— Срочно на выход!
Испенков посмотрел на него с чисто белорусской невозмутимостью, надел поплотнее наушники-шумофоны и вернулся к грохотавшему дизелю. Погибавшему кораблю нужна была энергия, нужен был свет, чтобы все, кто застрял еще в его недрах, успели выбраться наверх. Испенков и сейчас лежит там, на нижней палубе затопленного третьего отсека. Десять лет длится его бессменная вахта. И командир «Комсомольца» капитан 1-го ранга Евгений Ванин, как и капитан ставшего притчей во языцех «Титаника», как и многие командиры цусимских броненосцев, верный старинной морской традиции, разделил участь своего корабля…
Теперь по происшествии стольких лет стало ясно, что гибель атомной подводной лодки К-278 («Комсомолец») носила эсхатологический характер. Она была таким же предвестником крушения советского государства, как гибель дредноута «Императрица Мария» в 1916 году предзнаменовала крах Российской империи. Ни «корабль ХХI века», как справедливо величали титановую сверхглубоководную атомарину, ни создавший ее Советский Союз в двадцать первый век не вошли.
Для Военно-Морского Флота СССР (да и нынешней России тоже) та апрельская катастрофа в Норвежском море означала не просто потерю одного корабля и сорока двух моряков, но и пресечение перспективнейшего научно-технического направления. Был поставлен крест на программе создания качественно нового подводного флота страны — глубоководного. Программе, обеспеченной уже многими мировыми приоритетами.
Мы сидим в тесной комнатушке, где размещена одна из самых влиятельных организаций Санкт-Петербурга — Клуб моряков-подводников. Его президент бывший командир атомной подводной лодки капитан 1-го ранга Игорь Курдин взял на себя труд достойно отметить печальную годовщину: заказать панихиду в Морском соборе, собрать на поминальный ужин остатки экипажа К-278. Девизом Клуба стали слова: «Подводный флот — это не работа и не служба, это судьба и религия».
— Игорь Кириллович, за двенадцать лет следствия по делу гибели «Комсомольца» так и не всплыли имена прямых виновников гибели уникального корабля…
— Их нет, да и быть в этом случае не может. Вина, как расплесканная кровь, забрызгала ВСЕХ, кто хоть как-то причастен к созданию и эксплуатации этого небывалого корабля. Ведь «Комсомолец» в конечном счете погубила бедность той страны, которая сумела сотворить титановый корпус, но не смогла содержать людей в этом корпусе.
Это аксиома: у такого корабля, как сверхглубоководный крейсер типа «Плавник», да и у любого подводного крейсера стратегического назначения должны были быть два экипажа — боевой и технический. Один управляет им в море, другой обслуживает его в базе. Более того — оба этих экипажа должны были состоять из профессионалов-контрактников, а не из матросов срочной службы, которые за два года, проведенных в прочном корпусе и близ него, только-только войдут в курс дела и которых постоянно отрывают от тренировок и учений на всевозможные хозяйственные дела. Но как раз именно на этом-то и решили сэкономить. Хотя стоимость содержания технического экипажа составляла лишь долю процента от стоимости самого корабля. Известно чем оборачивается экономия на спичках…
— Но ведь были же созданы атомные подводные лодки 705 проекта класса «Альфа», где весь экипаж состоит из офицеров и мичманов…
— Да, это так называемые лодки-автоматы. Конечно же, уровень подготовки такого экипажа стоит несравнимо выше, чем у матросов срочной службы. Флот не потерял ни одной «Альфы» по вине личного состава, хотя в том же Норвежском море и опять же в апреле, только семью годами раньше, на АПЛ К-123 произошел выброс жидкометаллического теплоносителя по причине межконтурной неплотности парогенератора — заводской причине. Тем не менее облученные моряки-профессионалы сумели спасти корабль и вернуть его на базу.
К сожалению, идеологи подводного судостроения ушли от курса на строительство «малонаселенных» лодок-автоматов, хотя это направление опережало по всем показателям на 10—20 лет все строившиеся и проектируемые в то время подводные лодки.
Вторая аксиома состоит в том, что ни на каком корабле аварийная ситуация не должна развиваться так, как развивалась она на злосчастном «Комсомольце» — лавинообразно — с отказом и возгораниями многих систем и агрегатов.
