— Мне есть чем вам помочь. Ещё раз разошлём ориентировки с портретом Остапа, ещё раз проверим все малины в городе. Может, где и зацепим. Я поговорю с начальником МУРа.
Вангол прервал Владимира:
— Володь, ты понимаешь, этот архив не должен попасть ни в чьи руки, он должен быть просто уничтожен. Если Остапа возьмёт уголовный розыск, архив так или иначе попадёт в ГПУ, а этого допустить нельзя.
— Почему?
— В этих бумагах данные на тысячи сексотов, работавших в лагерях. Но там же и данные на людей, работавших против администрации лагерей, групп сопротивления. Для них это будет смертным приговором, — пояснил Макушев, чем, в свою очередь, удивил Вангола. — Конечно, там всё зашифровано, но думаю, в ГПУ есть неглупые люди, которые найдут ключ к шифру. Скажу больше, наверняка там есть информация и на меня, и на Волохова.
Владимир озадаченно скрёб пальцами затылок.
— Да, весёлая история. Что делать-то будем?
— Ладно, утро вечера мудренее, — подвёл итог разговора Вангол.
В обед следующего дня, когда тщательно оберегаемый сон Степана и Вангола был нарушен рёвом учебной воздушной тревоги, в дом вернулся Владимир. Ни слова никому не говоря, он сразу вошёл в комнату, где отдыхал Вангол.
— Есть хорошие новости. Наш общий знакомый объявился. Ещё вчера пришло спецсообщение, читайте. — Он протянул Ванголу лист бумаги.
Вангол прочитал текст и положил лист на стол.
— Володя, позови Степана, — попросил он.
Тот вышел из комнаты и скоро вернулся вместе с Макушевым. Вангол уже был одет.
— Остап проявил себя. Этот зверь не может без людской крови. Вот читай. В районе Иркутска в поезде его опознали, но он, тяжело ранив сержанта Кулакова, скрылся, спрыгнув с поезда. По показаниям проводника вагона, проездные документы у него были на имя то ли Белова, то ли Белкова до станции Могоча.
— Знакомые места, Вангол, — улыбнувшись, сказал Макушев.
— Да, капитан, до боли знакомые места.
— Чего это его туда понесло? Рискует. Там не Москва, вычислить там — труда не представляет. Зачем? — спросил Владимир.
— Я не придал сразу значения тому, что узнал от Василя. — Видя вопрос в глазах Владимира, Вангол пояснил: — Нам удалось встретиться с одним из подручных Остапа. Так вот, Остап говорил ему, что где-то в тайге спрятал золото, якобы вынесенное им из лагеря. — Вангол замолчал, было видно, что он пытается вспомнить что-то важное. — Так. Они готовились к поездке. Потеряв Василя, Остап поехал один. От Остапа Василь узнал, что золото где-то в пещере под охраной чёрного дракона, так шутил Остап. — Вангол опять замолчал. Его лицо было отрешённо сосредоточенным. Казалось, он неимоверным усилием воли вытаскивает из каких-то глубин информацию. Владимир и Степан молча наблюдали, как Вангол думает. — Мне кажется, я знаю, где искать эту сволочь.
— Где? — почти одновременно спросили Владимир и Степан.
— Если коротко, то в забайкальской тайге есть пещера, в которой полно оружия и боеприпасов. Откуда там всё это, неизвестно, но явно со времён Гражданской войны. Так вот, перед этой пещерой, на берегу реки из огромной лиственницы вырезана голова лошади. Когда я впервые увидел это изваяние, мне показалось, это дракон. Я хорошо знаю те места. Думаю, Остап идёт туда.
— Ты был в той пещере? — спросил Степан.
— Да, но никакого золота я там не видел. Хотя стоп, именно там я нашёл золотые часы, но этим часам много лет. Это не то золото, которое воруют в лагерях. Что-то здесь не так.
— Так или не так, Остап точно туда чешет. Что будем делать? — спросил Степан.
— Что делать? Нам нужно его опередить и встретить там или, по крайней мере, идти по следу, пока не догоним. Но есть одно обстоятельство: у нас нет документов для легального передвижения. Мы сейчас вне закона, Владимир. Я диверсант-разведчик, должен сейчас находиться в прифронтовой полосе и выполнять боевое задание своего руководства, причём именно это задание и привело нас в Москву. Объяснить своему начальству, зачем я здесь, значит дать возможность органам взять Остапа с архивом, что не входит в наши планы. Так?
Оба кивнули.
— Степан вообще должен быть уже убит или быть в числе без вести пропавших. Объявись он сейчас своему руководству, ему трудно будет объяснить, как он попал в Москву, могут пришить дезертирство. Вот такая ситуация. Попадаться нам никак нельзя, а попасть в Иркутск необходимо. Что делать?
— Я еду с вами в Иркутск, попробую убедить начальство, что задержание Остапа — дело особой важности и необходима отправка оперативной группы МУРа. У меня очень хорошие отношения с начальником.
