жениться на ведьме-Марье. Царь сначала волынил, хотел Марью под себя прибрать, но особенно жмотил сафьяновых сапожек. А время играло на МБ. У царя по утрам уже не только до колен немело, но и выше под простынкой не пошевеливалось. Поэтому царь терпел-терпел, да и согласился.
МБ сгонял в Сибирь, договорился с Птицей на своем языке, да на ней же верхом назад и воротился. А чего время зря изводить, с клеткой золотой, пудовой по замерзающим рекам таскаться?
Он Птицу в полете поторапливал. То шенкелями ее освежит, то перо смыкнет, то за грудь ущипнет. Наконец прилетели. Быстро поклевали огурца с хреном и водкой, и стали песни орать, яйцо высиживать. Но вот беда. Летелось-то быстро, пилось пьяно, пелось весело, а сидится как-то натужно. Запор.
А государь тем временем каменеет..., нет, скорее студенеет. Холодный, вялый, как студень, становится. Пришлось МБ позвать Большого Брата.
Как загремит ББ колокольным набатом, как трахнет землицу сейсмостойкую, как завоет на Птицу: несись, курица! А то, была синяя, станешь рябая! Сирин, конечно, испугалась, и выкинула яичко недоношенное. Не шибко золотое. Так, желтенькое чуть-чуть. Но иголка в нем нашлась!
Побежали к Ивану, ББ дыхнул на него дыхом паралитическим. Иван и отрубился. Пришлось окна во дворце отворять, впускать ветер свежий, сибирский — норд-ост называется, сильно с похмелья помогает. Пока Иван в коме пребывал, воткнули ему иголку, куда следует, ушко с ниткой снаружи оставили, для аварийного выдерга.
Пришел Иван в себя, да не встанет никак. Все-таки, сильно ослаб, поздновато мы с норд-остом подоспели. Сам Иван не встает, а главный член его государевой думы, гляди-ка, — подымается! Подействовала иголка!
Встает, значит, этот хрен отдельно от Ивана, на хозяина ему плевать. Сразу начинает выпытывать, от кого у птички яичко, да смотри мне, Мелкий, не балуй тут, мы сами теперь балованные будем. А вы, господин Большой Боярин, соизвольте на Литовскую границу убыть, и кричать там пострашнее. Назначает Федьке Смирному подготовить примерку Шапки Мономаха на свою облупленную головку. И отправляется в подклеть.
Тут Иван просыпается, мычит нечленораздельно, толкает МБ в бок:
— Тащи сюда Семку Строганова, босяк!
Притаскивают Семку. Царь его тычками гонит в Сибирь. Семка отпирается непогодой, неподходящим сезоном, нехваткой войск.
Царь берется за посох, переводит его в положение «наготове» — острием на Семку. Приходится МБ вмешаться. Мелкий шепчет вкрадчиво, но весомо:
— Сэр. Если этого козла выпустить в сибирский огород, то:
аз) только мы его и видели в закаменных просторах; оттуда еще никто подобру не возвращался;
буки) кость у молодца тонкая, не выдюжит зимней службы; и, наконец, веди) сильно я, Ваня, за девственные свойства нашей птички опасаюсь. При таких ловцах о двух яйцах, третье может подкидным вылупиться. Глянь на его рожу!
Грозный отвечает Мелкому, что согласен, так за чем же дело стало? — давай его в мерины переориентируем?
— Нет, — спасает МБ Семку, — сдохнет он от вашей ориентации, а нам спешить нужно. Короче я так решаю. Семку держать будем тут, в заложниках для мелких нужд. А за Птицей пошлем кого-нибудь поумней да поздоровей. Вот есть у Семки человечек один. Его посол твой Матвейка Юрьев выкупил у смерти за заклятый ярмачок — золотой пятачок. Сила ярмачка такова, что купленный человечишко покорен и верен будет во веки веков, хоть сам он богатырь, а хозяин его хмырь. Семен наш, не будь дурак, перенял купленного богатыря у Юрьева за персидскую ендову. И велел Юрьев богатырю на прощанье Семку слушаться. Вот мы и прикажем ему завтра за Птицей сходить, пока веленье Юрьево не развеялось. А сейчас пора спать.
