Зов ворона - Уилбур Смит

- Право кошки на мышь, право сильного на слабого. Естественный закон существования.- Август Мунго Сент-Джон, Полёт сокола.

Эта книга для моей жены, Нисоджон, потому что мое восхищение ею и недвусмысленная любовь, которую она распространяет, заставляют мое сердце и ум постоянно биться.

***

Дорогой читатель,

Прошло сорок лет с момента публикации "Сокол летит", первого романа в серии бестселлеров "Баллантайн", в котором фигурирует персонаж, которого мои поклонники любят и любят ненавидеть: Мунго Сент-Джон.

Некоторые могут сказать, что Мунго Сент-Джон-воплощение самого зла: работорговец, который крадет коренных африканцев и продает их владельцам плантаций в Соединенных Штатах. Но Мунго, обаятельный, умный и неотразимый для всех окружающих – как мужчин, так и женщин – проявляет сострадание к своим рабам и даже демонстрирует намек на сомнение в своем месте в этой темной главе истории человечества. Его сложная личность заставляет прекрасную и решительную Робин Баллантайн усомниться в своих чувствах к нему и позволить себе увидеть в нем нечто иное, чем работорговец. Как и все хорошие персонажи, Мунго полон противоречий: он одновременно злой и героический, сложный персонаж, отражающий исторические времена, в которые он жил.

С момента запуска моей страницы в Facebook многие мои читатели спрашивали меня ‘ " когда история Мунго Сент-Джона будет продолжена?’ Я вернулся и снова увидел Сокола, и меня снова потянуло к этому человеку, который был одновременно доктором Джекилом и мистером Хайдом. Откуда он взялся? Что им двигало? Почему он так, как он в Соколе летит?

Зов Ворона - вот мой ответ на эти вопросы. Это, без сомнения, самый интересный исторический роман, над которым я работал в течение некоторого времени, поскольку он заставил меня задаться вопросом об истории работорговли и ее влиянии на расизм в нашем мире. Как зло становится приемлемым в обществе? Как это уместно для кого-то, чтобы держать другого человека в качестве своей собственности?

Мне посчастливилось работать с соавтором, который идеально подходил для того, чтобы помочь мне исследовать Новый Орлеан и Виргинию 1840-х годов. Корбан Аддисон, очень опытный романист и сам житель Виргинии, помог оживить мир Мунго.

Мы надеемся, что вы найдете "Зов Ворона" увлекательным исследованием умирающих дней работорговли. Это кажется важным вкладом в наше понимание периода в истории, который продолжает бросать длинные тени на самые темные стороны человеческой души.

Как всегда, Уилбур Смит

***

Ни один человек не может надеть цепь на лодыжку своего собрата, не найдя, наконец, другой конец цепи на своей собственной шее.

Фредерик Дуглас

Комната была набита битком. Молодые люди в вечерних костюмах теснились по десять в ряд на скамьях; еще больше стояли по краям комнаты, прижавшись друг к другу. В освещенном лампами воздухе висел тяжелый запах пота, алкоголя и возбуждения, словно на окружной ярмарке шел бой за призовые места.

Но сегодня ночью не прольется ни капли крови. Это было общество Кембриджского Союза: старейший дискуссионный клуб в стране и испытательный полигон для будущих правителей страны. Единственная перепалка будет словесной, единственная рана для гордости. По крайней мере, таковы были правила.

Передняя часть комнаты была устроена как миниатюрный парламент. Обе стороны смотрели друг на друга с противоположных скамей, разделенных длиной двух мечей. Молодой человек по имени Фэйрчайлд, с рыжеватыми волосами и тонкими чертами лица, обращался к аудитории из-за почтового ящика.

- Сегодня вечером перед вами стоит предложение: "Этот дом считает, что рабство должно быть уничтожено с лица Земли". И в самом деле, дело настолько самоочевидно, что я чувствую, что мне вряд ли нужно его оспаривать.’

Кивки согласия; он проповедовал обращенным. Аболиционистские настроения были очень сильны среди студентов Кембриджа.

‘Я знаю, что в этом доме мы привыкли обсуждать тонкости права и политики. Но это не академично. Вопрос о рабстве говорит с высшим законом. Держать невинных мужчин и женщин в цепях, вырывать их из дома и доводить до смерти - это преступление против Бога и всех законов справедливости.’

На противоположной скамье большинство ораторов оппозиции мрачно слушали его речь. Они знали, что дело их безнадежно. Один из них наклонился вперед и стал крутить в руках носовой платок. Один из них смотрел на говорившего с такой грустью, что казалось, он вот-вот расплачется. Только третий казался безмятежным. Он небрежно откинулся назад, его губы сложились в ленивую улыбку, как будто он один был причастен к какой-то огромной шутке.

‘Если в вас есть хоть капля человечности, я призываю вас поддержать это предложение.’

Фэйрчайлд сел под продолжительные аплодисменты. Президент подождал, пока шум утихнет.

- Чтобы закрыть заседание для оппозиции, председатель обращается к мистеру Мунго Сент-Джону.’

Мужчина, сидевший на передней скамье, поднялся. Никто не аплодировал,но новая сила, казалось, наполнила комнату. Наверху, на галерее, где нескольким благовоспитанным юным леди разрешалось наблюдать за происходящим, пока они молчали, зашуршали кринолины и заскрипели корсеты, когда они наклонились вперед, чтобы лучше видеть.

Вы не могли игнорировать его. Ему было двадцать, но он казался на полголовы выше любого другого мужчины в зале. Его темные волосы ниспадали на воротник длинной густой гривой; загорелая кожа сияла таким блеском, какого не могло бы дать ни одно бледное английское солнце. Костюм был сшит так, чтобы подчеркнуть его фигуру - тонкая талия переходила в широкие мускулистые плечи, больше похожие на боксерские, чем на студенческие.

Если он и почувствовал направленную на него враждебность, то это не избавило его от легкой усмешки. Действительно, он, казалось, питался энергией толпы.

‘Сегодня вечером вы много слышали о предполагаемом зле рабства. Но бывал ли кто-нибудь здесь на больших табачных плантациях Виргинии или на хлопковых полях Миссисипи? Его дымчато-желтые глаза осмотрели комнату. - Это моя родная земля. Я родился и вырос в Виргинии. Рабство для меня - это не сенсационные репортажи в газетах и не адские проповеди. Я видел реальность этого.’

- Он понизил голос. - Эта работа тяжелая? Да. Получают ли богатые люди прибыль от труда других? И снова - да. Но не обманывайтесь этими фантазиями о жестокости и насилии, которыми вы торгуете. В Уиндемире – моем доме на берегу реки Джеймс – отец держит четыреста