– Ладно-ладно, – примирительно сказал Тёма. – Что ты, в самом деле, взъелась на него?
– Вот скажи, ты советский человек?
– Что за вопрос? Конечно!
– Тогда и не говори мне больше про всяких там буржуев и их книжки, ладно?
– Хорошо, не буду. А поч…
Лёля посмотрела на парня так выразительно, что у того слово во рту застряло. Но такая уж она у него, – принципиальная. Что говорят партия большевиков, советское правительство и лично товарищ Сталин, в то и верит. Безо всяких там «а что, если?» Сказали: «белое», значит, «белое». Среди друзей и знакомых Темы много таких, рожденных в советскую эпоху. А вот среди тех, кто постарше, ещё встречаются некоторые, кому непременно надо поставить под сомнение, порассуждать.
Глава 10
От Астрахани до Волгограда на поезде ехать всего ничего – девять часов. В принципе, не так много, можно даже постельное белье не покупать. Многие так и сделали, поскольку решили всё это время провести за разговорами и чаепитием. Полковник сразу предупредил: на время экспедиции никакого алкоголя. Категорически запрещено, а если кто против – может сразу возвращаться домой. Или, если будет замечен, отправится обратно. Без исключений.
Я решил, что это правильно. Терпеть не могу находиться среди людей, злоупотребляющих крепкими напитками. Нет, одно дело сидеть в кафе или ночном клубе, когда трезвых по определению вокруг не должно быть. Совсем другое – ехать с ними в поезде. Мне всегда вспоминается эпизод, который я пережил, когда ездил к родственникам в Саратов.
На обратной дороге подсели возле Ахтубинска два мужика. Сразу начали пить. К Харабалям они были в дымину пьяные, а потом забрались на верхние полки. Один страшно храпел всю дорогу, другого стошнило сверху вниз. Хорошо, на меня не попал. Но пришлось из купе уходить – дышать там стало нечем. С тех пор я пьяных в поездах вообще опасаюсь. Так что правило Крапова мне пришлось по душе.
Разместившись, я немного пообщался с ребятами, которые ехали в экспедицию. Двое, русские, Сергей и Дима, оказались сотрудниками Астраханьгазпрома. Мне стало интересно: «Вас что, начальство заставило?» Они чуть не обиделись: «Мы сами захотели!» Третий в нашем купе был Тимур, казах. Водитель из Астрводоканала. Они принялись рассказывать о своих прошлых поездках на раскопки, и мне через некоторое время слушать надоело.
Одно и то же: медальоны, каски, штыки, патроны и мины. Прочая военная амуниция – всё, что им удается находить. Я украдкой тяжело вздохнул. Чёрт меня дёрнул в тот день пойти в торговый центр! Не столкнулся бы с начальницей, не пришлось теперь слушать всю эту белиберду. «Что я тут делаю?» – подумал с печалью и вышел в коридор. Прогулялся туда-сюда по вагону. За одной из открытых дверей увидел Ольгу. Она сидела одна и смотрела в окно.
– Добрый вечер, – сказал я, – можно?
– Зачем? – спросила девушка, нахмурившись.
Я опешил. С чего такой резкий отворот?
– Ну… шел мимо. Вижу, ты сидишь, решил компанию составить.
– Правильно делал.
– Что?
– Мимо шёл, – сказала Ольга и отвернулась.
Я пожал плечами. Ощущение, будто на меня плюнули. Развернулся и ушёл. Ничего. Тоже умею быть гордым. Но стало обидно, конечно. Чего такого я ей сделал? Вообще радоваться за меня должна, согласиться ведь поехать пыль глотать! В моём купе парни продолжали обсуждать достоинства советского оружия, мне это было неинтересно. Трёхлинейки какие-то. Инструменты, что ли? А ППШ – что такое? Ох уж эти мне военные аббревиатуры! Никогда не мог их понять. Я встал у окошка и принялся смотреть.
Над бескрайней степью висела огромная луна. Очень яркая. Настолько, что можно ехать по дороге, отключив фары. Всё равно видно будет. Мне стало интересно: читать при таком освещении можно или нет? Хотя зачем. Предпочитаю с телефона. Книги давно уже в руки не брал. На экране смарта приятнее. Можно шрифт увеличивать, цвет его менять. Я делаю буквы оранжевые, фон чёрный, и мне нормально.
