— Кто он? — голос дрогнул, но Дик даже не заметил этого.
— Гвэндин Довад, — пожал плечами кто-то из сотрапезников.
— Не обращайте внимания на его слова, — усмехнулся темноволосый слева. — Все шотландцы безумны.
Ричард вздрогнул вторично. В голове молотом отдавалось: «Неизвестно, что взбредёт в голову этому сброду»... Неужели и то нападение разбойников могло оказаться покушением со стороны французского короля?.. Нет! Это невозможно. Как можно убивать исподтишка тех, кто лично тебе не сделал ничего плохого?!
— Я должен поговорить с ним, — он собрался последовать за шотландцем, но трубы возвестили о приостановке пиршества. Пришлось остаться на месте.
Герольды торжественно представили дамам самых достойных рыцарей. Услышав своё имя, юноша поднялся со своего места, чтобы на него могли посмотреть. По залу пронёсся удивлённый шёпот, а Уорвик, как и обещал, во всеуслышание объявил Ричарда констеблем Корф-Кастла.
Всё время чествования Дик не отводил взгляда от Анны. Девочка сидела рядом с сестрой и улыбалась. Пусть не она оказалась избранной королевой турнира, это не значило ничего. Для Ричарда она являлась большим — дамой сердца.
Со своего места поднялась Изабелла и, плавно прошествовав по залу, одарила призами коленопреклонённых рыцарей. К каждому из них она обращалась с особой похвальной речью.
Изначально участники турниров не только демонстрировали свою доблесть и отвагу. Рыцари могли и неплохо улучшить свои дела. Победитель получал доспехи и лошадь проигравшего соперника. Их стоимость ценилась невероятно высоко, колеблясь от тридцати до пятидесяти голов скота. Более того, в плен брали и самого поверженного в надежде получить за него выкуп.
Знаменитый Уильям Маршалл, возглавивший впоследствии конную стражу короля, сколотил на турнирах целое состояние. За десяток месяцев 1177 года он пленил сто три соперника.
Лишь в XIII веке этот обычай стал символическим: победитель получал только часть доспеха, например шпору или плюмаж шлема. Но в это же время устроители турниров стали награждать победителей из своих средств. Подарки были почётными и часто дорогостоящими: доспехи, боевые лошади, оружие, кубки, охотничьи соколы. Уорвик тоже не поскупился.
Френсис получил пиршественную чашу, инкрустированную драгоценными камнями. Дик — дагу в посеребрённых ножнах, усыпанных россыпью сапфиров и диамантов. Раньше кинжал для левой руки, как окрестили его испанцы, считался оружием простолюдинов, но с началом века стал распространён среди рыцарей. В Англии основным его применением стал удар милосердия, прекращающий муки смертельно раненного противника. Ричард обнажил клинок. Тот оказался узок и короток и казался особенно хрупким в сравнении с усиленной гардой.
— А ваш опекун любит глаголить без слов, — заметил рыцарь слева. Он получил из рук Изабеллы золотую шпору.
— Что вы имеете в виду? — юноша нахмурился.
— Ваш соперник вряд ли увидит рассвет.
Стоило Изабелле удалиться, как зазвучали песни менестрелей, прославлявших подвиги, храбрость, отвагу и настоящую любовь. Однако Дик не мог больше радоваться. На душе стало муторно и неспокойно.
Он сидел, переводя взгляд с одного пирующего на другого. А когда увидел знакомого оруженосца, нервно передёрнул пленами. В тепло натопленной зале словно подул пронизывающий ветер, и стало холодно.
— Мой господин просит вас пройти к нему, — произнёс оруженосец. Он оказался выше и немного старше Глостера.
Дик поднялся и, не произнеся ни слова, отправился за ним.
Комната раненого была просторной, но приглушённый свет, духота и запах лечебных настоек превратили её почти в келью. У Ричарда закружилась голова, напомнив о сегодняшнем бое, но он смог взять себя в руки и войти.
На кровати распростёрся человек. Немолодой. Голова в неверном свете казалась седой, а кожу на лбу расчертили то ли морщины, то ли застарелые шрамы.
— Не бойся и подойди, — тишину разрезал хриплый, но всё ещё полный внутренней силы голос. — Я хотел лишь посмотреть. Мне сказали... я не поверил, что меня победил мальчик.
Дик повиновался, присев в изножье постели.
— Ты Ричард. Принц, доверенный графу Уорвику в обучение, верно?
Юноша кивнул, говорить что-либо показалось ему неуместным. Дик не видел повязок на теле рыцаря, но это ничего не значило. Могло начаться внутреннее кровотечение, а подобное намного опаснее открытых переломов и ран.
