— Не делайте этого, — вдруг сказал он. — Вы совершаете ошибку.
— Я не понимаю.
Его высочество подошел к девушке и взял ее за руку. Рука была такой холодной, что этот холод передался и Романову. Вере было не приятно это прикосновение. Она выдернула руку, совсем не заботясь, как это выглядит со стороны. Роман ничего не ответил, но больше не сделал попытки прикоснуться к ней.
— Не торопитесь. Вам сейчас тяжело, но все пройдет. Поверьте мне, — вкрадчиво произнес он, пытаясь ее успокоить.
Она же восприняла его слова, как абсолютное бездушие. «Ему все равно. Умеет ли он, что-либо чувствовать».
— Пройдет? — Она не могла уже плакать. Лишь еще большая бледность появилась на ее лице.
— Конечно. Жизнь продолжается.
— Но не для Василия. — Безжалостно произнесла она.
Роман видел ее состояние и, желая вывести ее из этого транса, жестко произнес:
— Это был его выбор. Вы не должны себя винить. Он поступил, как трус, пытаясь сбежать от проблем.
От гнева на лице девушки выступили красные пятна, разгоняя серую бледность.
— Да, как вы можете! Как вы смеете! — Воскликнула она. — Василий не был трусом! Не был! И вы это знаете! Он не желал для себя позора!
— Позора? Какого позора? Разве то, что он сделал, не самый большой позор, который может быть в жизни человека. Разве это не самый большой грех, который ни чем нельзя искупить? Он пошел по очень опасной дороге и, встретившись с первой же неприятностью, сошел с нее. Нет, не сошел, сбежал. Это и есть позор.
— Значит, вы не считаете себя виноватым? Ну, конечно. Что для вас человеческая жизнь?
— Все. Но не я лишил его жизни. И я не считаю себя виноватым. И вы не виноваты. Я знаю, вам больно, но все пройдет. Все пройдет. Но если сейчас вы уйдете в монастырь, то это навсегда. Вы понимаете? Обратной дороги не будет.
— Это не важно. Вы правы, Василий совершил величайший грех, но я буду молиться за него. И может быть, тогда Господь простит его. И меня простит. Василию будет там хорошо, и он не будет держать на меня зла.
— Он и не держит.
Девушка смотрела на него непонимающим взглядом.
— Я говорил вам, что пришел сюда по двум причинам. Первая — предупредить вас о неразумности вашего поступка, а вторая — вот эта. — Он достал небольшой лист бумаги и протянул девушке.
— Что это?
— Письмо вашего мужа. Прощальной письмо, для вас.
— Вера смотрела на маленький конвертик, не решаясь взять его. Страх отразился на ее лице. Чего она боялась? Его осуждения или, наоборот, прощения? Выждав какое-то время. Она все же поборола свой страх и взяла конверт. Дрожащими пальцами, она развернула его и медленно стала читать. Крупные, горькие капли потекли из ее глаз. Она сама не могла понять, откуда они взялись.
Роман ничего не сказал, молча, наблюдая за девушкой.
— Вы, вы читали? — Дрожащим голосом спросила она.
— Нет, — ответил его высочество. — Но я уверен, что он простил вас.
— Простил, — сквозь слезы улыбнулась она. — И вас простил.
Его высочеству неприятно было слышать эти слова. Они были для него хуже проклятий всех его врагов. Поэтому, подавив в себе, все чувства, он холодно произнес:
— Я не нуждаюсь в его прощении. Это был его выбор.
— Его? — Удивленно спросила Вера.
— В течении нашей долгой жизни мы попадаем в разные ситуации, но каждый сам для себя решает, по какому пути ему пойти.
— А вы безжалостны. — Тихо и удивленно произнесла девушка. — Но я буду молиться и за вас. Чтобы господь указал вам правильный путь.
Роман последний раз посмотрел на девушку. Он понял, что она не изменит своего решения и похоронит себя в стенах монастыря. В его власти было запретить ей, совершить этот поступок, но, заметив непреклонную решимость в ее глазах, он отступил. «Что ж, это ее выбор».
— Прощайте, — кивнул он девушке.
— Прощайте, ваше высочество.
Роман ничего больше не сказал, лишь развернувшись, направился к выходу. Постепенно он ускорил шаг, мечтая поскорее оказаться на улице. Стены этого дома давили на него. Он решил сегодня совсем не ездить во дворец. Дела подождут.
Когда он приехал домой, Екатерина Алексеевна была дома одна. Анна уехала к Паниным, а Александр к своим друзьям, с которыми давно не виделся.
Роман прошел в оранжерею, и застал супругу за любимым занятием. Екатерина любила цветы. Зимний сад дарил ей большую радость.
«А вот Анне совсем это не интересно», — задумчиво наблюдал Роман за супругой. И тут же улыбнулся. Анна была совсем не похожа на свою матушку. Она была вся в отца.
В этот момент Екатерина Алексеевна заметила его высочество и обеспокоено взглянула на него.
— Роман, когда вы пришли?
— Только что, — улыбнулся он.
— Все хорошо?
Его высочество отошел от двери и подошел к княгине. Взяв ее за руку, нежно улыбнулся:
— Все хорошо? — переспросил он. — К моему великому сожалению, эта фраза стала теперь обязательной и звучит из ваших уст каждый раз вместо приветствия.
— Ну, что вы, — смутилась Екатерина.
— Мне очень жаль, что я заставил вас волноваться. — Он коснулся губами сначала одной руки, потом второй. Не отпуская ее, продолжил. — Все хорошо. Простите меня за тот инцидент.
— Роман…
— Нет-нет, молчите. — Нежно говорил он. — Это просто усталость. Но теперь все в порядке. И я благодарен вам за то, что вы рядом. Я так редко говорю вам об этом. Но я благодарю Бога за то, что вы есть у меня.
— И я. — Немного смущенно ответила княгиня.
— Я хочу попросить вас об одной вещи.
— О какой?
— Никогда не забывайте об этом. Я не очень умею выражать свои чувства, скорее наоборот.
— Но мне это и не нужно. Я и так знаю, что вы любите меня. А слова, они совсем ничего не значат.
Роман смотрел на нее с нежностью, на какую был только способен. Потом коснулся губами ее губ, и на сердце стало тепло и спокойно. Тень Василия Ростопчина больше не мучила его. Он примирился с собой и со своей ролью во всей этой истории. Он совершил ошибку и получил еще один хороший урок в своей жизни. В этот момент он дал себе слово больше ни когда не повторять этой ошибки.
Екатерина обнимала мужа и благодарила господа за то, что все обошлось. Роман так напугал ее. Но теперь все позади. Ее любимый сын вернулся, дочь стала вести себя более прилично. И ее вера в лучшее, передалась каким-то образом и его высочеству. Он улыбнулся супруге и, подхватив ее на руки, со смехом закружил по комнате, пряча глубоко внутрь все остальные мысли и переживания.
