— Князь, а что боги говорят — будет ли за тобою победа?
— А вот сейчас мы их и спросим, — сказал князь Буревой и кивнул воеводе. — А ну-ка приведи сюда волхвов.
Храбр вышел из гридницы, и все затихли. Ждать пришлось долго, почти полчаса.
Наконец в гриднице появился Храбр.
Вслед за ним в комнату вошли трое волхвов с длинными белыми как снег седыми волосами и в балахонах. Один был в белом балахоне, другой в синем, третий в красном.
Через плечо у волхва в белой одежде с одной стороны висела холщовая сумка, с другой — гусли. Другие держали в руках дудки и бубны.
— Почто звал нас, князь? — спросил, поклонившись, волхв в белой одежде. Он был старшим среди волхвов.
Волхвы держались важно, — они владели тайной силой, могли говорить с богами и слышать их.
Могли ли они делать это на самом деле — неизвестно, — однако своим действиям они придавали необыкновенную таинственность, а то, что люди не знают, всегда вызывает у них страх, а значит, и уважение.
Как мы уже знаем, предком словенских князей был Великий Волхв. Он был военным вождем словенского племени. Но так как воинское счастье часто зависит от многих случайностей, которые происходили по капризу богов, то воину совершенно необходимо знать, не только что замышляет враг, но и боги.
Богов много, и каждый хочет иметь своего жреца. Однако таскать с собой в поход кучу жрецов слишком накладно. Так что пришлось Волхву самому заняться этим делом. Так и стал военный вождь главным жрецом.
Потому князь Буревой был посвящен в таинства волхвов, был среди них самым первым, и его воля была волей богов.
Однако лишний раз спросить богов благоразумнее, потому что настроения богов слишком переменчивы.
Князь подчеркнуто уважительно склонил голову перед волхвами и проговорил:
— Скажите, волхвы, будет ли нам удача в походе на морских разбойников?
Белый волхв приложил руку к груди и торжественно проговорил:
— Князь, мы спросим волю богов! -- и подал знак своим товарищам.
Те сели посредине горницы прямо на пол, и белый волхв вынул из сумки три деревянные плашки Плашки были покрашены с одной стороны в белый цвет, с другой — черный.
Все было понятно, — если плашка выпадала белой стороной вверх, то быть удаче. Ну а черной, то наоборот.
Все, затаив дыхание, стали внимательно следить за действиями волхва.
Никто не отваживался вздохнуть, не то, что слова вымолвить.
Лишнее движение могло помешать волхвам услышать богов. Тогда на неосторожного падет гнев богов. Даже самые мелкие и незначительные боги не любят непочтительного отношения к себе.
Да и товарищи в долгу не останутся — оделят тяжелым словом, а при случае и подзатыльником.
Белый волхв прижал плашки к груди, сидел некоторое время, закрыв глаза и бормоча под нос, затем открыл глаза и передал плашки волхву в синей одежде. Тот тоже закрыл глаза и некоторое время сидел, держа плашки в руке, затем неожиданно выкинул их перед собой.
Плашки с резким стуком ударились о пол, перевернулись и замерли.
Послышался, точнее, почувствовался, облегченный выдох: две плашки упали белой стороной, одна черной стороной вверх. Знак — быть добру, хотя и не очень.
Тем временем белый волхв задумчиво потрогал длинным сухощавым пальцем плашки, как бы желая убедиться, что он не обманывается в их цвете, затем собрал их, снова сидел с закрытыми глазами. После этой процедуры передал плашки товарищу в красной одежде.
Тот кинул плашки. На этот раз только одна плашка упала белой стороной вверх, две остальные — выпали черной стороной вверх.
Послышался испуганный шепот — черные плашки к несчастью.
Только князь Буревой хранил бесстрастное выражение на лице.
Гадание не заканчивалось, оно только начиналось, потому что для того, чтобы быть уверенным в воле богов, два раза кинуть гадальные плашки мало.
Теперь наступила очередь самого белого волхва.
Он снова долго сидел, прижав плашки к груди и бормоча под нос что-то невнятное: слышалось только — «ш-ш-ш», «ч-ч-ч».
Наконец он открыл глаза, и все поняли, что боги пока не дали ему ответа.
Белый волхв ударил по струнам гуслей, послышались удары бубна, пронзительно завизжал гудок. Волхвы стали ходить по кругу. Быстрее и быстрее. Их глаза закатились белыми шарами.
Все присутствующие почувствовали, как у них по телу пробегает дрожь. Когда волхвы начали спотыкаться от усталости, неожиданно белый волхв подскочил к князю и сунул ему в руки плашки.