Достал телефон, открыл книжку. Стою, читаю, а буквы мимо головы пролетают. Всё она, Ольга, из головы не идёт. Обиделась, значит. До чего колкая оказалась! Вот не думал, что она такая. Когда звонила, спрашивала про поисковое движение, была такая лапочка. Да и на работе, мне казалось, у нас полное взаимопонимание. Теперь что? Нажил я себе врага? Эх, вляпался.
Вернулся в купе. Парни как раз трещали о каком-то Стечкине. Мол, и вместительность у него большая, и очередями может, и одиночными. Вообще штука мощная, убойная. Зря с производства сняли. Хотя говорят, спецназ предпочитает использовать до сих пор. Значит, ограниченными партиями делают ещё.
– Что такое этот Стечкин? – спросил я, когда возникла пауза.
Три пары глаз уставились на меня. В них читались удивление и легкое презрение.
– Так кратко называют автоматический пистолет Стечкина, – ответил Тимур. – Ты что, правда не знал?
– Правда. Я вообще оружие не люблю.
Повисла тягомотная пауза.
– Почему? – спросил Дима. Почему-то лицо у него было хмурым.
– Просто не люблю, и всё, – сказал я с вызовом. – Инструменты уничтожения, что в нём хорошего?
– А как же Родину защищать? – поинтересовался Сергей, прищурив глаза.
– Ракеты же есть, – пожал я плечами.
– А, ну понятно. Среди нас пацифист, – усмехнулся Дима и отвернулся, стал в окошко смотреть. Они сегодня все сговорились, что ли?
– Разве плохо быть пацифистом? – спросил я. Внутри тоже стало припекать.
– Ну, откуда мне знать, – заметил Сергей. – Слушай, а ты в армии служил?
– Нет.
– Ну понятно, – разочарованно заметил газовик. – Что, парни, пошли, покурим?
Они все втроём встали и вышли, оставив меня одного. С собой демонстративно не позвали. Да я бы всё равно отказался – не курю. Подумаешь, знатоки оружия и советской истории! Но снова стало очень неприятно. Я тут совершенно чужой. Даже поговорить не с кем. Значит, мне предстоят две недели ада. «Ничего, – подумал, стараясь успокоиться. – Недельку выдержу как-нибудь, а потом свалю. Или даже меньше. Нет, три дня. Максимум. Что я, заболеть не могу, что ли? В конце концов, тут всё добровольно».
С этими мыслями я пошёл к проводнице. Взял белье, расстелил постель на одной из верхних полок. Когда парни вернулись, сделал вид, что сплю. На самом деле, конечно, долго не мог закрыть глаза. Они же не стали молчать из уважения ко мне. Так и бубнили ещё долго, а я все-таки под их разговор уснул.
Посреди ночи, не знаю в каком часу, я резко слетел с верхней полки. Спал так глубоко, что не успел среагировать и уцепиться за что-нибудь. Все вокруг меня куда-то полетело кубарем, раздался жуткий скрип, чей-то вскрик, а потом всё погрузилось в полную тишину и мрак. Когда я очнулся, то первое, что увидел, – это морду лошади. Она спокойно отщипывала траву большими губами, затем хрумкала, прядала ушами и шумно дышала, раздувая ноздри.
– Фу! – сказал я, когда животное подошло слишком близко, и сильно запахло звериным потом. – Уйди от меня! – махнул рукой, и лошадь, мотнув головой, сделала несколько шагов в сторону. Я заметил, что у неё передние ноги перевязаны верёвкой. «Издеваются над бедолагой, – подумал. – Кому в голову взбрело такое?»
Осмотрелся вокруг. Светает. Значит, скоро рассвет. Небо из темного стало серым. Луна и звезды – менее яркими. Далеко в степи полоска земли на горизонте стала краснеть, будто накаляться. Это поднимается солнце. Но пока ещё хорошо, прохладно. Я почему-то лежал на земле, в траве. Поднялся, стал отряхиваться и… удивился. Почему на мне такая странная одежда? Не моя, в которой в поезде ехал, а… военная?
Рубашка, брезентовый ремень, штаны какие-то нелепые, с широченными бёдрами. На ногах грубые ботинки, а сверху, к коленям, тянутся бинты, что ли? Я не ранен, случаем? Ощупал ноги, нет. Всё в порядке. Прикоснулся к голове – там головной убор. Стянул его – о, узнаю. Пилотка. Звездочка есть. Так я что же, в форме солдата Красной Армии, получается? Видел в кино. Но кто меня переодел? И почему вытащили из поезда?