На сон грядущий попросил Иван Мелкого рассказать ему сказку про заклятый ярмачок.
Глава 9
1581
Древняя Русь
Ярмак заклятый
Ну, Ванечка, — начал МБ голосом покойной Аграфены Оболенской, — ложись на бочок — под головку кулачок и слушай.
— В старые времена продали фарисеи и книжники господа нашего Иисуса Христа за тридцать серебряных монеток римской чеканки, — тут речь Мелкого поменялась, из распевно-сказочной стала поучительной, академической.
— Иудины деньги пошли в оборот. И с ними проклятие пало на всю имперскую монетарную систему. Величие Рима постепенно сошло на нет, вложения капиталов потеряли рентабельность, империя погибла.
— Однако, евреи не поняли опасности распространения проклятых денег. Они посчитали, что раз им удалось самого Христа купить, то всех прочих они купят и подавно. И вот, к середине первого тысячелетия новой эры вектор иудейской экспансии повернулся в наши края...
— Ты слышишь, Иван? Жиды на Русь нацелились, а ты дрыхнуть? — не спи! — слухай дальше!
— В самом узком месте нашего простора, где едва не совокупляются Волга-матушка и Дон-батюшка, образовалось Хазарское ханство — Каганат. В строгом соответствии с Ветхим Заветом там наблюдалось с одной стороны — каждой твари по паре, с другой — вавилонское столпотворение этих пар. То есть, среди неразумных хазар было полно и славян, и берендеев, и печенегов, и прочих. Евреев только пока не находилось. Но, слава богу, мы не все антисимиты, допустили иудеев к нам погостить. Иудеи в бытовом смысле в наших краях не прижились, но веру-тору свою нам на прощанье оставили. И стало Хазарское княжество первым нашим государством с официальной монотеистской религией. Ну, и славно.
— В 80-х годах 10 века, т.е. 980-х годах, твой, Ваня, пра-пра... — сам знаешь, сколько раз, «пра» — ...дед Владимир Красно Солнышко затосковал об истинном Боге. Ты также знаешь, что собрались русский, армянин и немец... — нет, это из другого анекдота, — еврей, исламист и грек православный агитировать деда в свою веру. Грек прибыл из Царьграда, мусульманин из Волжской Булгарии, а еврей — не настоящий, а хазарский — из Саркела — волгодонской столицы Каганата. Весь подвох состоял в том, что евреи деда Вову хотели забашлять. Они его держали за фраера мелкого. Насыпали в мешок стандартную дозу в тридцать монет, но не римских тетрадрахм серебряных, а своих ярмаков золотых.
— Дед Владимир ярмаки оприходовал, но тендер провел по всем понятиям и выбрал наш дорогой православный закон. Конечно, не без консультации с умными... людьми, — тут Мелкий гордо приосанился и глянулся в зеркало.
— Обрели мы веру бесплатную и неподкупную. Но евреи за этот кидок, естественно, приговорили Вована к денежному проклятию.
— И вот же черт! — МБ снова посмотрелся в зеркало, — заклятые эти тридцать монет в государстве нашем осели. Куда ни попадала такая денежка, везде происходил ступор в делах. Правда, в скорости, Владимир сплавил эти башли в Крым. Выкупил за них наших пленных. Однако, угроза человечеству не исчезла, а затаилась в сундуках Бахчисарая. И намедни случилась беда. Матвей Юрьев, посол твой, отъезжая из Бахчисарая (пардон за рифму), продал татарам старую шубу за горсть подержанных монет. Среди пестрого нумизматического мусора оказался и один заклятый ярмак из коллекции твоего пращура.
