Ознакомительная версия.
— Поменять бы сены-то, а то никуда не годные стали, — поймал себя на слове Борята и усмехнулся собственным мыслям.
За все то время, с момента, как хазарская орда нахлынула на мирное поселение, которым руководил бесстрашный пореченский воевода, Борята почти не ложился спать. Сейчас он сидел на грубо сколоченных деревянных нарах, поверх которых лежало что-то типа соломенного тюфяка и смотрел на свои покрытые мозолями ладони.
— Когда-то эти руки знали меч и копье, разили врага, а теперь… теперь даже мысли о мирном труде приходят раньше, чем мысли о войне и сражениях, — размышлял воевода.
Не сражаться и разрушать, а трудиться и созидать привык он в последние годы своей жизни, потерял навык боя, воинскую смекалку и задор. Пять веков назад пришли предки Боряты в эти края, и жили они на этих землях вольно и свободно, растили детей, сеяли и пахали. Бывало, ходили войной на соседей и воевали род на род, племя на племя, но, побеждая врага, взяв добычу, большего выкупа не требовали, не притязали на свободу и волю других народов. Сейчас, видя, как умеют сражаться хазары, видя, какое у них оружие и оценив их воинское умение, понял воевода, что не смогут славяне-радимичи выстоять против силы Дикого Поля, и даже победив сегодня, не спасут свои семьи, когда хазары придут снова. Только удача и случай спасли родичей в этот раз, в другой могло быть хуже. Тяжело было принять решение, славяне всегда ценили свободу, сражались за нее до конца и не жалели при этом своих жизней. Но сегодня, отдав жизни, они отдали бы жизни жен и детей своих, а этого допустить было никак нельзя. Завтра возьмет Борята всех вождей, пойдет на поклон к хазарскому хану, отдаст ему серебро и меха и станут последние радимичи данниками Каганата, как многие другие народы. Видно такова их участь, такова доля.
Утром с тяжелой душой Борята поднялся со своего примитивного деревянного ложа, служившего ему постелью, и услышал крики. В землянку к воеводе вбежал гонец и возвестил о том, что хазарский лагерь пуст.
Войско хазар возвращалось домой. Такого разочарования Сар-Авчи не испытывал никогда. Еще бы — потерять добычу, потерять треть войска, не добиться победы. Возможно, кто другой на его месте бросился бы на руссов, попытался бы отнять добычу и, зажатый меж двух огней, погубил бы себя и всех воинов, но он был мудр. Он, Сар-Авчи Хан, прославленный Белый Охотник не поступит глупо, он соберет новое войско и снова придет на эти земли, он покарает и непокорных славян, и разгромит грозных руссов, и вернется победителем к великому Беку.
Войско шло ускоренным маршем, преодолевая естественные преграды. Проходя мимо сгоревшего села, которое славяне звали Дубравным, хан вспомнил о единственной своей победе в этом походе. Битву за Поречное, где враг не был разбит, а лишь отступил, победой назвать было нельзя. Но облик разоренного поселения, напоминавшего о недавнем удачном налете, не радовал сердце хана, а напротив, приносил тоску и уныние, словно демонстрировал наглядно то, что в скором времени может ждать его самого. На обгоревших развалинах не осталось следа той жизни, которая в недавнем прошлом текла здесь полным ходом. Погубленные огнем остатки строений еще кое-где дымились, и среди них бродили голодные, злые собаки, оставшиеся без хозяев. В скором времени эти псы одичают и уйдут в леса и, возможно, если выживут, то вольются в многочисленные волчьи стаи, чтобы наводить ужас на мирных лесных обитателей. Трупы, оставленные здесь победителями, кто-то убрал, но это не помешало воронью слететься сюда на свое страшное пиршество. Вороны-падальщики кружили над поселением и, не боясь ни снующих вокруг изголодавшихся собак, ни проезжавших мимо людей садились на землю и выискивали все то, чем можно было поживиться.
Три сотни воинов вел хан домой. Скоро они покинут эти земли и попадут в родные степи. Впереди в трех полетах стрелы шли дозоры, затем основной отряд, обремененный возами и повозками, на которых везли шатры, юрты и оставшуюся часть добычи, позади также следовал заградительный отряд. Если с какой-то стороны появится опасность, разведчики должны будут предупредить основные силы о выявленной угрозе.
Орда уже миновала несколько опасных участков пути, но впереди еще оставались небольшие речушки, которые нужно было пересечь. Выйдя на берег одной из них, хазары остановились.