— Бросай князь! Бросай скорее! — закричал волхв. — Пусть боги скажут свою волю.
Князь Буревой тут же отбросил дощечки, точно они вдруг превратились в горящие угли.
Все окаменели. Плашки покатились по полу, затем застыли. Все увидели, что две упали белой стороной вверх и одна черной.
Князь Буревой сидел с белым, словно покрытым мелом, лицом. Три раза кинули гадальные плашки, и все три раза выпадало черное. Черное — знак беды.
Кто-то не удержался и охнул.
Белый волхв поднял руку, и снова стало тихо. Волхвы подошли к плашкам и сели на пол вокруг. Каждый из волхвов потрогал черную плашку пальцем, затем, пошептавшись, волхвы встали.
Белый волхв подошел к князю Буревому и, наклонившись к его уху, что-то шепнул.
Очевидно, это было страшное известие, так как по телу князя пробежала крупяная дрожь. Однако через мгновение он овладел собой и громко проговорил:
— Волхв, объявляй волю богов... какой бы она ни была.
Волхв поклонился ему, повернулся к боярам и тихим голосом объявил:
— Боги говорят, что победа в войне с разбойниками будет за словенами!
Словно прорвало плотину, послышались крики радости:
— Слава бесстрашному князю Буревому.
Князь Буревой поднял руку, требуя тишины. Когда крики радости утихли, князь холодно, — только по щекам пробегали желваки, — сказал:
— Однако это не вся воля богов! Говори дальше, волхв!
Снова в комнате воцарилась тишина.
Лицо волхва побледнело и слилось с его одеждой. Треснутым голосом он проговорил:
— Но за победу придется заплатить дорогой ценой. Самый лучший из воинов... умрет!
Еще с минуту в горнице была тишина, и каждый думал, что предсказание касается его, потому что каждый из них считал себя лучшим воином.
Тишину прервал князь Буревой. Он встал и торжественно объявил:
— Боги говорят, что будет победа в войне на стороне сло-вен. Это главное. А жизни наши, всего лишь искры в пламени костра. Умрем мы, но костер не погибнет, и наш род будет жить дальше. А мы пойдем по пути в рай. И наша жизнь только начнется.
Бояре закивали головами.
— Истинно — мы смерти не боимся. Игра со смертью — наша жизнь.
Лицо князя Буревого ослабло, и он сказал:
— Волхвы, передайте богам, что если мы победим, то когда вернемся с похода, я принесу им великую жертву. Ну а если не победим, то я накажу их.
Волхвы вздохнули: однако за плохое пророчество запросто можно и пострадать.
Боги суровы, но и словене их не балуют: неугодных богов секут и топят в реках. А уж того, кто передает плохие вести от богов, и накажут подавно. Бывало, неудачливых предсказателей и топили. Торжественно. Чтобы было не обидно.
Глядя на радость волхвов, князь Буревой едва заметно усмехнулся и добавил:
— А вы, волхвы, собирайтесь, пойдете с нами в поход.
На лицах волхвов отразилось недоумение. С губ невольно сорвался вопрос:
— Зачем?
Князь Буревой стер улыбку с губ.
— А для того, чтобы в случае чего было спросить с кого...
План похода составили простой, — день затратить на поиски разбойников, а как найти их, так сразу с ходу и громить.
Князь Буревой, привыкший к победам, был уверен, что на Нево-озере не найдется силы, которую он не смог бы побить.
Да и из дружинников никто не сомневался в быстрой победе.
И так как поход ожидался недолгим, то больших сборов не стали делать, и отплытие назначили по утренней заре.
С отплытием поторапливались, чтобы разбойники не успели сбежать в Западный океан.
Пока отец занимался делами, необходимыми для подготовки похода дружины, Гостомысл, не дожидаясь обеда, кинулся на причал, чтобы проследить за подготовкой княжеской ладьи. Заодно он надеялся встретить на причале Голубку. Эта девчонка, несмотря на дерзость, почему-то ему понравилась.
Правда, Гостомысла по пути перехватила мать:
— Гостомысл, ты бы поел, а то ведь пропадешь на весь день.
— Некогда, матушка! — отмахнулся Гостомысл и, словно озорной жеребенок, рванулся в сторону причалов.
Однако на причале обнаружилось, что послеобеденный отдых еще не закончился, и на причалах было пустынно.
С Нево-озера веял слабый ветерок: мокрый и пропахший рыбой.
Большие корабли и струги томно шевелились на малой волне, и с тихим скрипом терлись боками о дерево причалов.