За минувшие годы о трагедии «Комсомольца» написан добрый десяток книг и монографий. Свой взгляд на подводную катастрофу века высказывали и моряки, и инженеры, и журналисты, и врачи. Одна из книг принадлежит перу заместителя главного конструктора атомной подводной лодки «Комсомолец» Д. А. Романову. Ее главный тезис: трагедия близ острова Медвежий произошла из-за катастрофического разрыва между уровнем технической оснащенности современных подводных лодок и уровнем профессиональной подготовки подводников. В книге часто поминается и мое имя, как представителя иной точки зрения на причины гибели К-278.
Глубокоуважаемый Дмитрий Андреевич! Несмотря на все сарказмы, которые вы отпускаете по моему адресу, я все же преклоняюсь перед вашим конструкторским талантом и инженерным даром ваших коллег, создавших уникальнейшие и во многом непревзойденные в мире подводные корабли. С вами невозможно спорить, когда вы разбираете ту или иную систему «Комсомольца». Но вы не убедили меня в безгрешности наших проектантов и особенно судостроительной промышленности перед флотом. Не понаслышке знаю, какими «минами замедленного действия» оборачиваются для моряков и отдельные просчеты конструкторов, и заводской брак строителей. Техническое совершенство наших атомных кораблей рассчитано на абсолютное моральное совершенство тех, кто сидит за их пультами. Сверхсложная машинерия требует сверхстрогой жизни своих служителей. Они не должны быть подвержены никаким человеческим слабостям, их не должно ничто волновать на покинутом берегу, эти сверхаскеты должны жить четко по распорядку и столь же четко выполнять все сто двадцать пять пунктов эксплуатационных инструкций, обладая при этом непогрешимой памятью, стопроцентными знаниями и неутомимостью биороботов. Такова жесткая конструкторская заданность к системе «Человек — АПЛ». Но система, в которой ошибка одного человека не может быть устранена усилиями десятка специалистов, — ненадежная система.
Не очень-то патриотично обращаться ныне к мнениям американских профессионалов, но ведь как не было, так и нет пророков в собственном отечестве. Вот что заявил девять лет назад Конгрессу США руководитель программы ВМС по ядерным двигателям адмирал Брус де Марс: «У советских абсолютно другая философия, при которой — в особенности на кораблях более ранних классов — не придается никакого значения человеческим жизням или окружающей среде. Это отношение ужасно. У нас в стране нашу организацию давно бы упразднили — и правильно бы сделали. Мне кажется, что теперь эти проблемы понемногу проникают в советскую прессу и профессиональные военно-морские журналы». Да, проникают, и не только в журналы, но и в сознание флотоводцев и флотостроителей. Во всяком случае, в это очень хочется верить.
Немало было сломано копий в полемике — поднимать со дна морского затонувшую атомарину или не поднимать.
— Анализ видеозаписей, фотографий, измерений, — утверждает ведущий специалист Института океанографии РАН доктор технических наук Анатолий Сагалевич, — показал, что поднимать «Комсомолец» нецелесообразно. Атомный реактор надежно заглушен, и, как показали результаты измерений, опасности выхода радиоактивных веществ из него не существует. В то же время две ядерные боеголовки торпед, находящиеся в носовом отсеке лодки в агрессивной морской среде, подвергаются коррозии, что может привести к утечке плутония. Чтобы предотвратить или снизить до минимума выход плутония в окружающую среду, в 1994 и 1995 годах усилиями нескольких экспедиций на исследовательском судне «Академик Мстислав Келдыш» был частично герметизирован торпедный отсек затонувшей лодки.
Игорь Курдин вставляет в видеомагнитофон кассету, и на экране возникает сумрачный силуэт расколотого ударом о грунт и взрывом одной из неядерных торпед носовой части «Комсомольца». Это съемка с борта глубоководного обитаемого аппарата «Мир».
«Проходим палубу от носа до кормы, — комментирует Анатолий Сагалевич, инициатор и ветеран многочисленных погружений к затонувшему на полуторакилометровой глубине исполину. — Приближаемся к рубке, поднимаемся вверх, огибаем ее слева и доходим до проема, где размещалась всплывающая спасательная капсула. Внизу виден люк, через который покидали лодку последние ее обитатели во главе с командиром. Они вошли в капсулу, надеясь, что она вынесет их на поверхность, однако недобрая судьба распорядилась иначе…
Кормовая часть лодки сверкает в лучах светильников аппарата „Мир-1“ как новенькая. Даже не верится, что она покоится на дне. А вот и седьмой отсек, где возник пожар, с которого, собственно, и началась трагедия…»