— Ты очень храбр для своих лет и невероятно силён, Ричард. Запомни мои слова, когда ты вырастишь, не каждый рыцарь отважится выйти против тебя, — мужчина помолчал. — Однако не всякую битву можно выиграть. Иной раз необходимо отступить или даже сдаться на милость победителя...
— Нет! — Дик и сам не понял, как выкрикнул это. Хотел же выслушать волю умирающего спокойно и с достоинством. Однако внутри уже поднялась уязвлённая гордость. Стыд и ярость опалили щёки.
— Это твой первый бой, мальчик. Будут ещё.
— Всё равно, — повторил Ричард со всей присущей ему твёрдостью. — Для меня плен неприемлем!
Рыцарь не стал спорить, лишь поднял руку, подзывая кого-то.
Из темноты соткался силуэт оруженосца. Каким образом тот оказался в комнате, Дик не понял. Герцог был полностью уверен, что проводивший его юноша остался за дверью.
— Отдай ему.
Оруженосец отвернулся к небольшому низкому столику, уставленному склянками, чашами с протираниями и настойками. Когда он выпрямился и шагнул к Дику, то сжимал в руках амулет — небольшой мешочек на тонком шнуре.
— В нём святая земля. Храни... И передай достойному.
Ричард принял реликвию с почтением, но надевать не стал.
Это показалось неправильным.
— Я погибну в бою, это лучше бесчестья, — произнёс он едва слышно. — К тому же... Плен не гарантирует сохранения жизни. Однако, — голос Дика обрёл силу, — в таком случае я могу не успеть исполнить вашу просьбу.
— Храни, — усмехнулся рыцарь. — От поверженного к победителю должна перейти хотя бы одна вещь. Но мой доспех цел, да и шпоры на месте, — он окинул Дика внимательным взглядом и хитро прищурился. Светло-голубые глаза смеялись, их не трогала муть обморока или агония боли. — К тому же я при всём желании не могу представить тебя срывающим плюмажи со шлемов побеждённых.
Дик потупился:
— Как скажете. Я исполню вашу просьбу.
Обратно его провожал тот же оруженосец.
— Твой господин умрёт? — решился спросить Ричард.
— На всё воля Божья, — ответил тот. — Сэр Томас посвятил меня в рыцари после боя, и я надеюсь оправдать его доверие!
— Прими мои поздравления, сэр...
— Уильям, — бросил бывший оруженосец.
— Сэр Уильям, — повторил Ричард и потянулся к поясу. Он так и не решился надеть реликвию умирающего. — Тогда это твоё.
Новопосвящённый рыцарь застыл на месте и уставился на Дика. Лицо отразило неподдельное волнение и бурю эмоций. Радость, неверие, гнев и непонимание попеременно сменяли друг друга.
— Он сказал, чтобы я передал его достойному, — объяснил Ричард. — Но я вижу такового перед собой. Сейчас. И мне незачем ждать следующей встречи.
Уильям преклонил колено и потянулся к мешочку чуть подрагивающими пальцами.
— Я готовлюсь к походу в Святую землю, — признался он.
— Да будет так, — Дик вложил реликвию в руки рыцаря, улыбнулся и быстро ушёл. Более герцог Глостерский никогда не встречал ни сэра Томаса, ни его бывшего оруженосца.
В 1463 году Ланкастеры возобновили военные действия на севере Англии. Рассчитывая на реванш, королева металась между Шотландией и Францией, пытаясь найти союзников и получить военную помощь для короля Генриха VI.
Тем временем герцог Сомерсет и сэр Ральф Перси сдали йоркистам замки Бамбург и Дунстансборо, поклявшись в верности Эдуарду IV. Однако Маргарита Анжуйская организовала новый заговор на севере Англии и привлекла на свою сторону Сомерсета. Герцог предал и поднял восстание.
Граф Уорвик отправился на север, чтобы подавить этот мятеж, а его брат, Джон Невилл, лорд Монтегыо — на границу. В его обязанности входило эскортировать шотландских представителей в Йорк для обсуждения условий возобновления мирного договора.
Следуя в Ньюкасл, Джон Невилл чудом избежал засады, устроенной Сомерсетом. Позднее лорд Монтегью был атакован объединёнными силами герцога и Ральфа Перси при Хеджли Мур, примерно в семи милях к югу от Вулера.
В апреле 1464 года ланкастерские повстанцы удерживали многие приграничные земли и города на рубеже Англии и Шотландии. Понадобилось провести набор новых и свежих сил, и Эдуард впервые обратился за помощью к своему младшему брату Ричарду.
