улыбкой на лице проговорил он.
Сначала Устинья не поняла значения слова «натурой», а когда она увидела нахально уставившиеся на нее глаза, своим женским существом осознала и поняла, о какой натуре идет речь. Но делать было нечего, не лишаться же столь драгоценной соли. Тем более, молодая бабья кровь еще сильнее заработала в стосковавшемся по мужику устиньином теле, когда разговор с устрашения перешёл на любезную тему. И она согласилась. Под неугомонный перестук колёс все сделалось…
На станции Кудьма кондуктор не только не согнал Устинью, а наоборот, поучительно наказал ей:
– Ты отсюда никуда не сходи, а если кто спросит, скажи – едешь с мужем-кондуктором, а я схожу в станцию по своим служебным делам.
Пока поезд стоял на станции, подруги стали разыскивать ее, а обнаружив, осведомились, жива ли.
– Жива! – с довольством в голосе ответила Устинья, – только одной скучновато. Переходите сюда и вы, здесь безопасно и не боязно, – с восторгом пояснила она.
Подруги без особого рассуждения со своим багажом перебрались к Устинье, им стало охотнее и веселее. Вскоре поезд снова тронулся и, как обычно, кондуктор на ходу на свой тормоз впрыгнул. От удивления он даже опешил и с недовольством проговорил:
– Вот тебе и на! Была одна, стало три!
– Это мои подруги! – с тревогой пояснила Устинья, – не прогоняй их! Мы вместе едем.
– Вижу, что подруги, – недружелюбно, досадливо пробурчал он. У него срывался план повторить любезную игрушку с Устиньей – подруги помешали. Дорога со временем утихомирила намерения кондуктора, он смирился с положением, начал разговаривать и шутить со всеми бабами. Всю дорогу до самой станции Серёжа бабы проехали благополучно, пользуясь покровительством кондуктора. Хоть на станции Суроватиха и хотели их ссадить, но защита у них была крепкая. Главный кондуктор этого поезда встал горой за баб. Устинья чувствовала себя королём положения. Наконец-то поезд остановился на их родной станции Серёжа. Кондуктор услужливо помог бабам сгрузить мешки с грузом и каждой пособил взвалить на спину поклажу. А когда он поднял и поудобнее уложил мешок на спине Устаньи, то, воспользовавшись моментом, он с ядреной улыбкой потрогал ее за полные груди. Устинья, стыдливо покраснев, подбородком, руки-то заняты, отстранила его руки от себя. Подруги не могли не заметить, что «тут что-то не так!».
Не стерпит бабья душа, чтоб не поделиться со своими подругами о своих тайных делах. Пока они шли до своего села, Устинья успела подругам все рассказать, не утаив и о том, о чем надо было бы умолчать. Но она считала теперь своих подруг своими должниками, ведь они проехали без билетов и неоштрафованными благодаря ей, за ее счет.
Всю дорогу до села они весело пересмеивались из-за хорошего настроения, груз на спинах казался им не столь тяжёлым. А когда они подошли к самому селу, Дунька Захарова, задорно усмехнувшись, шутливо выкрикнула:
– Вот мы и без билета дошли!
Но дело так не обошлось. Устинья с этого дня оказалась «с билетом» – на другой год у нее народился сын, весь в кондуктора: такой же рыжий, с такими же шустрыми, нахально-глупыми глазами. Устинья сына назвала Васей, а по селу разнеслось известие: Устюшка Демьянова родила Ваську-билет и эта кличка к Ваське прилипла на всю жизнь.
В девчонках Настя Булатова была очень красивой и приглядчивой. Её смугловатое, овальное с черными глазами личико было особо привлекательным. Вместе с подругами и бабами-односельчанками Настя ходила за тридцать верст на поденную работу к помещику Агафонову рыть картошку. При обходе поля, где было занято рытьём несколько артелей баб, сын помещика Анатолий больше всего находился около артели мотовиловских баб, причина – Настя.
Анатолий не на шутку полюбил Настю и так влюбился в нее, что об этом объявил своим родителям, высказав им желание жениться на ней. После некоторого несогласия отец и мать все же разрешили Анатолию пожениться на простой деревенской девушке, происходящей из бедной семьи. В результате дело кончилось тем, что помещичий сын Анатолий женился на простой деревенской девушке-беднячке Насте, когда ей минуло всего шестнадцать лет. Из крестьянской бедности Настя попала в обстановку богатства и роскоши. Одним словом, «из грязи угодила в князи».
Сначала Насте было трудно привыкнуть к житью в новой обстановке. Непривычная обстановка быта обескураживала ее, но безмерно любящий ее Анатолий, приложив много усилий, вскоре перевоспитал ее в духе привилегированного общества.
Отец и мать Насти умерли, когда она не прожила и году замужем. Потеряв связь с родным селом, Анастасия Поликарповна в новой обстановке нахваталась привычек благородства и высокомерия. Стала не в меру прихотлива и своенравна, как потомственных кровей барыня. Она вскорости забыла о бедности и нужде, в которой она пребывала до замужества.
Новоявленная барыня почти ежегодно родила своему Анатолию по ребенку. Большинство из них были девочки. По летам, барин с барыней Настей и со всем семейством выезжали на дачу, которая находилась поблизости от Мотовилова в лесу близ посёлка Прорыв. Бабы и бывшие Настины подруги приносили на дачу продавать кур, яйца, ягоды. Кур и петухов Настасья Поликарповна осматривала самолично, не доверяя повару. Она частенько безжалостно браковала «товар» односельчан, не найдя якобы той желтизны под крыльями кудахтающих, встревоженных кур, которая указывала бы на упитанность. Ягоды, набранные в лесу и принесённые бабами на дачу для продажи, новоиспеченная барыня с напущенным на себя высокомерием заставляла тщательно промывать, брезгуя грязными бабьими руками.
Бабы-землячки, хотя и обижались на свою бывшую односельчанку, такую же лапотницу, как они, но все же всячески старались угодить ей и были довольны тем, что плоды своих трудов имели возможность продать здесь на даче и получить за это какие-то деньги. Сверстницы Насти, ставшие к этому времени тоже бабами, с великой женской завистью наблюдали, восхищались райской жизнью своей бывшей подруги Насти. С затаённым восхищением наблюдали, как длинный, волочившийся по земле подол роскошного платья Анастасии Поликарповны поддерживали сзади две хожалки.
Однажды в конце лета муж Анастасии Поликарповны Анатолий уехал в Нижний Новгород на ярмарку, где он обещал жене несколько задержаться, якобы справляя свои дела по хозяйственной части, и там задержался по расчётам жены слишком долго. Снедаемая ревностью, подозрением и неизвестностью, Анастасия Поликарповна в отместку Анатолию позволила себе вольность – она слишком близко допустила до себя своего кучера Володю Куварзина, когда они вдвоем совершали прогулку по лесу на рысаке, запряжённом в тарантас.
Этот свой неосмотрительный поступок молодая барыня оправдывала тем, что она стала замечать, что барин за последнее
