ни старались, вода не выходила.
- Стоп-краны должны быть закрыты.’
Насосы питались от труб, которые забирали воду из реки. Краны, открывавшие их, находились на нижней палубе, которая была плотно забита хлопком.
Хлопком, который теперь был в огне.
Пламя начало лизать верхнюю палубу. Экипаж начал паниковать. Крича, уговаривая и угрожая, Мак-Мурран собрал их в цепи ведер, вычерпывая воду через борт и выплескивая ее на хлопок. Но этого было слишком мало, слишком поздно. Как только вода погасила один клочок пламени, жар огня высушил хлопок и снова поджег его.
С тошнотворной уверенностью Макмерран понял, что вот-вот потеряет свой корабль.
- Покинуть корабль! - призвал он. - Спасайтесь сами!’
Это было зрелище, которое никто в Новом Орлеане никогда не забудет. Десятилетия спустя те, кто был свидетелем этого, все еще говорили о нем с благоговейным трепетом своим внукам.
С хлопком, плотно упакованным вокруг его главной палубы и его котельной палубы, пламя охватило "Уиндемир", как тюк соломы. Но он еще не достиг кормового колеса, и жара, казалось, только заставляла его двигаться быстрее. Он несся вдоль реки, оставляя за собой клубы дыма и пламени, прорезая полосу разрушения в потоке речного транспорта. Маленькие лодки были разбиты вдребезги под его носом. Большие суда, стоявшие на якоре, пытались уйти с его пути, но времени не было. Он отталкивал их в сторону, пробивая огромные дыры в их корпусах – и все, к чему он прикасался, само загоралось и присоединялось к пожару, пока вся река, казалось, не загорелась. Это была полнейшая паника. Многие в толпе попытались бежать, а лошади, ожидавшие с экипажем, встали на дыбы и ударили копытами.
Только один человек на пристани оставался совершенно спокоен. Мунго не двинулся со своего места у склада, но наблюдал за происходящим с почти безмятежным выражением лица.
Там его и нашла Камилла.
-"Что ты наделал?" - закричала она. Дым, поднимающийся над водой, сделал ее белое платье серым. Пепел упал ей на лицо и стал черным от слез. - "Мой сын на борту".
Письмо от Честера пришло только сегодня утром и подтверждало, что они с Исааком едут на пароходе, но Мунго это известие, похоже, не удивило.
- Исаак в полной безопасности, - сказал он.
Над водой раздался грохот. Огонь прогорел сквозь колонны, поддерживавшие ураганную палубу "Уиндемира"; теперь она рухнула в извержении искр, которые угрожали поджечь весь город. Столб пламени взметнулся в воздух, когда доски палубы сгорели в аду. - Камилла закричала .
Но одно судно избежало разрушения невредимым. Маленький катер поплыл прочь от горящего парохода, обдуваемый горячим дыханием огня позади. Искры и горящие угли дождем сыпались вокруг него; это было чудо, что он не загорелся. Один пылающий уголек коснулся его паруса; в парусине начала открываться черная дыра. Зрители на пристани ахнули, но команда была начеку. Они вылили на парус ведра воды, чтобы смочить его.
На носу стояли три грязные фигуры, которые, очевидно, были вытащены из воды. Один из них был великан с оливковой кожей, голый по пояс и с непокрытой головой. Вторым был ребенок. Третьим был Честер Марион.
Катер подошел вплотную к причалу. Толпа хлынула вниз по ступеням, так стремясь помочь, что чуть не потопила лодку. Протянулись руки; казалось, что нет никакого выхода. Но великан нашел выход. Взвалив мальчика на плечи, он двинулся вперед; толпе пришлось уступить дорогу, чтобы не быть сброшенной в реку. Честер последовал за ним, весь мокрый, и если кто-то хотел утешить его или поздравить со спасением, то один взгляд на него заставлял их отпрянуть в ужасе. Его голый череп был ошпарен красным и покрыт волдырями. Брови у него сгорели, а на щеке виднелся багровый след от ожога, нанесенного горящим куском дерева. Его лицо было черным от сажи, а рубашка висела на нем обугленными лентами. Должно быть, она загорелась еще до того, как он прыгнул в воду. Сквозь дыры в ткани можно было разглядеть еще больше волдырей, покрывающих его тело, словно чешуя какой-то отвратительной рептилии.
Типпу опустил Исаака на причал. Камилла подбежала к мальчику и, подняв его на руки, погладила по лицу. Она пробиралась сквозь толпу, пока не нашла Мунго.
- Мы свободны. Слезы все еще текли по ее лицу, но глаза ее блестели от удивления и восторга. - Мы должны идти немедленно, пока Честер не увидел тебя.’
Челюсть Мунго была плотно сжата. - Пока нет.’
- Но ты добился того, чего хотел.- Она потянула его за руку, как ребенка. Мунго не двинулся с места. - Ты уничтожил Честера, и я вернула своего сына. Если мы будем ждать, то рискнем всем.’
Мунго едва взглянул на нее. Он все еще смотрел на разбитый пароход с восторженным выражением лица.
‘Я еще не закончил с Честером.’
Пламя на "Уиндемире" начало ослабевать, так как гореть было уже нечему. Оно светилось тускло-оранжевым светом, изображая то, что осталось от ее обугленного скелета. Завеса пара поднималась от его ватерлинии там, где огонь касался реки. Наблюдатели на берегу снова задышали.
Потом котел взорвался.
Грохот обрушился на Новый Орлеан подобно раскату грома, от которого задрожали окна и застонали церковные колокола. Обломки машин, бревна, мебель и человеческие тела взлетели в столб огня, который достигал тысячи футов в воздухе. Когда они достигли своей вершины, они выгнулись дугой, как струи фонтана, проливаясь дождем по всему городу. Один из железных шатунов пробил стену дома, как пушечное ядро. Искалеченные трупы и части трупов падали на площадь перед собором и цеплялись за ветви деревьев. Град горящих углей обрушился на город. Мужчины, шедшие по своим делам, прогуливающиеся женщины, младенцы в колясках получали ужасные ожоги. Там, где падали угли, вспыхивали новые огни. Город был в смятении.
На воде взрыв расколол корпус "Уиндемира" надвое. Он рухнул внутрь и утонул в клубах пара, две половины парохода сложились вместе, как закрывающаяся чудовищная челюсть. А потом она исчезла. Все, что осталось - это обломки, и шипение, когда горящие обломки дождем посыпались на воду.
Как глаз бури, причал оставался странно отстраненным от побоища. Мощь взрыва отбросила обломки далеко над головами зрителей. В то время как кровь и огонь пожирали другие части города, причал и дамба оставались нетронутыми.
Все взгляды обратились к Честеру. Толпа образовала вокруг него полукруг,