Река не была слишком широкой, но с ходу ее было не преодолеть. Перед подошедшим войском была обмелевшая ее часть, где в самом глубоком месте вода достигала холки коня. Хан выжидал, не давая приказа на то, чтобы пересечь реку вброд. Передовой отряд из десятка воинов уже преодолел реку и умчался вперед, и Сар-Авчи ждал от них вестей.
Несколько всадников догнали остановившееся войско. Один из них подъехал к хану и соскочил с коня.
— Конница, великий хан, русы, с полсотни, с оружием, на свежих конях, насилу ушли, — доложил предводитель замыкающего заградотряда и, низко поклонившись, отступил назад.
— Дозволь, великий хан, мне взять своих воинов, и я растопчу этих собак копытами наших коней. — стоявший поблизости Буйук опустил руку на рукоять сабли и подался вперед.
— И приведешь моих воинов в очередную засаду. Сколько я должен учить тебя, надо избегать боя, когда не знаешь сил врага, — горячность сына радовала Сар-Авчи, но его безудержная ярость, граничащая с безумием, порой даже пугала хана. Он пришпорил коня и помчался в тыл войска. Буйук и с десяток телохранителей последовали за ним.
Воины-русы кружили вдалеке, не отступая и не приближаясь. Нужно было принять решение. Пересекшие вброд реку передовые отряды, посланные в разведку, слишком долго не возвращались, и Сар-Авчи не знал, как поступить.
— Бери свою сотню и сделай вид, что хочешь напасть, но, что бы они ни сделали, не вступай в бой. Если они не отступят, отступай ты. — Предводитель хазар снова воплощал собой уверенность, мудрость и власть. — Ах да, вот еще, постарайся умерить свой пыл, мы не в том положении, чтобы рисковать.
Буйук, хлестнув плеткой коня, умчался в расположение своего отряда.
— Пусть он горяч, пусть вспышки гнева порой превращают его в безумца, но храбрости ему не занимать, к тому же он умелый военачальник. — Сар-Авчи любовался тем, как сотня хазарских воинов под началом любимого сына, разворачиваясь в длинную цепь, помчалась навстречу неприятелю.
— Почему же не возвращаются передовые разведчики, уже пора бы, — волнение все больше и больше охватывало великого хана.
Русы не начали бой, они просто отступили и умчались за горизонт.
Помня приказ отца, Буйук привел свой отряд обратно.
Хан отправил на другой берег еще двух разведчиков: то, что было за рекой, могло таить угрозу. Лощина, небольшой лесок, холм, за которым могла быть засада, все это не позволяло Сар-Авчи дать команду на переправу обоза и войска. Отступившие перед Буйуком русы снова показались на горизонте, и теперь сам хан решил поближе взглянуть на них. Их было человек пятьдесят, на резвых конях, они подошли медленно, словно берегли силы своих скакунов на тот случай, если опять придется отступить. Все воины были в кольчугах, с копьями и сулицами, их доспехи были добротными, а оружие могло вызвать восторг даже у самого требовательного знатока.
Впереди войска на могучем вороном жеребце ехал воин. На голове его, выбритой по обычаю знатных русов, не было шлема, и светлый как лебединое крыло клок волос развивался на ветру. Густые брови и не менее густые свисающие чуть ниже гладко выбритого подбородка усы были такого же светлого оттенка. Шлем, отделанный позолотой, со стальным надшлемьем он держал в руке. Меч и дорогой кинжал, висящие на поясе, дополняли его вооружение. Кольчуга и кожаные нарукавники с наклепанными на них металлическими бляхами были отличного качества и могли стоить целое состояние. Все это одеяние вместе с богатым красным плащом, скрепленным на груди золотой цепью с двумя крупными бляхами, еще больше добавлявшим всаднику величия, не позволяли усомниться, что именно этот человек и есть вождь русов. Но не суровое лицо и не дорогой наряд заставили Сар-Авчи вздрогнуть, страшный сон приснившейся накануне продолжал сбываться. На висевшем слева от седла небольшом красном щите с золоченой каймой был изображен расправивший крылья белый орел.
В глазах помутилось, сердце бешено забилось и холод подступил к рукам и ногам. Вот он белый орел, побеждающий сокола, лишая его добычи — страшный сон, страшное предчувствие. Сар-Авчи, словно охваченный безумием, развернул коня и погнал его к стоявшему на берегу войску; свита, так и не узнавшая причину странного поступка своего повелителя, устремилась вслед. Подъехав к центру обоза, хан созвал своих командиров и дал команду начать переправу.
Ознакомительная версия.
