то ему нужно еще много, много учиться и крепить свое здоровье. Парень он способный и имеет все данные для того, чтобы стать хорошим, крепким, хорошо подкованным советским человеком. Мы с тобой постараемся свой долг выполнить, а они будут продолжать родное нам всем и великое дело.
Ну а куколка Горданочка пока пусть будет только здорова и весела – нам с тобой на радость и утешение. Помню, как она своим лепетом заставляла меня забывать все заботы. Как она растет и развивается? Привила ли ты ей дифтерию?
Для Борисика я собрал много трофейных почтовых марок. Не знаю, как это выглядит с точки зрения коллекционеров, но мне лично и смотреть на них противно.
Если суровый долг заставит меня еще и после войны оставаться вдали от Родины, будем исходить из этого в устройстве нашей семейной жизни. Если обстоятельства позволят, вызову тебя к себе еще этим летом с детьми. На зиму все же придется их вернуть в Москву для продолжения образования в будущем учебном году. А ты бы с Горданочкой остались со мной. Ну да об этом еще рановато говорить. Поживем – увидим.
Знайте только все, что я очень много о Вас думаю и крепко Вас люблю. Расцелуй за меня всех ребят по старшинству. Целую тебя, моя родная, от всей души.
Твой муж Леонид».
Впрочем, мечтам о летнем отдыхе с семьей в Югославии не суждено было сбыться.
В марте 1945 года Линицкого вызвали в штаб югославской Народно-освободительной армии, где его лично принял маршал Тито. Они обнялись, как старые друзья, долго и мирно беседовали о жизни после войны в Югославии и в Советском Союзе. Тито выразил надежду, что окончание войны не станет для них двоих окончанием их дружбы и сотрудничества.
– Я тоже на это надеюсь, товарищ маршал.
– Генерал Корнеев сообщил мне, что тебе присвоено звание подполковника и о награждении очередным орденом, – сказал Тито.
– Да, мне уже сообщили об этом.
– А я тебе сообщу другую новость, Леонид. Я подписал указ о награждении тебя за большой вклад в дело борьбы с нашими общими врагами орденом Партизанской звезды III степени.
Линицкий тут же поднялся и встал по стойке «смирно».
– Служу югославскому народу!
Тито протянул Линицкому руку для крепкого рукопожатия. Они так же горячо обнялись, будто предчувствуя, что эта встреча станет для них последней.
В конце апреля, за две недели до капитуляции Германии Леонида Линицкого отозвали на родину, в Москву.
На него нахлынули такие теплые чувства, поднялось такое лирическое настроение, что он не удержался и в его голове родились стихи:
Словены, сербы, черногорцы,
Хорватов древних племена,
Поляки, чехи, македонцы —
Как славны Ваши имена.
В Вас бьется сердце словянина
И в жилах кровь его течет,
А Ваша совесть гражданина
На подвиг пламенно зовет.
Известны всем Ваше геройство
И славных предков имена,
Талантливость и благородство
И душ словянских ширина.
Народ советский старшим братом
В семье словянства стал давно,
Его рукой, его булатом
Уж к вам прорублено окно.
Фашизма гидру разгромили
Мы, навалившись всей семьей,
Ее, как гада, раздавили
Мы не рукою, а ногой.
Застрельщики культуры новой,
Культуры мира и труда,
В наш век и славный и суровый
Теперь мы вместе – навсегда.
10 апреля 1945 г., Хорватия
1.
В конце апреля 1945 года Линицкий вернулся в Москву. Здесь уже его ждали Екатерина Фёдоровна, Мария Николаевна и трое детей. Им выделили квартиру на 7-й улице Текстильщиков. Теща за эти годы сильно сдала, осунулась, похудела, стала часто болеть. Жена же, наоборот, располнела и из-за ее маленького роста напоминала Линицкому известного героя одной русской народной сказки. И всякий раз, глядя на жену, он улыбался.
Порадовали его и дети. Галина стала уже совсем взрослой и характером явно пошла в отца. 15-летний Борис сильно вырос, возмужал, голос стал ломаться. А крошка Гордана в первые дни не слезала с рук отца. Правда, поначалу дочка испугалась его и плакала, когда он пытался взять ее на руки. Матери с трудом удалось ее успокоить, а затем заново знакомить с родным отцом.
Галина первым делом сообщила отцу, что учится на 1-м курсе Военного института.
– В прошлом году как раз открыли новый факультет военных переводчиков. И я попала в первый набор.
– Надеюсь, это был твой осознанный выбор.
– А куда мне было деваться, если у меня папа с мамой – оба разведчики, – засмеялась дочь.
Леонид Леонидович с Екатериной Федоровной также не смогли удержаться от смеха. И тут подал голос Борис:
– А я после школы тоже пойду учиться в Военный институт.
– Ты, Борисик, сначала школу закончи, – перестав смеяться, Екатерина Федоровна потрепала сына по вихрам.
– Ты что, мама, сомневаешься во мне?
– Ну что ты, сынок! Ни в коем разе.
– Ну а как у тебя дела на личном фронте? – поинтересовался Линицкий. – Женихается к тебе кто-нибудь или пока еще раздумывают?
Теперь уже Борис прыснул в кулак, а когда поднял глаза и посмотрел на сестру, увидел перед собой ее кулак, который она, стоя к нему спиной, показала незаметно для родителей. Борис слегка насупился, но промолчал.
Екатерина Фёдоровна, со своей стороны, с улыбкой смотрела на Галину.
– Я так понимаю, Галочка, мама и брат твои что-то знают, – опытным взглядом разведчика Линицкий мгновенно оценил обстановку. – Может быть, ты и мне расскажешь? У нас в семье никогда не было тайн друг от друга.
Галина немного покраснела, но решительно подошла к отцу, села рядом с ним на диван, прижалась, положив голову ему на плечо.
– Конечно, папочка, я тебе все собиралась рассказать. Просто, хотела не просто так, а пригласить в гости своего хорошего товарища.
– Ну, так приглашай! С удовольствием познакомимся с ним. Правда, Катенька?
– Конечно! – согласилась Екатерина Фёдоровна.
– Это мой однокурсник. Он тоже будет военным переводчиком. Просто мы изучаем с ним разные языки – у него китайский…
– Так скажи отцу, хоть как его зовут, – перебила ее мать.
– А я разве еще не сказала?
– Не-ет! – одновременно воскликнули мать с отцом.
– Его зовут Володя Виноградов. Хороший парень, просто стеснительный очень, поэтому с ним почти никто не дружит.
– Ну, стеснительность