— Владимир, будет лучше, если с ним встречусь я, — сказал Вангол.
— Хорошо, я приглашу его сегодня к нам, думаю, он согласится.
Вечером Ванголу пришлось рассказать всё начальнику МУРа, седому, крепко сбитому полковнику НКВД. Они говорили наедине. Чем закончился разговор, осталось для Макушева и Арефьева тайной, так как полковник, сухо попрощавшись после разговора, отказавшись даже от чая, ушёл. Через два часа он вернулся.
— Ну, Арефьев, задал ты мне задачу, — войдя в квартиру, сказал он. — Пусть не совсем всё законно, возьму грех на душу. Собирайтесь, вот документы на вашу группу. Да, да оперативную группу МУРа по задержанию особо опасного преступника по кличке Остап, совершившего ряд дерзких убийств и грабежей в Москве. Здесь всё необходимое. — Он положил на стол пачку документов. — Торопитесь, поезд через час, машина у подъезда.
— Во чудная, давай, давай, за мной! Но, твою мать! Что за напасть! — Казак тащил за узду лошадь, которая, упираясь всеми четырьмя ногами, ни в какую не шла вперёд. — Что за чертовщина, Акимыч, до камня лошади идут, а дале ни в какую. Может, скалы боятся, вона как нависает. Разгружай здеся. Ничё, перетаскаем, время дорого, снимай вьюки, я подсоблю.
Весь день до вечера казаки вьючили лошадей и поднимали груз к пещере. Лошади вели себя странно, нервничали, когда подходили к пещере, ни одна не пошла за камень, отгораживающий вход. Назад по тропе неслись как бешеные. Еле сдерживая их, казаки ругались благим матом и не знали, что делать. Сотник, видя такое дело, приказал завязать лошадям глаза. Так и водили в поводу дрожащих всем телом коней, вверх и вниз вслепую. Узкая тропа не позволяла разойтись лошадям, потому работа затянулась до вечера. К вечеру весь груз был поднят.
— Господин капитан! Однако, ещё ночевать придётся, не управились, только оружие и боеприпасы занесли, ящики сложили ближе к входу, как вы распорядились, — доложил сотник Павлову.
— Добро, сотник. Что ж, ночевать так ночевать. Выставляй охрану у пещеры.
— Уже выставил, вашбродь.
Ночь тянулась бесконечно долго, почти никто не спал.
Причину бессонницы никто не мог объяснить ни самому себе, ни кому другому.
«Ох и муторно что-то на душе», — ворочаясь в палатке, думал капитан Павлов.
«Скорее бы уйти отсель», — думал сотник.
«Ой, вернуться бы скорее домой, упасть с разбегу в тёплые донские волны, испить из колодца чистой родной водицы, а потом закрыться в доме с женой на неделю, нет, на две недели. И никуда не выходить!» — думали, наверное, все казаки, который год мотавшиеся вдали от родных степей.
«И кому же это надо было так Россию измахратить, так поглумиться над ней! Как от укуса ядовитого паука, рванула она, сбросив седока, через чертополох и кусты колючие, изорвала до крови шкуру, израненная и безглазая мечется из стороны в сторону, раня и калеча себя и всех, кто на пути попадает. Ох, беда-бедучая, и когда же всё это кончится?!» — думал Акимыч, коротая ночь у костра.
К утру похолодало. Подул северный ветер, леденя руки и лица.
— Давайте, хлопцы, по-походному наверх, в сопку, к пещере. Коней там вяжите, до обеда управимся — и в путь, — суетился сотник, расталкивая вповалку спавших у костров казаков. — Там, ребятки, уже чай горячий да каша в котлах преет, вас дожидается.
Оставленные у пещеры в охрану казаки действительно к рассвету уже развели костры и готовили еду.
— Молодец у нас сотник, обо всём подумал, — одобрительно переглядывались между собой казаки, седлая лошадей и собирая вещи в ставшем уже ненужным лагере.
Соорудив несколько факелов, Павлов с сотником и несколькими казаками вошёл в пещеру. Небольшой зал, открывшийся через несколько метров, уходил в темноту. Слева вдоль стены стояли аккуратно составленные казаками ящики с винтовками и патронами. Павлов прошёл дальше и в глубине увидел проём. Это был проход в другой подземный зал. Туда и направился капитан. Освещая факелом себе дорогу, он уверенно шагал, и его шаги гулким эхом отдавались в пещере. Следом спешил сотник с казаками.
— Подождите здесь, — приказал капитан, шагнув в проход.
Необъяснимая тяжесть легла на плечи капитана, как только он сделал первые шаги в открывшийся перед ним переход. Слегка пригнувшись, он шагнул дальше и вошёл в большое, теряющееся в темноте пространство. Пол под ногами был сухой и ровный, несколько тяжёлый воздух, как показалось капитану, вызвал у него нечто вроде головной боли.
